Строптивая принцесса

— Сделайте два шага вперед!

Тень тут же подчинилась.

— Еще один шаг. Теперь сядьте на стул, который стоит рядом с вами.

Незнакомец выполнил ее приказ и оказался совсем рядом; теперь они могли говорить, не опасаясь, что их услышат.

— Я благодарю вас, Ваше Высочество, за то, что вы мне доверяете, — произнес француз.

— Ошибаетесь, я вам не доверяю! — горячо возразила Зенка. — Я лишь не хочу стать виновницей вашей гибели без достаточных на то оснований.

— Разрешите мне еще раз повторить, что я не являюсь анархистом и не собираюсь причинять зло невесте короля. У меня была единственная цель — посмотреть на вас.

— Первый раз в жизни слышу подобную дерзость! — воскликнула изумленная Зенка. — Кроме того, к чему торопиться? Вы могли бы меня увидеть и завтра.

— Я не мог дождаться следующего дня.

— И вы хотите, чтобы я вам поверила?

В этот момент в голове у Зенки мелькнула неожиданная догадка.

— Я все поняла. Вы — вор!

Незнакомец не сказал ни слова. Видя, что он не собирается ее опровергать, Зенка повторила:

— Я права? Вы на самом деле вор?

— Возможно.

— Следовательно, вы пробрались сюда, чтобы похитить мои драгоценности. Вы, должно быть, прочитали о них в газетах.

— Да, конечно, я читал в газетах о ваших драгоценностях.

— Если вам нужны они, — сгоряча вырвалось у Зенки, — то забирайте и уходите.

Едва у нее вырвались эти слова, как девушка поняла, что допустила большую оплошность. Успокоило ее лишь то, что, даже если вор расскажет кому-нибудь об их разговоре, никто не поверит, что принцесса добровольно решила расстаться со своими сокровищами.

— Я вас не понял, — удивился француз.

— Мне не следовало говорить такие вещи, — сухо отозвалась Зенка.

— Но ведь мы с вами ведем откровенный разговор. Возможно, дело в том…

— Здесь я задаю вопросы, — оборвала его Зенка. — И я хочу знать, почему вы стали вором.

Не видя его лица, Зенка почувствовала, что незнакомец улыбнулся.

— Потому что это заманчивое, увлекательное и, безусловно, опасное занятие.

— Но вас рано или поздно поймают, — недоуменно сказала Зенка.

— Да, возможно. Но, не рискуя, жить очень скучно, а это мне не по вкусу. Я люблю опасности.

— Какие мужчины все-таки счастливые, — вздохнув, проговорила Зенка.

— Потому что они могут рисковать?

— Потому что они могут заниматься чем угодно, даже становиться ворами.

— Из женщин тоже получаются очень искусные грабительницы.

— Правда? Первый раз об этом слышу! — развеселилась Зенка.

— А французы, по вашему мнению, думают только о любви? — язвительно отозвался незнакомец.

— Естественно, это у них в крови, — вновь рассмеялась Зенка.

— Смею вас заверить, Ваше Высочество, что мужчины других национальностей в этом отношении ничем не отличаются от французов.

Зенка неожиданно подумала, что их беседа приняла странный и несколько необычный оборот. Беседовать о любви с человеком, который собирался стащить ее драгоценности! Можно представить, что сказала бы по этому поводу герцогиня. Недовольная собой, девушка решила вернуться к основной теме разговора.

— Мы отвлеклись, — строго сказала она. — Разве вы не могли бы найти себе более достойное занятие, чем воровство?

— Ваше Высочество, мне бы очень хотелось поговорить о вас самой, — возразил француз. — Наверное, сегодня ваше сердце бьется сильнее, чем обычно, в ожидании встречи с будущим мужем.

— Я не имею ни малейшего намерения отвечать на ваш вопрос и должна заметить, что вы лезете не в свое дело, — вспылила Зенка. — Вы ведете себя чересчур дерзко, и, возможно, мне все-таки следует позвать часовых и посадить вас в тюрьму.

— Неужели вам доставит удовольствие мысль о том, что я гнию в камере?

— Мне это абсолютно… безразлично.

— Неправда, — не согласился с ней француз. — Вам будет не по себе. Ведь я не причинил вам зла.

— Это только потому, что я вам помешала.

