Страница 26 из 43
— И продержало меня в бессознательном состоянии в течение всего дня.
— Оно слабое, просто успокаивает боль. Слушай. — Его рука сжала ее. — Я вынужден был наблюдать, как ты корчилась от боли.
— Кай, не нужно.
— Нет, ты сделаешь это ради меня, если не ради себя самой. Я видел, как ты истекаешь кровью, слабеешь, теряешь сознание.
Кай провел рукой по ее волосам, приподнял ее лицо, чтобы она смотрела ему прямо в глаза.
— Не могу сказать, как это подействовало на меня, поскольку не знаю, как описать. Одно знаю точно: я не могу смотреть, как ты страдаешь.
Кэт молча взяла таблетку и осушила стакан сока. Ради него, как он просил, не ради себя. Когда она проглотила лекарство, Кай потянул ее за волосы.
— В этой таблетке наркотика вряд ли больше, чем в аспирине, Кэт. Бейли сказал, что даст тебе что-нибудь покрепче, если нужно, но предпочел бы, чтобы ты обошлась этим.
— Все будет отлично. На самом деле мне скорее неудобно, чем больно.
Она лукавила, и Кай не поверил ей, но они оставили пока все как есть. Каждый из них двигался осторожно, боясь испортить то, что, возможно, вновь расцветало. Кэт посмотрела на пустой стакан сока. Холодный, свежий вкус все еще оставался у нее на языке.
— А доктор Бейли не сказал, когда я смогу опять совершать погружения?
— Погружения? — Кай нахмурил брови, когда открывал тарелку с яичницей с беконом и тостами. — Кэт, ты даже не встанешь с кровати до конца недели.
— С кровати? — повторила она. — Всю неделю?
Кэт не обратила внимания на перегруженную едой тарелку, глядя на него с открытым от удивления ртом.
— Кай, меня ударил электрический скат, а не напала акула.
— Тебя ударил скат, — согласился он. — И твой организм настолько истощен, что Бейли едва не отправил тебя в больницу. Понимаю, тебе, возможно, нелегко пришлось после смерти отца, но ты ничего не сможешь делать, если не позаботишься о себе.
Кай упомянул о смерти ее отца впервые, и Кэт вдруг подумала, что он до сих пор не выразил ей соболезнований.
— Врачи, как правило, беспокоятся из-за пустяков… — начала она.
— Только не Бейли, — гневно перебил ее Кай. — Он жесткий, циничный старый козел, но дело свое знает. Он сказал мне, что ты, видимо, доработалась до грани истощения и сопротивляемость организма равна нулю, ты весишь на добрых десять фунтов меньше, чем положено. — Кай протянул ей вилку. — Нам нужно с этим что-то сделать, профессор. Начинаем сейчас.
Кэт посмотрела на импровизированную яичницу-болтунью из четырех крупных яиц с шестью кусками бекона и четырьмя тостами.
— Вижу, ты твердо решил, — пробормотала она.
— Я не желаю, чтобы ты заболела. — Кай снова взял ее руку и крепко пожал. — Я твердо решил заботиться о тебе, Кэт, нравится тебе это или нет.
Она посмотрела на него своим спокойным задумчивым взглядом.
— Не знаю, нравится ли мне это, — решила она. — Но полагаю, мы узнаем об этом.
Кай опустил вилку в яичницу:
— Ешь.
Улыбка заиграла в уголках ее рта. Ее никогда в жизни не баловали, и она подумала, что к этому слишком легко привыкнуть.
— Ладно, но на этот раз я поем сама.
Кэт знала, что не сможет съесть все целиком, но ради него, ради мира между ними, она решила съесть хотя бы половину. Пусть он порадуется.
— Ты все тот же прекрасный повар, — заметила она, разрезая бекон пополам. — Гораздо лучший, чем я.
— Если будешь вести себя хорошо, я, возможно, пожарю камбалу сегодня вечером.
Кэт вспомнила, как изысканно он готовил рыбу.
— Насколько хорошо?
— Настолько, насколько это требуется.
Кай принял кусок тоста, который она предложила ему, и щедро намазал джемом.
— Может быть, я закажу торт с помадкой в «Насесте».
— Похоже, мне придется вести себя как можно лучше.
— Это идея.
— Кай… — Кэт ткнула вилкой в яичницу.
«Неужели еда всегда требовала таких усилий?»
