Счастье Анны

— Сейчас этого нет, — продолжала пани Костанецкая. — Общественная жизнь из домов перенеслась в общественные заведения, где встречаются не семья с семьей, а разные люди различных сфер. Встречаются они случайно. И если могут ближе узнать друг друга, то лишь работая, учась в институтах или же занимаясь спортом. Поэтому участие женщин в этих делах стало необходимостью.

— И слава Богу, — добавила Буба.

— А это уже иное дело, — тихо ответила ей мама.

— Видишь, мама, — с триумфом подхватил Ришард, — так, как есть, плохо, значит, надо изменить. И неважно как, но мы это изменим.

— Вы — это кто? — спросила с притворным уважением Буба.

— Мы? Молодое поколение.

— Полицейскими правилами?

— Разными средствами. А прежде всего, — он сделал паузу для эффекта, — не будем жениться на таких, которые не стерегут домашний очаг.

«Боже, какая банальность», — подумала Анна.

— Сейчас мужчины делают что-то совсем противоположное, — заметила пани Костанецкая. — Как раз женятся на таких, которые работают вне дома и зарабатывают. Экономическая сторона имеет здесь большое значение. А кроме того, сынок, я предполагаю, что со временем женщины вернуться домой…

— Они убедятся, что там их место.

— Нет. Они вернутся, когда мужчина действительно захочет этого. Много правды заложено в старой истине: мы такие, какими хотят нас иметь мужчины. Современная женщина сложилась из желаний мужчины. Осознанных или подсознательных — это уже не имеет значения. Вы хотели, чтобы она была интеллигентной, образованной, самостоятельной, чтобы была индивидуальностью, чтобы вам завидовали, чтобы вы нашли в ней то, что считаете своими положительными сторонами. Не сразу, постепенно, но это случилось. Вы уподобили ее себе.

Ришард надул губы:

— Ну, до этого еще далеко, а скорее, это вообще невозможно.

— Вы считаете, — вежливо, но с нескрываемой иронией обратилась к нему Анна, — вы считаете себя неизмеримо выше своей матери, сестры и меня?

Молодой человек смутился:

— О присутствующих не говорят.

— А я думаю, если высказываться смело и прямо, то следует иметь гражданское мужество говорить до конца.

— Извините, но здесь не может быть речи об отваге, а лишь о… любезности.

Воцарилось молчание. Анна была довольна собой, что как следует надрала уши этому сопляку, но настроение испортилось. К счастью, ужин уже закончился. Все встали из-за стола, а Ришард тотчас же попрощался и вышел. У него было какое-то собрание в корпорации.

Полчаса в салоне прошли в спокойной беседе, затем Анна сказала, что хотела бы лечь.

— Извините, пожалуйста, дорогая пани Анна, за сына, — сказала пани Костанецкая, желая ей доброй ночи. — Он хороший парень, но очень легко подвергается влиянию друзей, а потом повторяет самые ужасные вещи…

— Да это мелочь.

— Я прошу вас на него не обижаться.

Буба была так возбуждена тем, что принимает в своей комнате Анну, что еще на протяжении часа у нее не закрывался рот. Только откровенное замечание Анны об усталости и позднем времени возымело действие.

На самом деле Анне не хотелось спать. Она лишь желала тишины и покоя. Отделы ассоциации «Мундус» оглашались неустанным треском машин, телефонных звонков, разговорами. Работа требовала напряженного внимания, быстрых решений, концентрации сил. Вначале Анна не чувствовала усталости, так как ее всецело поглощала новизна обязанностей. Однако с течением времени все понемногу становилось обыденным, а истрепанные за день нервы вечером давали о себе знать.

Именно этой усталостью она объясняла себе то, что до сих пор не навестила Литуню. Кароль с Литуней и бонной должен был приехать через два дня и на несколько дней остаться в Варшаве. Три месяца она ограничивала свои издержки до минимума, чтобы отложить достаточную сумму к их приезду. Все-таки железнодорожные билеты туда и обратно, несколько дней в гостинице на два человека и ребенка… Литуню, вероятно, она возьмет к себе на Польную. Тетушка Гражина, наверное, не будет возражать.

Она уже засыпала, когда ей пришла в голову мысль, что Кароль, возможно, тоже захочет поселиться вместе с ней на Польной, и эта мысль сразу же прогнала сон.

Нет, на это она не согласится.

Она решительно сжала руки. Кароль имеет право желать этого, естественно, имеет, но сейчас ему придется отказаться от своего права. Она не знала, как сложится потом, в будущем, в каком-то неопределенном будущем. Об этом ей просто не хотелось думать. Но сейчас сближение с Каролем было бы чем-то невозможным: нарушением верности Марьяну, которому, правда, она ничего не обещала, по отношению к которому, в сущности, не имела никаких не только юридических и моральных, но даже… естественных обязанностей… И все-таки не следовало…

С другой стороны, этот отказ может удивить Кароля. Нужно будет чем-то его обосновать, придется лгать.

«И в чем он виноват?» — мелькнула мысль.

Для него это будет просто обида. Столько времени не были вместе… Анна знала, что ему очень ее не хватает, хотя об этом он ей не писал. Вначале она предполагала, что он абсолютно верен ей, позднее… позднее начала сомневаться. Несколько писем от знакомых из Познани содержали скудные, но конкретные намеки.

Когда однажды она представила себе все с откровенной ясностью, то даже удивилась: как мало все это ее интересует! Она не ревновала его и больше не любила.

Все стало ясно раз и навсегда, и если бы не Литуня, и если бы не то, что сама Анна не видела иного смысла и цели в жизни, то думала бы о разводе.

Заснула она под утро, но ее рано разбудили. Горничная принесла завтрак: кофе, джемы, овощи, гренки, ветчину. Буба, отдохнувшая и розовая, без умолку стрекотала своим звонким голоском.

«Позвонит ли Марьян?» — думала Анна и быстро одевалась, чтобы как можно раньше попасть на работу и не опоздать к его звонку.

Несмотря на ранний час, пани Костанецкая уже была на ногах и крутилась в столовой, где готовился завтрак для ее мужа.

— Как вам спалось, дорогая? — приветствовала она Анну.

— Спасибо, замечательно, — заверила ее Анна и подумала, что Ванда назвала бы это лицемерием. Но, значит, лицемерие необходимо. Как же она могла признаться этой милой даме, что провела бессонную ночь.

— Я опасаюсь, что Буба проговорила с вами всю ночь, не давая спать.

— Мамочка! — возмутилась Буба.

— Вовсе нет, — рассмеялась Анна.

— Она вас обожает, и сейчас, когда я с вами познакомилась, я не удивляюсь этому.

— Вы слишком добры ко мне, — несколько смутилась Анна.

— О нет, — улыбнулась пани Костанецкая. — Вообще я была против того, чтобы Буба работала, но не смогла ей запретить. Авторитет матерей в последнее время немного значит, но сейчас я радуюсь, что у нее такой шеф. Я радуюсь и совершенно спокойна. Буба по существу неплохая девушка, но это еще ребенок.

— Мама, ты обижаешь меня, — запротестовала Буба.

Пани Костанецкая трогательно посмотрела на нее.

— Во многих вопросах ей нужен еще совет, опека, может быть, даже поругать нужно…

— Короче, мама, пожалуйста, — нетерпеливо сказала Буба. — Рассказываешь обо мне страшные истории, и из-за тебя мы опоздаем на работу.

— Нет-нет, я не задерживаю…

— Успеем, — успокоила ее Анна, — у нас еще целых пятнадцать минут, а здесь ведь три шага.

Буба, однако, уже вышла в прихожую.

— Пани Анна, — снизила голос пани Костанецкая, — я еще хочу вас попросить. Будьте так любезны, обратите внимание, чтобы Буба на работе избегала сближения с неподходящими людьми. Там вроде работают несколько весьма приличных молодых людей. Мне бы не хотелось, однако, чтобы при ее неопытности она попала в плохую компанию… Ну вот такая преувеличенная забота матери…