Страница 5 из 66
— Беннет, сами ему покажите. Там все просто. Я все расчёты сделал. Все элементарно. Только цену рассчитать не могу точно. Я не бухгалтер.
Беннет покачал головой и, нахмурившись, подтолкнул Фрэнка к выходу.
Кабинет Коннели поражал богатством меблировки. Стены, отделанные панелями красного дерева. По всему периметру тянулись высокие шкафы, плотно заставленные фолиантами в кожаных переплётах с золотым тиснением. Хотя Фрэнк догадывался, что Коннели даже не прикасался ни к одной книге, которая стояла у него на полке.
Огромная хрустальная люстра, массивный стол с кожаной столешницей, несколько разнородных мраморных статуй, старинные бронзовые торшеры. На стенах — картины в очень широких, позолоченных рамах. Фрэнк не смог разобрать, что на них изображено. Какая-то безвкусная мазня. На полу — палас с ярким восточным орнаментом. И камин до потолка из красного гранита.
Джон Коннели, плотный мужчина с холёным лицом и мясистым носом, покрытый буграми, один из главных надсмотрщиков, сидел, переживая жвачку, с презрением осматривая вошедших.
— Ну и что ты там начирикал, Фолькленд? — грозно рыкнул он. — Ты вообще, подонок и негодяй. Почему ты не сообщил об этом сразу? И столько времени бездельничал?
— Мне не сразу в голову эта мысль пришла, — нагло ответил Фрэнк. — В холоде мозги хуже работают.
— Вот, Фолькленд, правильно, — не ощутив издёвки, изрёк надменно Коннели. — Потому что, не ты, а я стою на вершине интеллектуальной пирамиды, и вношу наибольший вклад в создание общественного блага. Без меня, ты бы сдох с голода в своей безнадёжной неприспособленности. Ты понял, ублюдок?
Это звучало анекдотично, но Беннет мгновенно сжал руку Фрэнку, который уже готовился открыть рот и сказать что-то ядовитое.
— Вот, мистер Коннели, — Беннет просеменил, вжав голову в плечи к столу, и выложил папку с бумагами. — Это то, что я вам говорил.
Коннели раскрыл папку, быстро пролистал и вновь смерил грозным взором Фрэнка.
— Слушай, меня внимательно, сукин сын. Если ты хоть где-нибудь ошибся и мистер Хаммерсмит из-за тебя потерпит убытки, мы тебя за яйца подвесим. Публично. Ты понял?
— Я проверил его расчёты, мистер Коннели. Там все правильно, — голос Беннета звучал, как мышиный писк.
— Ладно, идите, — приказал Коннели, откинувшись на спинку роскошного кожаного кресла с высокой спинкой, напоминающего трон.
Когда захлопнулась дверь, Фрэнк чуть не расхохотался. Зачем он потратил столько сил и времени? Этот тупой ублюдок Коннели ни черта не поймёт в расчётах.
— Фрэнк, ты это, иди, отдохни, — пробормотал Беннет. — Тебе сегодня двойной паёк выдадут. А то ты похудел очень.
Прошло ещё несколько дней, минула неделя. Фрэнк смирился с тем, что его нововведения никогда не увидят свет. Но в один прекрасный день, их отвели не в прежний зал, а другой, где он радостью увидел ленту конвейера и оценил, что все было сделано по его чертежам. Все как он планировал. Он ощутил такой невероятный прилив восторга, что ему захотелось расцеловать даже охранника. Он задорно взглянул на хмурых товарищей и засучил рукава.
Проходил час за часом и Фрэнк уже осознал, что теперь ему приходится работать в пять раз больше. Никакого отдыха конвейер не давал. Хотя сейчас он двигался медленнее, чем Фрэнк планировал. Не все рабочие ещё освоили достаточно быструю сборку, но зато подвоз узлов стал равномерным. К вечеру, Фрэнк ощутил, как у него ломит спину, и мучительно болят ноги, а колени не сгибаются.
Когда стрелка часов подошла к 5, Фрэнк с облегчением вытер руки замасленной тряпкой и уселся на подножку очередного собранного агрегата, ожидая, когда его отведут вместе со всеми в барак.
— Ты чего, ублюдок, расселся? — услышал он грозный рык Дональда, который совершено недвусмысленно помахивал дубинкой-электрошокером. — Быстро за работу! Или получишь очередную порцию.
— Беннет сказал, что теперь работа будет 10 часов идти, — бросил Фрэнк, холодея от нехорошего предчувствия.
