Страница 17 из 27
— Нас тут не было, мы на тризну ходили.
— На какую? — растерянно моргаю.
— Ты же слышал о Девятицветной Изморози… Вот по этому поводу и была тризна. К тому же Вал принимал участие в охоте на убийц.
— Вместе с серыми?..
— И скажите ему за это большое человеческое спасибо, потому что иначе они вырезали бы в отместку весь ваш караван.
Я вспомнил госпожу Старый Сапог с ее рюкзачком из бархатной шкурки кесу. Такая деталь взбесила бы автохтонов… А Высших, по слухам, убить невозможно, так что рисковала она отнюдь не собственной жизнью. И Инга променяла Джазмин на это. Выбрала себе новую наставницу в самый раз.
Догадываюсь:
— Эвка твоя — кесу?
— Княжна. Родоплеменная аристократка до кончиков когтей. Владеть холодным оружием научилась раньше, чем ходить. Красивая, лицом на кошку похожа.
— Ола, они же убивают людей! Нападают на окраинные деревни, и после них там одни растерзанные трупы.
— А люди убивают их. Нападают на стойбища, и там после тоже одни трупы, в том числе раскатанные в лепешку. Война. Не бывает, чтобы в такой войне одна сторона была плохой, а другая хорошей. Я лесная колдунья и должна быть мостиком между людьми, которых пустили сюда жить — не помню сколько лет назад, — и тем, что здесь было всегда. Джазмин, наверное, объясняла вам такие вещи, правда? Ты прикинь, сколько смертей с обеих сторон не случилось благодаря тому, что есть мы с Валом, и еще Текуса, и еще была Изабелла… Кроме того, когда я тут поначалу влипла, меня подобрала и пригрела именно та сторона. О людях, которые воюют с кесу, на основе личного опыта ничего положительного сказать не могу, вот так-то.
— А Валеас тебе кто?
Спросил и малость испугался, хотя его сейчас нет рядом.
— Это он притащил меня летом к Текусе. Бабка оказалась классная, особенно когда я перебралась сюда насовсем и узнала ее получше. Валу я тоже по уши обязана, он меня очень крупно и круто выручил. Вообще-то не специально, он хотел укрыться от дождика в какой-никакой халупе и в своем типичном стиле смел с пути все препятствия, тогда мы и познакомились. Иначе мне бы кирдык. Потом Изабелла взяла меня в дочки, и я у него заместо младшей сестренки, хотя по возрасту мы ровесники. Знаешь, тот вариант, когда сестренке всегда готовы надавать тумаков, но в беде не бросят.
— Если вы как брат и сестра… То есть…
— То есть мы не спим, если ты об этом. Вернее, спим, но не друг с другом.
Я чуть не ляпнул «почему?», однако решил, что лучше не докапываться. Вдруг это связано с их лесной магией, из тех вещей, которые нельзя обсуждать с посторонними, тогда Ола может рассердиться.
Так как уже открыл рот, спросил другое:
— Он не собирается стать целителем?
— Ага, дожидайся. Изабелла с Текусой пытались его на это направить, а ему неинтересно. Так-то он запросто может срастить перелом, закрыть рану, убить заразу, даже серые шаманки фигеют, когда на это смотрят, но он не хочет быть лекарем. Подлечить кого-то из своих — всегда пожалуйста, упрашивать не надо. И еще он за интим этим расплачивается. Не знаю, с кем он был той ночью в облезлом фургоне второго класса, но внакладе там не остались. Вал не паразит вроде тех, о ком тогда говорили. Что-то берет, что-то дает взамен.
Как бы она ни выгораживала своего «старшего братца», мне он глубоко неприятен. Не будь он лесным колдуном, мотать бы ему срок на каторге. Есть за что, не сомневаюсь. Да хотя бы за тот ночной визит в пассажирский фургон, нашел себе бордель… Не говоря о сотрудничестве с серыми хищницами и убийстве солдат из карательного отряда. Для того чтобы быть связующим звеном между людьми и Лесом, убивать людей совсем не обязательно.
Вслух я об этом не стал. Ола ведь и сама дружит с княжной Эвкой, которая на самом деле вовсе не Эвка, а носит какое-нибудь длинное изящное имя, как у них принято.
А Валеас мерзавец еще и потому, что не хочет становиться лекарем. Кто его спрашивает, если у него дар? Да если б я позволил себе такие выкрутасы, мне бы живо поставили мозги на место.
