Страница 17 из 188
Где, в каком зоопарке был похищен пятнистый хищник или у Джольфа есть собственный зоопарк, не учтенный в регистре Совета экологов?
Цепь скользила по тросу, зверь мог двигаться вдоль троса и метров по пять в стороны. Леопард сначала прижался к сетчатой ограде загона, шипя и скалясь. Электрический удар отбросил его от ограды. Кто-то засмеялся в тишине:
— Шеф, я уложу его!
Хлестнул выстрел. Зверь метнулся в сторону и упал, опрокинутый цепью, вскочил, молча кинулся к стрелявшему. Почти в упор грянули выстрелы. Шипя, кашляя кровью, леопард еще несколько минут, расстреливаемый с двух сторон, метался на своей привязи, пока не упал бездыханный. Страшно рыкнул Гром, потом тонко заскулил, почуяв на голове руку Олле.
— Пластиковые пули, — пояснил Джольф и повернулся к пророку. — Иначе никакого удовольствия. Но вы, отец мой, не стали стрелять.
— Не убий! Шестая заповедь.
— Не первая? — Джольф улыбнулся стылой улыбкой. — Мне тоже, знаете, вид крови неприятен.
Премьер-министр облизнул губы.
— Ерунда! — Генерал переломил ружье, вложил патроны. — Охота — занятие для настоящих мужчин. Не для постников и трезвенников, не про вас будет сказано, святой отец.
“Что ты знаешь об охоте, жирный скот?” — мельком подумал Олле. Взгляд его был неподвижен, на лице застыло выражение отвращения, он не умел, да и не желал скрывать свое отношение к происходящему. Люди! Не лучшие представители рода человеческого собрались здесь у Джольфа, но разве можно было представить столь густую концентрацию подонков! Они находят удовольствие в убийстве — этого Олле не мог ни понять, ни принять. То, что происходит здесь, — распад личности, нравственный стриптиз, и, поразительно, они не испытывают неловкости один перед другим. Они ведут себя как ненормальные. Олле, охотник Олле никогда не пользовался оружием, хотя отловил для института десятки хищников из тех, что уцелели в горах и пустынях и неминуемо должны были погибнуть, если бы их не переселили в какой-нибудь из лесных массивов Института реставрации. Метод Олле был прост: выследил, догнал, связал. Сеть. В крайнем случае укол со снотворным. Стрелять в беззащитного — это повергло Олле в смятение, казалось противоестественным.
За оградой труп леопарда утащили в загон. Пони, напуганные выстрелами и запахом крови, сбились стайкой в углу. Джольф взял мегафон.
— Друзья, чем мне порадовать вас еще? Такой вопрос я задал себе, готовя этот дорогой для меня праздник, эти именины сердца. Уверен, хе, что угожу всем. Сейчас каждый сможет убить пони. Заряжайте свои ружья, друзья, развлекайтесь…
Под резкое щелканье бичей пони выбежали в загон, озираясь и не понимая, чего хотят от них эти люди с их страшными бичами.
— Стреляйте, стреляйте! Каждый может убить пони! — В голосе Джольфа слышались высокие нотки. — Стреляйте!
Гремели выстрелы, и страшно, тонко кричали пони. Они метались в загоне, шарахаясь от ударов пуль, падая и снова поднимаясь. Генерал из ложи палил беспрестанно, и Джольф Четвертый дергался при каждом его выстреле. Премьер спрятал лицо в ладонях; повернувшись к нему, что-то неслышное говорил Хогард, на лице у него застыла улыбка, и Олле увидел, как медленно скручивались стволы ружья в его руках.
— Почему ты не стреляешь? — Олле впервые увидел, что глаза у Джольфа белые и пустые. — Стреляй!
Тут Олле усмехнулся, и Джольф замолчал на полуслове…
Много дней спустя Хогард рассказывал Нури, как все произошло.
Рев пса и странный, никогда не слышанный крик Олле заглушили выстрелы. Взлетел, защищая Джольфа своим телом, ошеломленный охранник, а два смерча, белый и черный, ринулись на одно из полукружий столиков, и здесь, на этом фланге, перестали стрелять. Слуга с подносом продолжал двигаться по дорожке к гостям, когда Олле остановился на мгновение и огляделся. Он бешено скалился:
Я покажу вам охоту, паскудники!
