Страница 20 из 26
— Добро пожаловать к нам, Варвара Васильевна! — Хозяйка постаралась быть любезной и приветливой, хотя и ощущала какую-то смутную тревогу, которой не находила объяснения. — Наслышаны о вашем чудесном таланте…
— Благодарю вас. Я тоже… много слышала о вашей семье. Говорят, ваш с супругом брак является образцовым… Кстати, я привезла Сашеньке подарок. Могу я вручить его вашему сыну?
— Ну, разумеется. — Елена Павловна удивилась такому повороту событий и поискала глазами кого-нибудь из прислуги, чтобы позвать мальчика, но все были слишком заняты. — Давайте поднимемся к нему в детскую. Только у него в гостях юные приятели, так что, боюсь, там уже все вверх дном.
Они стали подниматься по лестнице на второй этаж, где находилась Сашина комната и спальни графа и графини. Здесь же располагались комнаты для гостей. Старенькая приживалка из рода Петровских занимала небольшую каморку рядом с кухней. Владимир Иванович стыдился этого и предлагал переселить его двоюродную тетушку в более достойные условия, которые более соответствовали бы ее титулу и происхождению. Елена Павловна соглашалась с его доводами, только до этого все никак руки не доходили. Тем более что в этой каморке было весьма уютно и чистенько.
— Это ничего. — Варвара Васильевна блеснула ослепительной улыбкой. — Я люблю детей.
— У вас нет своих? — осторожно поинтересовалась графиня, подумав, что покойный супруг певицы был, пожалуй, слишком стар, чтобы выполнить эту миссию.
Но Крушинниковой опять удалось удивить ее.
— Я потеряла своего ребенка, — произнесла она таким голосом, будто ее горло внезапно сковал спазм.
— Ох, простите, Бога ради! — воскликнула Елена Павловна совершенно искренне и даже коснулась рукава певицы. — Какое горе… Вижу, вам пришлось выдержать немало испытаний на своем веку.
— Даже больше, чем вы думаете, — отозвалась она загадочно и мрачно.
Графиня решила, что необходимо перевести разговор в более безобидное русло:
— Князь поведал нам, что вы учились в Италии. Это, наверное, незабываемые времена?
Опять блеснул этот мрачный черный взгляд.
— Вы правы, графиня. Но я не только это помню. Я вообще ничего не забыла из прожитой жизни. Помню каждое мгновение…
— Да у вас уникальная память! — воскликнула Елена Павловна. — Неужели можно в деталях помнить, что было десять, двадцать лет назад? Впрочем, вы моложе меня, наверное, ваша память более цепкая.
— Это не от возраста зависит, графиня, а оттого, что именно вам довелось пережить. Иногда и мне кажется, будто то или иное вовсе и не со мной было. Или, по крайней мере, в другой жизни. А потом оживают голоса, запахи, ощущения… И понимаешь, что это все моя собственная жизнь.
Не в силах справиться с нарастающим ощущением опасности, графиня спросила:
— Вы прежде жили где-то в провинции? Иначе бы мы встречались с вами в свете…
— Верно, я большую часть жизни провела в деревне.
Варвара Васильевна смотрела на нее так пристально, будто пыталась заставить графиню что-то понять или вспомнить. Но Елена Павловна могла бы поклясться, что прежде никогда не встречалась с этой женщиной.
Нервно поправив волосы, она отрывисто спросила:
— Ваши родители были помещиками?
— Не совсем, — уклонилась Крушинникова. — Впрочем, это не очень интересная тема. Вряд ли вы могли знать моих бедных родителей.
Они подошли к двери детской, из-за которой доносились звонкие голоса и какие-то дикие вопли.
Рассмеявшись, Елена Павловна сказала:
— Я вас предупреждала. Хорошо, если они не собьют нас с ног!
— Меня трудно сбить, — с иронией заметила певица. — Умение держать удар лишило меня тонкой талии, зато я теперь крепко стою на ногах.
Улыбнувшись, графиня открыла дверь и пропустила гостью вперед. Ребятишки затихли, уставившись на незнакомку. Елена Павловна поманила сына:
— Сашенька, поди сюда, пожалуйста.
Мальчик подбежал к ним, привычно подставив макушку для поцелуя матери. Обняв своего сорванца за плечи, графиня ласково проговорила:
— Познакомься, Саша, с Варварой Васильевной Крушинниковой. Когда-нибудь имя этой певицы будет известно всему миру.
Она сказала это лишь из вежливости и ожидала услышать в ответ что-нибудь шутливое, но гостья будто и не разобрала ее слов. Не отрывая взгляда, она смотрела на Сашу и тискала в руках сверток с подарком, не торопясь отдать ему. Уже встревоженная этим странным взглядом и молчанием, Елена Павловна проговорила, надеясь вывести певицу из этого необъяснимого оцепенения:
— Варвара Васильевна была столь любезна, что приготовила для тебя подарок.
Последнее слово заставило Крушинникову очнуться. Протянув сверток, она вдруг порывисто обняла Сашу, буквально вырвав его из рук матери, и поцеловала в щеку. Мальчик испуганно взглянул на мать и потянулся к ней.
Смешавшись от такого необъяснимого проявления нежности к ребенку, Елена Павловна нервно рассмеялась и обратилась к Саше:
— Ну, беги! Разверни подарок.
Охотно отбежав, мальчик оглянулся на странную гостью. На его хорошеньком личике явно читалось недоверие и даже некоторое отвращение.
— Мальчики его возраста не любят, когда их тискают, — приглушенно заметила Елена Павловна, чтобы оправдать сына. — Им уже хочется считать себя большими. Тем более у него сегодня первый юбилей.
— Десять лет прошло, — невнятно пробормотала Крушинникова. — Подумать только…
— Что вы говорите? — любезно переспросила хозяйка дома, не расслышав.
Словно опомнившись, Варвара Васильевна тряхнула головой:
— Нет, это я так… о своем. Какой чудесный мальчик! И как он похож на своего отца.
Елена Павловна была неприятно удивлена:
— Вы уже успели познакомиться с графом? Мне казалось, я встретила вас первой…
Крушинникова не отвела взгляда:
— Да, конечно. Но граф Петровский как-то заезжал к Ларионовым, я видела Владимира Ивановича издали, но Татьяна Петровна назвала мне графа. Ваш супруг очень хорош собой… Впрочем, как и вы сами, — добавила она изменившимся голосом. — Вы оба на удивление молодо выглядите.
Графиня улыбнулась: ей не в первый раз доводилось слышать, что они с мужем все молодеют.
— Мне кажется, с рождением Саши для нас началась совершенно новая жизнь, — призналась она. — Мы все трое так счастливы, что всеми силами души удерживаем это время полного блаженства.
— Неужели все настолько безоблачно? И никаких скелетов в шкафу?
Елене Павловне не понравился тон певицы, будто Крушинникова намекала на что-то. Поэтому отозвалась довольно холодно:
— А какие у нас могут быть скелеты? Вся наша жизнь, как на ладони.
К ним опять подбежал Саша, чтобы поблагодарить гостью за чудесную механическую куклу-повара.
— Мама, вообрази, он говорит: «Я знаю твою тайну».
Графиня вздрогнула. Ей показалось, что это звучит как-то зловеще. Улыбаясь Саше, Варвара Васильевна пояснила:
— Этот повар приехал из Италии, он большой мастер готовить пасту, это любимое блюдо всех итальянцев.
— А почему он разговаривает по-русски? — Резонно заметил мальчик.
— А это я его научила.
Крушинникова оживлялась все больше. Было заметно, что разговор с мальчиком доставляет ей истинное удовольствие.
— Как это — научили? — удивился Саша.
— Я нашла в Москве мастера, который смог заменить механизм. Уж не знаю, что он там поменял и как вообще это делается, но твой повар будет говорить с тобой на одном языке.
— Саша свободно владеет и французским, — заметила Елена Павловна. — Немецкий мы еще только осваиваем, но успехи замечательные.
Варвара Васильевна пристально посмотрела на нее:
— Вы очень любите вашего мальчика, верно?
«Как можно спрашивать о таком?! — поразилась графиня. — Сразу видно, что она никогда не была матерью». Она поцеловала сына и отослала его к детям. Потом смерила певицу взглядом:
— Странно, что вы спрашиваете… Разве есть на свете мать, которая не любила бы свое дитя?
— Я знаю твою тайну, — неожиданно проговорила Крушинникова.