На периферии скребется невнятная ускользающая мысль: и не ухватишь, и не уходит. Важная мысль, так что лучше бы она оформилась… Надо ее вытянуть, Джазмин нас этому учила, как и многому другому.
…Закрытое книгохранилище библиотеки Танхалийского университета, куда нас с Ингой пустили по просьбе наставницы, чтобы мы посмотрели там кое-какие раритетные издания по истории магии. Случайно подвернувшийся под руку сборник в неброской обложке: «Кесейские мифы и легенды», переводчик и составитель Изабелла Мерсмон. Мать Валеаса, как теперь понимаю. Меня тогда поразил сам факт существования такой книжки — невероятно, как молочный дождь или растущие на деревьях ботинки, — и я принялся ее листать, пока Инга, охваченная командирским зудом, не шикнула, чтобы я положил «эту ерунду» на место и смотрел, что велели.
Сказание о княгине Оссэвиэдме. Когда враги ее отравили, кланы, прежде объединенные под ее властью, начали между собой воевать, но год спустя старая шаманка по имени Шэкэдикьян-Танса вернула из Страны Мертвых предательски убитую правительницу, и та, вновь воцарившись, положила конец кровавым сварам. Гляди-ка, даже имена сказочных серых бестий запомнил… Мотив возвращения мелькал и в других текстах этого сборника.
— Ты чего? — интересуется Ола.
Запинаясь и путаясь, словно только вчера научился разговаривать, выкладываю свои соображения. Если кесу умеют воскрешать умерших, вдруг и Джазмин можно вернуть? Холодный зимний ветер развеял ее прах, но ведь отравленную княгиню Оссэвиэдме тоже, как сообщает легенда, сожгли на погребальном костре — и это не помешало ее воскресить.
— Ты не знаешь, о чем говоришь. — Она становится серьезной, как никогда, и я впервые вспоминаю о том, что она старше меня лет на десять, до сих пор это совершенно не чувствовалось.
— А ты знаешь?
В ее глазах мелькает что-то, заставляющее меня сделать вывод: да, знает. Хотя бы приблизительно. Во всяком случае, побольше, чем я.
Уловив, что я это понял, Олимпия с досадой вздыхает:
— Матиас, это совсем не то, что ты думаешь. Никакое не воскрешение и не вызов духа из Страны Мертвых. Я ведь тоже совала сюда нос, из чистого любопытства… — Она слегка покусывает припухлые губы и как будто колеблется, говорить ли дальше. — Специально мне никто ничего не объяснял, я эти знания нахватала по кусочкам, где сумела, потом слепила вместе и спросила у Изабеллы: правильная картинка или нет? Она подтвердила: правильная, молодец. Ну, ладно, поделюсь, но тебе от этой информации не будет ни жарко, ни холодно.
Киваю. Заранее захватывает дух.
— Клянусь, я никому не скажу.
— Не имеет значения, все равно это специфическая волшба кесу, недоступная людям, но ты и в самом деле лучше не болтай. Это называется длиннющим кесейским словом, которое переводится как «выбор одного из двух». Не догадываешься, кто и что выбирает?
Беспомощно мотаю головой.
— А вот я в свое время догадалась… Чтобы выгорело, необходимо соблюсти несколько условий. Во-первых, после смерти того, кого хочешь вернуть, должно пройти как минимум полгода. То есть половина долгого года, шестнадцать человеческих лет. Во-вторых, нужна кесу-шаманка, готовая на крайняк пожертвовать собой, лишь бы все получилось. Для шаманки это смертельно опасный трюк, она должна провести дух того, кого предстоит вернуть, через Страну Мертвых, другого пути нет, и при этом сама рискует. А в-третьих, самое главное… Не понял еще, что в-третьих?
Снова мотаю головой, хотя что-то брезжит… И похоже это «что-то» на бесконечные шахматные поля, уходящие к горизонту, на броуновское движение молекул, на библиотеку из рассказа древнего староземного писателя Борхеса, которого Джазмин очень любила.
— Нужна такая мелочь, как согласие и желание в данном случае самой Джазмин, — продолжает Ола. — Вернее, того человека, которым она станет в следующем рождении. Надо, чтобы она вспомнила, кем была раньше, и захотела бы снова превратиться в прежнюю Джазмин. Потому и называется «выбор одного из двух». Княгиня Оссэвиэдме вернулась не с того света, а с этого, как бы из новой жизни в предыдущую, чтобы разобраться с актуальными княжескими косяками. Сам подумай, понадобится ли оно Джазмин?