Если замерзнет ад

— Изнасиловать хочу, — бросил он спокойно. — Могу я себе позволить? Все равно ты в моих руках.

— Так и знала, — спокойно произнесла она, отвернувшись к окну.

— Ирэн, я пошутил, — миролюбиво пояснил он. — Эй, там, спите, что ли? Принимайте гостей, — сказал он в шуршащую эфиром рацию.

Заурчал мотор, они быстро промчались по опустевшему городу. Свернули в незаметную подворотню. Машина притормозила на миг перед абсолютно глухой стеной дома. Медленно поднялась незаметная дверь. Авто почти бесшумно покатилось под уклон. Они оказались в помещение, напоминающим заброшенный ангар, с высокими потолками, стены из серого необработанного камня, куда были встроены незаметные светильники.

Она выскользнула из машины, минуя протянутую им любезно руку, бросив попутно злой взгляд. Он ухмыльнулся, устало вытянул руки на крыше, стал ждать.

— Боже, Ирэн! Слава Богу!

Берта бросилась к ней, прижала к себе. Оторвавшись на мгновение, взглянула в лицо.

— Все в порядке?

Ирэн кивнула. Парень медленно, как будто нехотя, подошёл к ним.

— Берта, представь меня нашей гостье.

Берта лукаво улыбнулась.

— А ты не сказал? Ирэн, ты знаешь, кто это? Ни за что не догадаешься! Это Фрэнк. Фрэнк Фолькленд. Понимаешь, мне удалось перестроить камеры жизни, и я его воскресила. Ну как это было сделано для Райзена.

Ирэн остолбенела. Стояла, открыв рот, пытаясь осознать сказанное. Кажется, она не обрадовалась, испугалась. Берта, обняв Ирэн за талию, прижала её к себе.

— Ну ладно, пойдём, я чаем угощу тебя с пирожными. Расскажу, как мы тут живём. Фрэнк, а тебя ребята ждут. Погулял и хватит. Делом займись.

Фрэнк вздохнул, бросил взгляд на исчезнувших в дверях Берту и Ирэн и побрёл за ними. Захватив одежду, зашёл в душевую, сбросил грязную рубашку с бурым пятном около сердца. Тёплые струйки потекли по коже. Он потёр лицо руками, не в силах отогнать видение изумлённого лица Ирэн. Он вышел из душа, переоделся. Взглянул в зеркало. Недовольно скривился.

И направился к конференц-залу. Из-за двери доносился шум, взрывы смеха, чей-то голос в лицах рассказывал анекдот. Он решительно распахнул дверь, сел за стол, бросил папку. И сразу ощутил, как пять пар глаз уставились на него. Все заулыбались.

— Привет, Фрэнк! Ну чего, чего ты решил? — воскликнул Док. — Когда едем?

— Куда? — спросил Фрэнк равнодушно, достав сигареты, обвёл глазами помещение.

Он сделал здесь конференц-зал и пульт управления одновременно. Насколько хватило его знаний и технологий, которые смог раздобыть. Огромный экран, встроенный в стену, и множество видеотабло. Посредине находился круглый стол красного дерева, с кожаными креслами вокруг.

— Убивать Райзена, ты забыл? — захихикал Боб. — Короче, Фрэнк, когда отправляемся? — добавил он серьёзно.

— Никогда. Я считаю, что убивать Райзена совершено бессмысленно. Он уже ничего не решает. Сидит тихо в своём особняке, как мышь в норе, и нос боится высунуть. Надо расправиться с этим отморозком, который терроризирует город. Это первоочерёдная задача.

— Ты достал всех своим гуманизмом, — проворчал Шон. — Райзен тебя пытал, казнил, а потом ещё выдал за маньяка-убийцу. А ты его простил?

— Спасибо, что напомнил, — проронил Фрэнк ледяным тоном. — А то я уже начал об этом забывать. Начал забывать, как я вас всех сдал Райзену, так что вы все могли болтаться в петле. По моей вине…

— Так. Я думал, мы пришли делом заниматься. А чувствую, опять будем выслушивать покаянные признания Фолькленда в предательстве, — сарказм в тоне Дока зашкаливал, он достал трубку, кисет и стал аккуратно набивать табаком. — Фрэнк, это очень интересно. Ты всегда так трогательно каешься.

— Фрэнк, Стэнвуд нас предупредил, — мягко сказал Боб. — И никто не пострадал. Кроме тебя.

— Тебя никто не считал предателем, — отозвался Стэнвуд. — Все понимают, что это вина Райзена. И хаос в городе возник тоже по его вине.