Дональд перекривился так, что его физиономия стала походить на рожу уродливого тролля.
— Кто тебе сказал, мразь? Как работали, так и будешь работать. До одиннадцати. Как всегда.
Детина взорвался гнусным хохотом. У Фрэнка вытянулось лицо. Он понял, как нагло его обманули. Это была ловушка. Никаких послаблений его предложение не дало. Выиграл только хозяин.
Через неделю, Фрэнк уже еле доползал до своей койки и валился без сил. Каждый день скорость ленты конвейера понемногу увеличивалась. Он специально предусмотрел это в расчётах, чтобы люди могли освоиться, выйти на его средние показатели. Но хозяину, видимо, этого показалось мало. Он понял, что увеличивая скорость, можно добиться ускорения сборки. Если сборщик не успевал, в «награду» получал плетей по полной программе.
Поздно ночью, Фрэнк совершенно без сил вернулся в барак, его встретили налитые кровью глаза Фергюсона.
— Ублюдок, — хрипло процедил он сквозь зубы. — Значит, это из-за тебя мы стали работать в десять раз больше! Ну, все, теперь ты у меня точно получишь!
Фрэнк, бросив угрюмый взгляд на Фергюсона, молча поплёлся к своей койке. Фергюсон остановил его, размахнулся, но Фрэнк, увернувшись от кулака, со всей силы нанёс удар в нижнюю челюсть, свалив противника с ног. Но громила мгновенно вскочил, вытащив из кармана заточку, в его глазах блеснула яростная решимость прикончить врага.
Отскочив в сторону, Фрэнк схватил лезвие, и резко отвёл вверх. Ударил по руке противника, тот выпустил заточку. Но тут же стал атаковать быстрыми, беспорядочными ударами, от которых Фрэнку удавалось отбиваться, не забывая метко контратаковать. Сокамерники окружили дерущихся и стали подбадривать их радостными криками. Фрэнку удалось нанести точный удар локтем Фергюсону в солнечное сплетение, и когда тот согнулся от боли, чуть подпрыгнул, и довершил дело сильным ударом в шею сверху. Фергюсон грохнулся на пол, Фрэнк, тяжело дыша, поднял глаза на зрителей. В их глазах светилось явное одобрение.
— Так, поднимите этот кусок дерьма, — приказал охранник, наблюдавший за стычкой с довольной ухмылкой. — И ты, Фолькленд, сейчас пойдём к Салливану для получения заслуженной награды.
Салливан, начальник охраны, взглянув на сильно помятого Фергюсона, с отвращением поморщился и лениво спросил:
— Кто первым начал драку?
— Он! Он, мистер Салливан! — закричал Фергюсон, показывая на Фрэнка, который только презрительно улыбался.
Салливан, бросив оценивающий взгляд на худосочного Фрэнка, ростом и весом уступавшего громиле Фергюсону, изрёк:
— Фолькленду — сорок плетей, Фергюсону — десять и потом обоим карцер.
Фрэнк даже усмехнулся, увидев знакомую комнату. Настолько тесную, что казалось, стены и потолок постепенно сдвинутся, раздавив находившихся здесь. Стоял не выветриваемый ничем гнилостный запах от разлагающейся крови, мочи, блевотины и дерьма.
От стены отделился Саммерс, подошёл ближе, и, наклонившись, прошипел в самое ухо:
— Соглашайся, Фолькленд. Иначе тебе не выжить. Пару раз нагнёшься, зато от наказаний тебя избавят.
— Да пошёл ты, — бросил хмуро Фрэнк, с ужасом понимая, что Саммерс не оставит своих гнусных притязаний.
Саммерс начал преследовать Фрэнка с самого первого дня, как только привёз на завод Хаммерсмита, недвусмысленно намекая на послабления, которые полагались работникам, которых извращенец использовал для своего «гарема».
— А я ведь и сам могу взять, — нагло сказал мерзавец.
Как пушинку схватив Фрэнка, он швырнул его о стену, мгновенно оказавшись рядом, перевернув к себе спиной, резким движением стащил с него брюки.
— Хватит, Саммерс, делом займись, — ленивый голос второго охранника, гориллы Дональда, показался Фрэнку слаще музыки.
Саммерс ослабил хватку. Фрэнк тут же вырвался и отскочил в сторону, встав в стойку.
На втором десятке ударов Фрэнк потерял сознание, а когда его привели в чувство, услышал горячий шёпот Саммерса, который до этого охаживал его плетьми: