Страница 14 из 24
— Что ж вы плачете? — услышала она вдруг позади себя.
Катерина вздрогнула и резко обернулась. За спиною стоял Григорий.
— Так что же вы плачете? Вы так прелестно распрощались… Он еще вернется, — голос его был тихий, почти мирный и какой-то вкрадчивый.
— Нет, нет, Григорий… — забормотала она.
— Что — «нет»?
— Не вернется, — только и могла, что прибавить она.
— Вот как? Что же, ваш любовник дал вам отставку? — брови Григория поднялись в притворном изумлении.
— Он мне не любовник, — она невольно покраснела.
— Да? Так что же вы краснеете?
— Не… не знаю…
— Странно, — протянул он. — Не любовник… А что же вы целовали его?
— На прощание, — выдохнула Катерина. — И он мне не любовник, — она покачала головой.
Григорий помолчал.
— Пойдем! — вдруг кинул он резко.
Катерину взял сильный страх. Она попятилась.
— Нет, я тут останусь.
— Тут? В саду? На всю ночь или на всю жизнь вы хотите тут остаться? — сузил глаза муж.
— Я не пойду с вами, — продолжала шептать она.
— Пойдете. Я вам велю! — Григорий схватил Катерину за руку и потащил за собой.
— Нет, пустите! Пустите! — она боялась закричать, чтобы не привлечь к себе внимание дворовых или чтобы не услышал Иван, не успевший далеко уйти.
А вдруг он вернется? Что тогда будет? Григорий без сомнения убьет его. Хватка у мужа была железная, поэтому вырваться Катерине не удавалось. Таким манером он дотащил ее до дому и втолкнул в комнату. Катерина едва не упала, споткнувшись о порог, но устояла на ногах.
— Вперед ступайте. Ступайте! — продолжал теснить ее Григорий.
Он заставил ее быстро подняться по лестнице. Катерина не успела даже перевести дух, как оказалась запертой в собственной спальне и только слышала шаги мужа, уходившего прочь.
Она бессильно опустилась на стул. Потом обернулась к столу и достала перо и бумагу.
— Я должна написать, — пробормотала она.
«20 июля 1735 года
…Григорий схватил меня тут же и запер в моей комнате. Он ни слова мне не сказал, но такой злости, такого гнева в нем я никогда не чувствовала. Я только слышала, как скрипнул ключ в замке. И я осталась одна. Теперь я пишу свой дневник. Уже начало смеркаться, и мне кажется, что ко мне никто не придет, даже горничная. Что случится со мной завтра? Сильный страх терзает меня. Я боюсь. Боюсь Григория! Я в воле мужа своего и в воле Господней, и ни на что роптать не буду. Мой долг покориться всему и искупить свою вину. Я не так грешна перед Григорием, как он думает, ведь я изменила ему лишь в мыслях, но… Я виновата. Только бы с Иваном ничего не случилось. Нет, он не погубит Ивана! Я все объясню, все расскажу ему, оправдаю его… Только я виновата, только я одна».
— Ну, скрытная моя, — Григорий ходил по гостиной из угла в угол, — вот, значит, что утаивала… — он остановился.
Весь вечер Григорий не мог решить, что делать дальше. Он чувствовал лишь ревность и ненависть: ненависть к жене, ненависть к этому человеку…
— Что делать-то теперь? Что же делать с тобой, Катерина? С ним что делать? Отпустить тебя к нему? Ну уж нет! — Григорий шарахнул кулаком по столу. — Нет! Не отдам! Лучше я убью тебя, Катя моя, чем отдам…
14
Имение было большим, дел много, поэтому Алексей как можно быстрее собрался и уехал из дому. Долентовский дней пять провел в отъезде. Ночевал по избам, в поле — где придется. Следовало бы объясниться с женой, потребовать от нее полного отчета, воззвать к ее разуму и долгу, воззвать к собственному разуму, наконец! Но разве это так просто, вести себя разумно? Да сложнее и быть ничего не может.