— Насчет прошлой ночи, что случилось…
— Нельзя было предотвратить, — закончил он.
Ее ресницы взметнулись вверх, взгляд ее был спокойным и откровенным.
— Я не уверена.
— А я уверен, — возразил он. Взяв ее лицо в ладони, Кай поцеловал ее нежно, с некоторым намеком на страсть. Намек обещал гораздо большее.
— Пусть этого на сегодня будет достаточно, Кэт. Мало ли, вдруг осложнения, давай подождем, пока все немного устроится.
«Осложнения. Неужели обязательства осложняют будущее, перспективы?» Кэт опустила взгляд в тарелку, зная, что у нее просто не хватит сил спросить или ответить. «Не сейчас».
— В некотором роде я чувствую, будто откатываюсь в то самое лето, четыре года назад. И все же…
— Это шаг вперед.
Кэт снова посмотрела на Кая, но на этот раз ее взгляд задержался. Он всегда понимал. Хотя говорит мало, и манеры подчас грубые, он всегда понимает.
— Да. В любом случае это немного нервирует.
— Мне никогда не нравились гладкие воды.
Лучше плыть по волнам.
— Возможно.
Кэт покачала головой. Откатываться назад, делать шаг вперед — это уже не имело значения. Так или иначе, она движется к нему.
— Кай, я больше не могу есть.
— Я так и думал.
Он непринужденно взял с подноса дополнительную вилку и сам принялся доедать уже остывшую яичницу.
— По всей видимости, тут больше, чем твой завтрак за неделю.
— Возможно, — согласилась Кэт шепотом, осознавая, как ловко он манипулировал ею.
Кэт откинулась на взбитые подушки, раздосадованная тем, что ее снова клонит в сон. «Больше никаких лекарств», — решила она про себя, когда Кай быстро расправился с их совместным завтраком. Если бы она смогла сбежать и выйти на некоторое время в море, ей бы стало лучше. Вся сложность в том, чтобы убедить в этом Кая.
Кэт посмотрела в сторону окна и солнечного света.
— Я совершенно не хочу терять неделю, лежа тут развалиной.
Ему не надо было следить за направлением ее взгляда, чтобы проследить направление ее мыслей.
— Я спущусь под воду, — сказал он небрежно. — Завтра или на следующий день в любом случае.
«Быстрее, — подумал он про себя, — в зависимости от того, как быстро будет поправляться Кэт».
— Один?
Кай уловил тон, откусывая от последнего куска бекона.
— Я и прежде погружался в одиночку.
Кэт бы запротестовала, заявив, насколько это опасно, если бы верила, что от этого будет хоть какая-то польза. Кай совершил много погружений в одиночку.
— Мы ищем «Либерти» вместе, Кай. Эта операция не рассчитана на одного человека.
Он послал ей долгий, спокойный взгляд, прежде чем взять кофе, к которому она не прикоснулась.
— Боишься, что я сбегу с сокровищем?
— Конечно нет. — Кэт ни за что не позволит своим эмоциям помешать. — Если бы я не полагалась на твою честность, — спокойно продолжала она, — прежде всего я не показала бы тебе карту.
— Справедливо, — согласился он, кивнув. — Итак, если я буду спускаться под воду, а ты — восстанавливать силы, мы не потеряем времени.
— Я не хочу потерять и тебя тоже.
Это вырвалось у нее прежде, чем она успела остановить себя. Выругавшись про себя, Кэт снова посмотрела в сторону бледно-голубого неба, каким оно иногда бывает летним утром.
Кай мгновение просто сидел, а удовольствие от ее слов разливалось по его телу.
— Ты беспокоишься обо мне?
Кэт зло повернулась к нему. Он выглядел таким самодовольным, таким невыносимо довольным.
— Нет, я не беспокоюсь. — Глаза ее сверкнули. — Обычно Бог считает себя обязанным следить за такими дураками.
Ухмыльнувшись, Кай поставил поднос на пол рядом с кроватью.
— Может, мне бы хотелось, чтобы ты побеспокоилась обо мне хоть немного.
— Жаль, что не могу угодить тебе.
— Твой голос становится очень чопорным, когда ты раздражена, — прокомментировал он. — Мне это нравится.
— Я не чопорная.
Кай провел рукой по ее распущенным волосам. «Нет, все, что угодно, только не чопорная в данный момент. Ласковая и женственная, но не чопорная».