Олле действовал в невозможном темпе, но и выучка генерала сказалась. Еще дымились изломанные ружья на траве и только начинали шевелиться поверженные стрелки, слышно было, как в зубах пса хрустнула рука охранника, выдернувшего пистолет, и он раскрыл рот для крика, когда генерал Баргис выстрелил, почти не целясь. Олле машинально тронул плечо и сморщился, удар пластиковой пули был резок и болезнен. Генерал не успел перезарядить ружье — в два немыслимых прыжка его достиг Гром, опрокинул, но, расстреливаемый охраной в упор, не смог дотянуться до горла генерала. Охрана уже пришла в себя, и десяток стволов глянули в лицо Олле.
— Этого живым! — взвизгнул Джольф. — Живым!
Олле пробивался к трибуне, где смолкло рычание пса. На него навалились подручные и анатомы, но отхлынули, а четверо остались лежать. Волоча на себе кучу тел, Олле добрел до собаки, стряхнул охранников и опустился на пол рядом с Громом…
— Олле раскрылся, — заключил Хогард. — По-моему, он весь этот месяц общения с Джольфом и его присными мечтал учинить нечто подобное. Вот это — “убить пони” — застало врасплох и Олле, и меня. А когда лошади закричали, когда начался расстрел, весь этот ужас стрельбы по живому… Но у меня не было мысли как-то соотнести это с людьми. До меня еще не дошло, что стреляли люди, эта мысль существовала как бы вне меня: мы ведь в принципе не могли представить себе подобное, да и кто мог? Олле уже был пропитан ненавистью к этим человекообразным, и реакцию его я считаю нормальной. Точнее, единственно возможной, да… Олле шарил руками по телу собаки, как слепой, я не видел его лица. И тут зачмокало. Знаете, такие маленькие гранатки. Олле накрыло желтое облако, и он свалился, прикрывая собой Грома. Потом его уволокли куда-то, и я увидел, что учинил наш застенчивый Олле за какую-то минуту. Там, где действовали Олле и Гром, никто из гостей не ушел самостоятельно: функционеры из охраны, до кого дотянулся Олле, надолго потеряли дееспособность. Стонущего генерала унесли на носилках.
Нури задумал невозможное. Обнаруженный им блокнот содержал фрагменты программ самообучающегося домового робота, их составил Вальд, когда работал над своим кибером. Еще там, на берегу, Вальд говорил, что у него с кибером двухсторонняя связь. Значит, сделал вывод Нури, в принципе возможна переналадка, точнее, корректировка части программ. Если удастся принудить Ферро записывать, а затем транслировать разговоры, ведущиеся в штаб-квартире пророка, то это позволит многое понять, ведь, похоже, пророк становится значительной силой в Джанатии. Задача осложнялась тем, что воздействовать на программы можно было только дистанционно, ибо непосредственного доступа к Ферро никто не имел, кибер и пророк были почти неразлучны.
Нури уже неделю сидел вечерами, ведя длительные диалоги со своим компьютером, мощным, хотя и портативным. Хорошо, приходские агнцы больше не мешали, несмотря на то, что прибор для создания помех работал почти непрерывно.
Труд был каторжным. Надо было выделить в памяти кибера свободные блоки, изолировать их от прочей памяти, настроить на запоминание информации, поступающей в форме человеческой речи, и побудить кибера на независимую от него передачу информации. Нури взял отпуск и отсыпался днем, работая по ночам, когда радиопомех было меньше. Но ночью кибер, как правило, находился в экранированном помещении, и это сильно осложняло работу. Помог Слэнг. Неведомо какими путями он узнал, что пророк завел привычку прогуливаться по утрам в саду на крыше своей резиденции, обсуждая с Ферро план работы на день. Нури уже раза два нащупывал кибера своим лучом и получал отклик — это обнадеживало. Нури действовал, в основном полагаясь на интуицию и богатый опыт наладчика мыслящих автоматов. Программист ас, он шел по следу Вальда, программиста средней руки. Интересно, что Вальд на материке, когда у него через Сатона попросили помощи, счел задачу невыполнимой без непосредственного перемонтажа мыслительных элементов.
И вот настал день, когда Нури услышал в динамиках голос пророка, глубокий и значительный. Видимо, он прогуливался наедине с Ферро.
…“Сколько еще они могли бы сохранять статус-кво? Три, ну, пять лет. Это без меня. Со мной — максимум десять лет. Конец неизбежен, ибо положение в Джанатии абсурдно. Опровергни, Ферро!”