— Я еще раз повторяю, что у меня и в мыслях не было чем-нибудь навредить вам.

— И я должна вам поверить?

— Даю вам слово.

— Слово вора?

— Пусть это будет слово вора, как вы изволили выразиться, но, должен заметить, даже у воров есть свой кодекс чести.

— Правда? — заинтересовалась Зенка. — Да, я слышала, что воры никогда не выдают своих сообщников полиции.

— По-моему, это просто распространенное заблуждение, ни на чем не основанное, — равнодушно заметил француз.

— Вы хотите сказать, что являетесь более порядочным человеком, чем ваши коллеги?

— У меня нет коллег. Я работаю в одиночку.

— А что вы делаете с украденными вещами? — полюбопытствовала Зенка.

— Это зависит от их ценности. Я чувствую, что вам хотелось бы, чтобы я был этаким французским Робин Гудом, который отбирает вещи у богатых и раздает их бедным. Благодаря этому наша сегодняшняя встреча приобрела бы романтическую окраску.

— На вашем месте я бы не заикалась о романтике! — вспылила Зенка.

— Почему же? — не согласился с ней француз. — Могу вас заверить, что ничего более романтического со мной до сих пор не случалось.

Он помолчал и после паузы заговорил вновь.

— Только подумайте, Ваше Высочество. Вот я, вор, причем достаточно умный, потому что сумел незаметно пробраться в королевский поезд, сижу в темноте и беседую с очаровательной принцессой в прекрасной комнате, воздух в которой напоен ароматом цветов. Мы с вами не видим друг друга, но я чувствую, что у нас много общего.

— Почему вы так решили? — спросила Зенка.

— Что-то в звуке вашего голоса, в ауре, окружающей вас, заставляет меня чувствовать особенную связь с вами, и вполне возможно, что мы встречались и ранее, в прежней жизни.

— Вы верите в подобный вздор?

— Клянусь воровской честью, что я верю этому так же, как Богу! — торжественным тоном произнес француз.

В темноте его слова прозвучали как магическое заклинание, и Зенка подумала, что он, возможно, прав. Она начинала испытывать какое-то непонятное влечение к незнакомцу, и это ощущение немного испугало ее.

— Я прощаю вам столь неожиданное появление в моем вагоне, но теперь вы должны уйти.

— Ночь только началась, — возразил француз, — возможно, нам больше никогда не представится возможность побеседовать, а вы мне очень нравитесь. Вы столь милы и очаровательны.

— Но ведь вы меня не видите, — удивилась Зенка.

— Вас видит моя душа, — ответил француз. — Мало того, что вы красивы и великодушны, я чувствую, что вы, как и я, бунтарь. Вы боретесь в одиночку. Как бы я хотел сражаться вместе с вами!

— Почему вы решили, что я с кем-то… сражаюсь? — растерянно спросила Зенка.

— Вас выдает голос, — пояснил незнакомец. — Вы рассержены и обижены кем-то.

— Вы придумываете!

— Ничего подобного. В темноте гораздо легче понять, что думает твой собеседник. В темноте все чувства обострены, как у слепых. Днем мы полагаемся на свои глаза, а сейчас нами руководят инстинкты. — В голосе француза слышалось глубокое убеждение. — Ведь глаза видят только внешнюю оболочку, — медленно продолжил он. — Им не под силу узнать, о чем на самом деле думают люди и что творится в их душах.

Зенка, затаив дыхание, внимательно слушала своего собеседника.

— Я наполовину венгерка и поэтому верю тому, что вы говорите, — сказала она, когда француз сделал паузу. — Но мои английские корни утверждают, что вы несете околесицу и я не должна вас слушать.

— Забудьте о своих английских корнях, — посоветовал незнакомец, — и поверьте своему венгерскому сердцу, которое подсказывает вам, что я прав.

— Вы меня пугаете… — еле слышно призналась Зенка.

— Не может быть! По-моему, вы очень смелая, как и подобает венгерке.

— Именно эти слова я постоянно повторяю себе, но, увы, храброй быть очень непросто.

— А жизнь и есть очень непростая штука, — утешил ее француз. — И мы с вами прекрасно знаем, что истинная храбрость заключается в умении преодолевать свой страх перед лицом грозящей опасности.