— Фрэнк, мы должны отключить камеры хотя бы потому, что это сделает Райзена простым смертным. А там уже тебе решать, что делать, — подытожил Док, закурив трубку, расслабленно откинулся в кресле и зажмурился от удовольствия.

Фрэнк задумался, подперев голову ладонью.

— Ну, действительно, Фрэнк, — миролюбиво сказал Боб. — Мы все хотим отомстить Райзену. И ты в первую очередь. Ты же говорил, что у тебя уже готов план. Почему ты передумал?

Фрэнк сжал губы. Они ждали от него вполне определённых действий. И не могли понять, почему он медлит. Что ему мешает сделать последний шаг? Он не мог объяснить, почему оказавшись в шаге от того, чтобы нанести последний удар, он остановился. Они верили ему, были готовы идти хоть в рай, хоть в ад. А он медлил.

— Хорошо, план такой, — Фрэнк достал пульт и над столом раскрылся голографический экран. — Три панели управления. Одна высоко в горах. Другая — под землёй, в заброшенной канализации. Ну и последняя, естественно — у Райзена в особняке. Взламывать панели одновременно, смысла нет. Райзен уже не может выставить охрану. Поэтому будем действовать последовательно.

Сменились одна за другой схемы, фотографии местности.

— Ну вот, отлично! — наконец, сказал Боб, потягиваясь. — Теперь все ясно. Тебя отпускать одного никуда нельзя. У тебя крыша едет и тебе надо периодически вправлять мозги.

Все загалдели, бурно обсуждая услышанное. Фрэнк поморщился. Мыслями он был далеко отсюда.

— Ладно, ребята, — бросил он. — Готовьтесь.

Он вышел из зала и быстрым шагом направился к лаборатории Берты. Распахнул дверь. Берта рассматривала что-то в микроскоп, делала быстрые пометки в блокноте.

— А, Фрэнк, заходи! — обрадовалась она.

— Берта, а где… Где Ирэн?

— Она уснула. Намучилась сильно. Я её спать отправила. Тебе бы тоже стоит отдохнуть. Ты уже на тень стал похож.

Он тяжело вздохнул, уселся на диванчик напротив стола. Помолчал.

— Она смотрела на меня, как на кусок дерьма, — бросил он хмуро.

— Не преувеличивай. Ну да, лицо у тебя изменилось. Но это не страшно, Фрэнк. Сделаем тебе какое хочешь. Будешь опять красавчиком.

— Дело не в этом, Берта. Она считает меня предателем. И правильно делает.

— Опять начинается, Фрэнк. Твои муки совести уже всем надоели. Тебя никто никогда не упрекал. Ты прошёл такие пытки в руках этого мерзавца Райзена, что никто бы тебе ни одного слова не сказал.

— Дело не в этом. Не в этом. Понимаешь. Я бы любые пытки выдержал.

Берта осеклась, удивлённо всматриваясь в его лицо.

— А в чём?

Он вздохнул так тяжело, что, казалось, разорвётся сердце.

— Стэнвуд, Камилла знает в чем.

— Камилла? Она тут при чем? Райзен тебя кастрировать, что ли хотел?

— Да нет же! — взвился он так раздражённо, что Берта чуть на месте не подпрыгнула. — Кастрировать. Какая разница, с яйцами или без, я болтался бы на виселице! Не в этом совсем дело. Не важно все это. Если узнаете, все меня проклянёте.

— Фрэнк, знаешь, я не психиатр, не психолог. Но, по-моему, у тебя что-то с головой. Может это моя вина, что я слишком задержалась с твоим оживлением… Извини, что так получилось. Понимаешь, я никак не могла понять, почему вижу другое лицо. Потом решила, что вообще взяла не твой генетический материал. Стала думать, где раздобыть ещё. Столько времени упущено! И тут пришёл Роджер…

Фрэнк поморщился, он слышал это уже сто раз. Ему до смерти надоело.

— Странно, Берта, — проронил он, задумчиво обхватив рукой подбородок. — Все говорят, что после смерти душа попадает в какой-то туннель, движется к свету. Я ничего не помню. Только боль, сожаление, досаду, что ничего не успел. И тьму. Куда делась моя душа? И потом как она вернулась? В моё тело. Может вообще не вернулась?

— Не знаю, я учёный-материалист, — саркастически возразила Берта. — Мне чужда идеалистическая теория происхождения человека. — Тогда и душа Райзена куда-то делась. Он-то воскресал много раз. И никогда, по-моему, его это не интересовало.