Страница 12 из 17
У командира дивизиона после осмотра позиции сложилось иное мнение. Он вручил лейтенанту листочек папиросной бумаги, на которой была напечатана так называемая вводная на учение. В этой вводной указывалось, что противник перешел государственную границу, нанес удар и захватил рубеж. Наши части контратаковали и к 21 июня отбросили противника на государственную границу.
К вводной командир дивизиона добавил единственное: пункт слишком близко выдвинут к границе. Следует перенести позицию вглубь нашей территории и к рассвету 22 июня доложить во Львов, в штаб дивизиона.
Лейтенант Бушуев приказ выполнил и теперь торопил шофера машины-полуторки. Надо было лесной дорогой доехать до местечка Любыча Руда, где находилась ближайшая телефонная станция, заказать междугородний разговор со Львовом и доложить, как положено по форме. Телефонная станция занимала одно крыло большого рубленого дома. За пультом сидела девушка-телефонистка. Она приняла заказ и устало кивнула: «Ждите». После этого стала вызывать Львов. Однако Львов упорно не хотел отвечать. Она время от времени виновато смотрела на лейтенанта и в недоумении пожимала плечами.
– Алло, Львов! Алло, ответьте Любыча Руде! – взывала телефонистка в микрофон.
Вдруг она замерла, в упор глядя на Бушуева. Глаза ее испуганно расширились, казалось, девушка услышала нечто очень страшное. Телефонистка неожиданно сорвала с головы наушники, бросила их на стол, заплакала, в сердцах крикнув Бушуеву:
– Связи не будет!..
И в то же мгновение лейтенант услышал нарастающий гул самолетов, взрывы, далекие ружейные выстрелы. Он выбежал на крыльцо.
В сторону погранзаставы мимо него пробежал офицер. От погранзаставы промчалась машина: в кузове женщины, дети. «Семьи пограничников», – отметил про себя Бушуев.
Он вскочил в полуторку, крикнул шоферу:
– Сорока, гони на пункт!
Проехав метров двести, машина свернула на проселочную дорогу, к дому лесника. Миновав двор, автомобиль выскочил из ворот.
– Товарищ лейтенант! – вдруг испуганно спросил шофер. – Кто это?
Бушуев также увидел впереди, в полусотне метров, каких-то военных. Но каски были не наши, чужие.
– Немцы, – выдохнул лейтенант.
Сорока ударил по тормозам, машина клюнула носом и остановилась. Едва они успели выскочить из кабины, как по ним ударили немецкие автоматчики.
«Нарушители границы, – подумал Бушуев, – надо сообщить на заставу».
Они вернулись назад, пробежали через двор лесника и оказались на опушке леса. Навстречу им как ни в чем, ни бывало, шел крестьянин и вел под уздцы лошадь.
– Как выйти к деревне? – спросил Бушуев.
– В деревню нельзя, – ответил мужик. – Там уже немцы.
Лейтенант с водителем бросились в сторону погранзаставы.
Вскоре за спиной они услышали лошадиный храп и чьи-то покрики. Их догнала повозка с двумя пограничниками. Они были в расстегнутых гимнастерках, без оружия. Притормозив лошадь, ездоки крикнули:
– Залезай, ребята...
Бушуев и Сорока запрыгнули в повозку. Лейтенант пытался собраться с мыслями: что происходит? Но сосредоточиться было почти невозможно. Мимо них, погоняя разгоряченную лошадь, промчался какой-то лейтенант, следом за ним бежала толпа солдат. В небе гудели самолеты.
«Надо что-то делать, – пытался сообразить Бушуев. – Но что?» Они слезли с повозки. Обстановка – сам черт не разберет. Но ясно одно: произошло нечто страшное, непоправимое. Его подразделение попало в плен или вовсе уничтожено. Пробиться к нему невозможно.
Там на пеленгаторном пункте вместо него остался зеленый лейтенант Лопурко – вчерашний выпускник училища. Только что он мог сделать?!
Бушуев был в шоке. Он, командир, стоит здесь живой и здоровый, а его подразделение погибло. Мелькнула мысль: застрелиться. Иначе ведь все равно трибунал. Он отогнал дурные мысли. Решил не сдаваться.
Сначала на попутных машинах стали добираться до Равы-Русской, где находилось место постоянной дислокации пеленгаторного пункта. Добрались. С помощью солдат, которые оставались для охраны подразделения, стали готовить технику, имущество, секретные документы для эвакуации.
Бушуев постоянно пытался дозвониться до Львова, но сделать это так и не удалось. Тогда лейтенант принял решение и направил шофера Сороку на поезде во Львов, дабы тот мог доложить командованию о случившемся.
В середине дня из штаба дивизиона прибыли бойцы для комплектования подразделения. С ними прислали грузовые автомашины и мотоцикл с коляской. К радости лейтенанта Бушуева, с новобранцами приехали и его радисты, которые находились на учебном сборе во Львове. Теперь они стали основой для будущего подразделения.
К концу дня 22 июня пеленгаторный пункт был укомплектован и выведен в новый район дислокации, который располагался ближе к Львову.
Однако до этого района еще надо было добраться. Ночь с 22 на 23 июня прошла на марше. Навстречу колонне пеленгаторного пункта к границе шли подразделения, на дороге постоянно возникали заторы. Водители двигались в непривычной обстановке с выключенными фарами.
Чувствовалось незримое присутствие немецких диверсантов. Вдоль дороги взорванные телефонные столбы, оборванные провода. Радисты то и дело слышали сообщения, что на Львов двигаются немецкие танки. В самом Львове с крыш и верхних этажей домов обстреливали воинские колонны.
На пятый день войны пеленгаторный пункт под командованием лейтенанта Алексея Бушуева был придан разведотделу штаба 6-й армии и выполнял задачи в его интересах.
«Общая обстановка была сложной, – вспоминал те дни полковник в отставке Алексей Бушуев, – наши войска отходили. Нас часто бомбили. Подразделение, действуя самостоятельно, имело ограниченные возможности по определению местонахождения выявленных радиостанций противника, так как пеленгация велась с одной точки, то есть только по направлению. А для радиоперехвата микрофонных передач требовался переводчик, которого не было.
И тем не менее в этой сложной обстановке, которая характеризовалась встречными танковыми боями в районах Злочев, Броды, Дубно, подразделение добывало полезные сведения о дислокации и составе действующих немецких войск.
Начальник разведки армии ждал и ценил получаемые сведения».
В июле 1941 года пеленгаторный пункт лейтенанта Алексея Бушуева был отозван в часть, которая располагалась под Киевом, в лесу близ местечка Бровары.
Немцы в этот период развертывали наступление на Киевском направлении.
Наступил сентябрь 1941-го. Трагические события под Киевом – окружение войск Юго-Западного фронта. В страшном киевском котле оказался и 394-й отдельный радиодивизион, в состав которого входил пеленгаторный пункт лейтенанта Бушуева.
Погибли командир дивизиона майор Георгий Котов, комиссар политрук Владимир Ялов, часть личного состава. Только два периферийных подразделения дивизиона – радиопеленгаторные пункты лейтенантов Льва Чинарова и Алексея Бушуева – не пострадали. Они вовремя вышли из угрожаемого района.
Знамя части было вынесено из окружения старшиной Иваном Захарченко, и поэтому дивизион сохранился, пополнился новыми офицерами и бойцами, техникой. Боеспособность его вскоре была восстановлена, и он продолжил свой путь.
В той или иной мере судьбу 394-го радиодивизиона разделили и другие части радиоразведки Красной армии в первые дни и месяцы войны.
Да, данные разведки о подготовке фашистской Германии к войне на Советский Союз были, однако само нападение в ночь на 22 июня 1941 года оказалось для нас тактически внезапным. Радиоразведывательные дивизионы и их подразделения оказались слишком близко выдвинуты к государственной границе. Отсюда и большие потери в командном, личном составе, технике, автотранспорте.
Так, 480-й дивизион Белорусского военного округа, отходивший из Белостока, к июлю 1941 года потерял основную часть своего личного состава. В строю осталось всего 25 человек, два пеленгатора и 6 радиоприемников. 541-й дивизион Прибалтийского военного округа утратил два подразделения, которые дислоцировались в Литве. Только в первые 5 дней войны потери составили 20% личного состава и 25% радиопеленгаторов.