С того самого момента, как Катенька не пожелала открыть ему дверь, Алексея будто подменили. Он еще не мог до конца поверить в измену жены, но и доверять ей, как раньше, не мог. Конечно, не было ни одного доказательства неверности Катерины, но Алексей будто бы сам взялся предоставить их. Его прямым долгом было остановить жену, если она и в самом деле намеревалась попрать супружеские узы. Но он предоставил Кате возможность самой принимать решения, и ничего не делал для того, чтобы спасти их семейную жизнь. Конечно, он был не прав. Но…
Как же объяснить, что чувствовал Алексей? Это почти невозможно. Он любил и был страшно обижен. Готов был оставить все как есть, но не унижаться до просьб перед Катериной.
Катенька же вовсе ничего не понимала. Она даже и не заметила того, что обидела мужа. Катерина была полностью погружена в собственные чувства и переживания. Она и раньше не испытывала особо пылких чувств к Алексею, теперь же события последних дней полностью заслонили от нее мужа. А при отъезде Долентовского между супругами вышел неприятный разговор. Женщина злилась, но не могла взять в толк, что могло послужить причиной конфликта. А произошло все так…
…Ранним утром другого дня, после того памятного визита Лопухина, Катенька едва успела спуститься вниз, как увидела, что Алексей полностью готов к отъезду.
— Ты уезжаешь? — удивленно спросила она.
— Да, — сухо ответил Алексей и отвернулся.
— Но отчего вдруг так скоро? И надолго? — Катерина совершенно еще не тревожилась и не чувствовала подвоха. По правде сказать, она еще полностью не пришла в себя от вчерашних событий.
— Да, — коротко сказал он.
— Так насколько?
— На несколько дней.
Катенька подошла к нему.
— Да что с тобой? Что ты такой хмурый? — изумленно спросила она.
Алексей обернулся к жене:
— Тебе это и впрямь интересно?
— Я не понимаю твоего тона.
— Странно… — протянул он с деланным равнодушием.
— Я же все-таки твоя жена.
— Вот как? Ты еще помнишь об этом? — им овладела злость. Алексей хотел сказать что-нибудь еще более обидное, но сдержался.
— Может быть, ты сам не хочешь ничего говорить мне? — подняла брови Катенька. Она обиделась и решила, что не будет ни о чем расспрашивать.
— Может быть, — пожал он плечами.
— Ну, если так, то… — она отвернулась. — До свидания.
— Прощай, — бросил он и вышел.
Катенька помолчала.
— Да что же это такое! — вдруг вырвалось у нее. — Что происходит!
Она прошлась из угла в угол.
— Ну и ладно… — пробормотала Катерина чуть позже. — Как пожелаете!..
В тот же день вечером она отправилась на прогулку. Случайно ли, нет, ноги повлекли ее к тому охотничьему домику, в котором она познакомилась с Лопухиным. Желала ли Катерина новой встречи с этим человеком? Должно быть, да, хотя сама себе в этом ни за что бы ни призналась. В ней говорила обида на мужа, а более всего — любопытство. Что же будет, если она еще раз встретится с этим человеком?
Если не считать событий двенадцатого года и вступления в Москву французов, о чем нельзя было судить как о событии заурядном, в жизни Катеньки никогда не происходило ничего выдающегося или интересного. Ее жизнь была обычна и почти тускла, и походила, до последнего времени, на прочие жизни сначала девиц, а потом молодых замужних женщин. Теперь вдруг перед ней явилась идея о необычайном происшествии или, если хотите, мысль о приключении. Про которое могли бы написать в любовном романе, приключении, о котором признаются ближайшим друзьям в откровенных письмах. Не то чтобы она мечтала изменить мужу, страсти к которому не испытывала, но которого все же по-своему любила и уважала, просто Катеньке хотелось восторга, радости, события! И особенно сильно ей хотелось события после ссоры с Алексеем, после его холодности и грубости, после его отъезда без видимой причины. Это была бы месть, настоящая месть!
Итак, Катенька направилась к охотничьему домику. То ли Лопухин хорошо чувствовал происходившее, то ли, как опытный ловелас, прекрасно знал женское сердце, но он был там.
— Екатерина Петровна? — Андрей стоял и улыбался, а солнце освещало его кудри, придавая вид почти ангельский, во всяком случае, безобидный.