Агрессия

– Ладно, раскусил. Я сказал, что на месте каждый раз куча трупов остается. Только это не все. Примерно столько же людей после каждого инцидента просто пропадает. Без моря крови. И необязательно в зоне отчуждения, в приграничье тоже, вплоть до Дымера. А иногда и вовсе с окраины Киева люди исчезают. Причем именно исчезают, как в фокусе цирковом. Буквально вот только что был человек, пил с тобой в баре, ты на миг отвернулся, поворачиваешься обратно – нет его! Или еще круче – ехали, допустим, с тобой в машине пассажиры и вдруг – бац! – нет никого. Могут вещички остаться или документы, но самих – как корова языком. Понимаешь?

– Не тяни ты кота под хвостом!

– Уж не знаю, насколько для тебя это важно… вы ж, как я понял, расстались… не так давно, – полковник протянул Андрею еще один телефон. – Вот.

Телефон был тот самый. Лунев подарил его Татьяне год назад, за три дня до размолвки, после которой Старый сбежал куда подальше, в мучительной надежде действительно завязать и с зоной, и с бесперспективным романом.

Во всяком случае, такой была «официальная версия». На самом деле, возвращение Андрея на Большую землю из Чернобыльской зоны отчуждения было предрешено еще четыре года назад. «Плановый рецидив» дела четырехлетней давности требовал присутствия Лунева 29 февраля 2016 года в одном из сибирских городков. Впрочем, это отдельная история. Хотя именно этим и объясняется тот факт, что в конце концов Андрей очутился на Алтае. Уладив старые дела, Лунев вдруг понял, что ему лучше всего остаться в этом регионе.

Андрей активировал мобильник, пролистал раздел «имена» и вернул его Бибику.

– Где нашел?

– А вот тут начинается самое интересное, Старый. Этот аппарат нашел не я. Местные нашли. В кустах пиликал, на берегу Припяти, недалеко от Дымера.

– А к тебе он как попал? – с нотками сомнения в голосе спросил Лунев.

– Татьяна человек серьезный, и ты у нее в телефонной книге не каким-нибудь «пупсиком» значишься, а по имени-фамилии. Вот ребята, которые нашли телефончик, сразу и сообразили, куда и кому его переправить.

– Когда это случилось?

– Два дня назад. Я позвонил бы раньше, но тебя не так-то просто было найти, Старый. Пришлось налаживать международные контакты по линии спецслужб. ФСБ отмолчалась, но полковник Грачев из ГРУ, спасибо ему, помог тебя найти.

– Интересно, как это ты на него вышел?

– Земля круглая, Старый. Оказалось, мы служили когда-то в одном полку. Еще в Советском Союзе.

– Татьяна точно исчезла, а не попала в мясорубку? – Лунев зачем-то пролистал телефонную книгу до буквы «О», закрыл ее и уставился на значок роуминга на экране.

«Киев-стар» в Алтайских горах не ловился, что и понятно. Роуминг обеспечивала компания «МТС». Интересно, а почему не другой оператор? Или просто здесь, выше устья Эдигана, сигналы других операторов не ловились? Андрей поймал себя на том, что мысли сбились на всякую мелочь. Что это, защитная реакция? Чтобы не сильно расстраиваться, подсознательно решил переключиться на посторонние темы, пока в голове укладывается все, что сказал Бибик? Неужели «поезд ушел, но рельсы не остыли»? Неужели заноза «имени Татьяны Сергеевны» еще сидит в сердечной мышце? Или действительно расслабился на Большой земле, слишком чувствительным стал?

– Вблизи реки мясорубок не было, – вернул Андрея к теме разговора полковник. – Да и вообще, я ж говорю, бесследно люди исчезают не там, где возникает бойня. Связь другая. Люди исчезают в то же время, когда неизвестные твари выходят на охоту. Отовсюду исчезают. Бывает, что прямо из собственного дома. Никакой системы или связи с каким-нибудь нехорошим местечком не прослеживается. Улавливаешь? Ну, так вот, Татьяна исчезла, когда твари орудовали под Копачами. Но находилась она в это время, если ориентироваться на мобильник…

– Если ориентироваться на трубку, и ежу понятно, где она исчезла, – раздраженно перебил его Андрей. – Только верится с трудом. Что она забыла в Дымере?

Бибик кивнул:

– Если честно, я тоже засомневался, когда услышал про Дымер. Делать ей там было нечего. Но другой отправной точки для поиска у нас нет. В последние две недели у Татьяны не было определенного задания. Получилось что-то вроде отпуска. Могла забрести куда угодно.

– Ясно.

Лунев окончательно выкинул из головы посторонние мысли и взял под контроль эмоции. Это, кстати, оказалось несложно. Все-таки великое дело закалка, приобретенная за долгие годы в горячих точках и на опасных территориях. За год ее не растеряешь. Даже за три вряд ли. А если приплюсовать закалку, обретенную до горячих точек… Короче, Лунев всем организмом ощутил, что возвращается в привычный боевой режим, и это ему, честно говоря, понравилось. Он мог еще сутки убеждать Бибика и самого себя, что не хочет возвращаться, но подсознательно был уже в деле. Верно говорит народ, сколько волка ни корми, а он все в лес смотрит. В лес, полный всевозможной нечисти. И необязательно в переносном смысле.

– Какие шансы, что она жива?

– Пока не знаю. Но не нулевые, точно. Есть у меня подозрение, что она специально телефончик выкинула. Например, перед тем, как злодеи в свое логово ее затащили. С головой Татьяна Сергеевна всегда дружила, хоть и женщина.

– Значит, людей каким-то образом похищают в то самое время, когда в другом секторе буйствуют какие-то твари, – задумчиво произнес Андрей и снова поймал себя на том, что рассматривает ситуацию уже с позиции бойца, а не консультанта. Этот факт поставил точку в его внутренней борьбе. Внешне Лунев никак не обозначил, что принял окончательное решение, но Бибик обо всем догадался. Это нетрудно было прочитать по довольной физиономии полковника. – Похоже на отвлекающий маневр.

– Похоже, – согласился полковник, – только непонятно, какой из маневров на самом деле основной, а какой отвлекающий.

– Отвлекающий тот, в котором меньше логики.

Мясорубка.

– В похищениях тоже маловато логики. Я понимаю, утаскивали бы тех, за кого можно запросить выкуп. Однако, по нашим данным, исчезают все подряд, и важные персоны, и босяки. И насчет географии похищений не все понятно. Ни одной реальной зацепки.

– Если так, получается, надо искать корни проблемы в приграничье или вообще далеко за пределами зоны.

– Нет. Далеко за пределами искать бесполезно. В Чернобыле все корни, как обычно. Максимум – в Дымере. Супермаксимум – на окраине Киева. Вернемся, поймешь, о чем я толкую.

– Я готов, – после недолгой паузы сказал Лунев. – Утром вылечу, только соберу вещи.

– Да плюнь ты на гражданские шмотки. Все реально нужные вещи у меня. Те, что ты бросил в своем бункере в Припяти. Все сохранил. Цени.

– Ценю.

– Вылетаем сегодня. Рейс из ближайшего аэропорта в девять вечера, надо бы успеть. Мне за сутки приказано команду собрать и снарядить. Пока в строю только мы с тобой и тот, кто отвечает за вооружение. Остались как минимум двое, с кем ты в рейд отправишься.

– Вечно у тебя авралы.

– Там люди гибнут, Старый. И не только те, кто в зону отчуждения по дурости забрался или работает там. Я даже военных в расчет не беру. О простых гражданах речь, которые даже близко к забору не подходили. И чем дольше мы тянем, тем больше их гибнет. Опять же Татьяна… может, жива еще?

– Не дави, – буркнул Лунев. – Сам все понимаю.

Вылетим сегодня, не вопрос. Чего расселся? Погнали!

Часть первая

Сталкеры

1. Украина, Киев, 13.07.2016.

Бросить все, чтобы уйти, и бросить все, чтобы вернуться. Казалось бы, какая разница? И в первом, и во втором случае ты чем-то жертвуешь ради новой цели в жизни. Но так лишь кажется. Особенно заметна разница, когда ты уходил, пытаясь вычеркнуть из биографии значительный кусок своей жизни. Тяжелой жизни, опасной и нервной, но настоящей, полноценной и пронизанной смыслом. Резкий переход к жизни размеренной, без адреналина и без особой труднодостижимой цели вгоняет в депрессию, а то и вовсе может убить.