Страница 50 из 72
Бойцы и командиры смотрели на подполковника и, естественно, ждали его реакции, его улыбки, реплики. Не мог же и он всерьез принимать эти рельсы на колесах за артиллерию!
Но Кривошапов, к удивлению многих, даже краем губ не улыбнулся. Он внимательно оглядел столпившихся вокруг грузовика бойцов, и те под его пристальным взглядом как-то сразу поумерили свой пыл.
– Все высказались? – спросил Кривошапов, и в его голосе не было и намека на веселый тон.
Бойцы разом притихли.
– Вроде так, товарищ подполковник, – ответил за всех Иван Гаврилов, бывалый воин, воевавший с белофиннами, освобождавший Западную Белоруссию.
– Тогда начнем первое занятие, – сказал Кривошапов и повелел всем рассаживаться на краю поляны. – Будем знакомиться с материальной частью нового оружия, узнаем, с какой стороны заряжать его и как вести стрельбу. Ставлю вас в известность, что Верховное командование доверило нам секретное оружие, такого нет ни у фашистов, ни в каких-либо других армиях мира. Более подробно о новом оружии вам расскажет майор товарищ Попов.
Капитан Флеров увидел, что многие достали блокноты, тетради, развернули планшеты, строго приказал:
– Карандаши и ручки спрятать! Ничего не записывать! Слушать внимательно и запоминать.
Попов вошел в круг и встал рядом с боевой машиной. Он остро ощутил на себе пристально пытливые и откровенно настороженные взгляды бойцов, бывалых артиллеристов, привыкших к традиционным орудиям, овладевшим в совершенстве сложными навыками ведения огня из ствольной артиллерии, и понял всю важность, всю значимость момента. Александр Сергеевич даже чуть растерялся. До сих пор ему и его коллегам приходилось вести научные споры, доказывать и отстаивать это коллективное детище института, эту боевую установку перед учеными-теоретиками, крупными специалистами, в том числе и военными, которые хорошо разбирались и в теории, и в терминологии и формулах. А тут перед ним сидят солдаты и командиры, далекие от науки, артиллеристы-практики, мастера своего дела, но совершенно не подготовленные и явно не разбирающиеся в ракетном деле. Но именно им, этим бойцам первой экспериментальной батареи, и предстоит в ближайшие дни провести испытание в боевой обстановке, провести первые залпы не по мишеням, а по целям, по врагу, и он, конструктор, должен сейчас так доступно им все объяснить, так рассказать простыми доходчивыми словами, чтобы они не только поняли принцип работы реактивной установки, но и захотели овладеть навыками стрельбы, а главное – поверили сердцами в установку, в ее огневую мощь.
– Давайте начнем знакомиться с этой боевой машиной, которая носит сокращенное название БМ 132—16. Это обозначает, если расшифровать буквы и цифры, следующее: боевая машина, калибр сто тридцать два миллиметра, шестнадцатизарядная. Что же представляет собой наше новое отечественное оружие? Из каких слагаемых состоит его сила? – начал Александр Сергеевич и, протянув руку в сторону установки, продолжил. – Перед вами принципиально новый вид оружия, которого на сегодняшний день нет ни в одной армии мира. Посмотрите на эти пятиметровые направляющие, которые кто-то из вас назвал «рельсами». Это, выражаясь вашим, артиллерийским, языком, и есть стволы. К ним крепятся снаряды, но не простые, а специальные, реактивные. Снаряды имеют, как я уже сказал, калибр сто тридцать два миллиметра, а вес каждого более сорока килограммов. Вы, артиллеристы, хорошо понимаете, какую грозную мощь несет в себе каждый такой снаряд. А их на одну установку крепится сразу шестнадцать штук! Представьте себе шестнадцать тяжелых орудий, которые одновременно дают залп. Но для перемещения такого числа обычных орудий с одной огневой позиции на другую требуется немало и сил и времени. А наша боевая машина представляет собой все эти шестнадцать орудий, вместе взятые и смонтированные на одной грузовой машине, для которой сменить огневую позицию не представляет большого труда.
Конструктор Попов простыми словами рассказал об устройстве боевой установки, ее основных составных частях, принципе крепления снарядов, системе электрозажигания и ведении огня. Попова сменил капитан Шитов. Он вкратце поведал о том, чем реактивные снаряды отличаются от обычных, как они стартуют, какова их дальность полета...
Артиллеристы слушали внимательно, доводы конструкторов были убедительны, но все же как-то не верилось, что с этих «рельс» можно вести такой плотный огонь, новое орудие таило в себе много необычного, странного и пока не очень понятного.
– После теоретических лекций приступим к практическим занятиям, – сказал командир батареи, когда выступили оба конструкторa. – Будем учиться заряжать установки, наводить направляющую на цель, включать зажигание.
– Вопрос можно задать, товарищ капитан? – встал сержант Валентин Овсов, крепко сбитый, рослый, плечистый, со значком ГТО.
– Пожалуйста.
– Учебные, тренировочные то есть, стрельбы проводить будем?
– Нет, учебных стрельб не будет, – ответил Флеров и добавил: – Первый залп дадим по врагам!
В тот же день, вечером, головная легковая машина вдруг свернула с шоссе, а за нею потянулась вся автоколонна. По знакомой каждому москвичу, да и не только москвичу, асфальтированной дороге, миновав лесок и селение, выехали на знаменитое Бородинское поле и там остановились.
Далеко на западе, за дальним темным лесом полыхал вечерний закат, край солнца еще виднелся над горизонтом, и его лучи ложились багрово-золотыми отблесками на величественные памятники, воздвигнутые в честь полков и героев великой битвы. Просторное, священное для каждого россиянина поле в эти закатные часы оживало, в воздухе веяло дневной теплотой, и природа вокруг хранила величавое спокойствие. По низинам стлался легкий туман, и казался он не туманом, а серым пороховым дымом, который окутывал неприступные флеши и редуты прославленных батарей.
Воины, выйдя из машин, выстроились возле главного памятника величественного мемориала. Темнели стволы старых пушек, а на остроконечных вершинах каменных стен в закатных лучах горели огнем двуглавые орлы и символы воинских, частей. Выстроились, строго соблюдая равнение, правнуки тех, кто в прошлом веке отстаивал в гигантской битве с иноземцами свободу и независимость России.
Константин Закомолдин, как многие москвичи, не раз бывал на Бородинском поле. Вспомнил, как недавно, с женой и сыном (Сергей уже был курсантом пограничного училища) они выезжали сюда на экскурсию и целый день ходили по священной земле, от памятника к памятнику, мысленно переносились в далекое прошлое, понимая сердцем отчаянность и решительность воинов русской армии, вставших грудью за родную землю, за родную Москву. Мог ли он тогда предположить, что скоро наступит и их черед вставать на защиту Родины?
Прозвучали команды, и строй застыл в строгом молчании.
В центр вышли командиры. В наступившей тишине отчетливо зазвучали слова клятвы, которую зачитывал капитан Иван Флеров:
– Мы, бойцы, командиры и политработники отдельной артиллерийской батареи, на этой священной для каждого советского человека земле даем торжественное обещание и клянемся, что не пожалеем сил, своей крови, а если и потребуется и жизни, чтобы полностью выполнить приказ Главного Командования...
– «Клянемся, что не пожалеем сил, своей крови, а если потребуется и жизни, чтобы полностью выполнить приказ Главного Командования!» – хором, дружным и единым, повторяли вслед за командиром каждую фразу бойцы.
– Клянемся, что никогда и никому не отдадим секретное орудие, вверенное нам Социалистической Родиной! – читал текст капитан Флеров, и голос его звенел металлом, как натянутая струна.
– Клянемся! – дружно вторили артиллеристы.
И вторя бойцам, многоголосо и величаво, отзываясь в дальних и ближних перелесках, повторяло слова клятвы чуткое эхо. Закомолдину казалось, что то звучали голоса тех, кто сражался на этой земле в той великой битве, что они перекликаются с голосами правнуков, которые с оружием в руках ведут неравный бой с немецкими захватчиками, повторяя слова клятвы на разные лады: