Коронованная любовью

Хиона знала, что после остановки к дверям вагонов были приставлены деревянные ступеньки для удобства тех, кому потребовалось бы выйти или войти.

Теперь справа и слева от ступенек стояли часовые.

Хиона задумалась о странном поведении Мизры. Однако с удовлетворением заключила, что камеристке известно про Невидимого, и рано или поздно она уговорит ее рассказать все.

— Словно интрига в романе, — сказала она вслух и собралась отдернуть занавески на окнах, когда сообразила, что тогда ее можно будет увидеть снаружи.

Поэтому она открыла дверь и вошла в гостиную, где горел только ночничок, погасила его и только тогда отдернула занавески.

За стеклами она различила скалистые склоны над перевалом, деревья у их верхнего края, а еще выше — прекрасные гордые пики на фоне звезд.

Но окно ограничивало кругозор, и она увидела меньше, чем ей хотелось бы.

Понимая, что поступает неосторожно, она вышла из гостиной в небольшой тамбур и открыла дверь над неровной каменистой площадкой — платформы здесь, в высшей точке перевала, как она догадалась, не было.

Часовые отошли от ступенек, но все еще стояли смирно с винтовками в руках спиной к ней.

Оберегают ее, подумала она с легкой улыбкой, от скал и деревьев — ведь больше вокруг ничего не было видно.

Из двери вагона ей открылся великолепный вид не только на пики над перевалом, но и на панораму хребтов в отдалении.

В черном небе брильянтами переливались звезды, а восходящий месяц заливал серебристым светом каменные обрывы.

Красота была такая, что у Хионы перехватило дыхание.

Именно этого она ждала и почувствовала, что теперь ей будет легче молиться о желаниях своего сердца. Ни разу с той минуты, как ей пришлось покинуть Англию, она не ощущала такой близости к Богу.

И тут где-то у начала поезда прогремел взрыв.

Вагонов на шесть впереди. В тишине ночи он прозвучал оглушительно.

Рельсы тут слегка изгибались вправо, и Хиона ничего не увидела. Но тут затрещали выстрелы, и часовые вскинули винтовки к плечу.

Словно бы что-то происходило у паровоза, но со своего места Хиона по-прежнему ничего рассмотреть не могла.

Распахивались двери передних вагонов, на землю спрыгивали солдаты.

Вновь раздалась стрельба, и часовые вытянули шеи, пытаясь хоть что-то увидеть.

Хиона уже открыла было рот, чтобы спросить у них, что случилось, как вдруг прямо у нее из-под ног донесся шепот. Мужской голос произнес по-английски:

— Спасите меня! Ради Бога, спасите меня!

Глава 4

Позднее Хиона поняла, что ею руководил инстинкт. Ничего сознательно не обдумывая, она сбежала по приставной лесенке, направилась к часовым и шагах в двух у них за спиной сказала громко:

— Мне кажется, вон там в кустах кто-то прячется. Я уверена, что там мелькнула какая-то фигура.

Она указала на кустарник шагах в двадцати от путей.

Как она и надеялась, часовые бросились туда, а она, не поворачивая головы, догадалась, что в эту секунду кто-то взбежал по деревянным ступенькам и скрылся в вагоне.

Она уже хотела вернуться туда, но тут из-за заднего вагона выбежали солдаты во главе с офицером.

Они держали наперевес винтовки с примкнутыми штыками, офицер размахивал пистолетом, но остановился, узнав ее.

— С вами все хорошо, ваше высочество? — спросил он по-немецки.

— О да, благодарю вас, майор, — ответила Хиона, определив его чин по эполетам.

Офицер поглядел на часовых, опасливо оглядывавших кусты, на которые им указала Хиона. Не дожидаясь его вопроса, она сказала:

— Мне показалось, я заметила какое-то движение в тех зарослях.

Офицер без колебаний отдал команду и вместе с солдатами побежал туда.

Хиона поднялась по ступенькам в вагон.

Только входя в дверь, она спросила себя, не был ли ее поступок неразумным или даже опасным.

Но тут же вспомнила, что о помощи ее попросили по-английски, захлопнула за собой дверь и задвинула задвижку.

Повернувшись, чтобы войти в гостиную, она увидела, что помещение погружено в полную темноту.

Кто-то задернул занавески, которые она отдернула, чтобы полюбоваться звездами.

Она было испугалась, но тут бархатный низкий голос произнес по-английски:

— Не бойтесь, я не причиню вам зла, и я очень вам благодарен.

Голос донесся из глубины гостиной. Хиона протянула руку, нащупала спинку стула и села.

Наступила полная тишина, которую тут же нарушили новые выстрелы.

Она не могла понять, доносятся ли они от паровоза, где раздался взрыв, или от кустов, на которые она показала солдатам.

Прислушиваясь, она сознавала, что укрытый мраком человек в гостиной прислушивается не менее напряженно.

Потом голосом, который чуть-чуть дрогнул, потому что ей становилось страшно, Хиона спросила:

— Но что происходит?

— Вы не знаете?

— Мне никто ничего не сказал.

У нее возникло ощущение, что он задумался, прежде чем ответить:

— В паровоз бросили бомбу, чтобы помешать поезду двигаться дальше.

— Кто бросил?

— Вы называете их «революционерами», — был ответ. — Но я предпочту назвать «патриоты».

— Вы хотите сказать, что вы славонец?

— Совершенно верно.

— Славонец и говорите по-английски?

— Вы предпочли бы, чтобы я говорил по-немецки?

Хиона улыбнулась.

— Но я могу говорить с вами и на вашем языке.

— Замечательно! — воскликнул он с удивлением. — Вы позаботились выучить язык нашей страны! Этого никто от вас не ожидал.

Прежде чем Хиона смогла ответить, у вагона послышались шаги, и кто-то подергал дверь.

Когда они сообразили, что задвижка задвинута, они громко постучали.

У Хионы сжалось сердце, и она почувствовала, как напрягся скрытый мраком человек.

Она сама не понимала, откуда знает это, но она ощутила исходившие от него флюиды.

Она нарочно выждала несколько секунд, и когда снова раздался стук, сказала, зная, что стучащий решит, будто ей пришлось идти из спальни:

— Кто там?

— Полковник Мюллер, ваше высочество. Его превосходительство прислал меня справиться, как вы. Он пришел бы сам, но взрыв застал его уже в постели. Однако он одевается и вскоре придет к вам.

Хиона перевела дух и сказала:

— Прошу, поблагодарите его превосходительство, но со мной ничего не случилось. Я только очень устала и никого не хочу видеть.

— Ваше высочество, его превосходительство полагает, что кто-то из офицеров должен до утра подежурить в вашей гостиной.

— В этом нет никакой нужды, — отрезала Хиона, — хотя я тронута заботливостью его превосходительства. Передайте ему, что я уже легла спать и не хочу, чтобы меня снова будили.

— Вы совершенно уверены, ваше высочество, что не хотите, чтобы вас охраняли в вагоне?

— Совершенно уверена, — твердо сказала Хиона. — Спокойной ночи, полковник, и благодарю вас.

Она не услышала удаляющихся шагов полковника и поняла, что ее решение его смущает и он готов настаивать и дальше.

Однако через минуту-другую он, видимо, понял, что она решения не изменит, и ушел в сторону паровоза.

Человек во мраке тихонько засмеялся.

— Вы были очень суровы с ним. Вы всегда настаиваете на своем?

— Редко, — призналась Хиона.

Опять послышались шаги — мерные, солдатские — и оборвались возле вагона.

— Кажется, вас все-таки будут охранять, хотя и снаружи.

— Боюсь, что да, — ответила Хиона. — Значит, мы должны говорить очень тихо, не то они решат, что я помешана и разговариваю сама с собой.

— Я очень польщен, что вы намерены поговорить со мной, — услышала она. — Так не могу ли я предложить, если это вас не испугает, чтобы мы сели поближе друг к другу?

— Я уже об этом подумала, — сказала Хиона. — И если мы перейдем к противоположной стене, им будет труднее нас услышать.

С этими словами она встала и на ощупь направилась в противоположный угол маленькой гостиной.

Добравшись до окна, она почувствовала, что спасенный ею человек стоит совсем рядом, но не ощутила ни малейшего страха. Они сели на стулья, лицом друг к другу, и она поняла, что, как ни странно, испытывает к нему глубокое доверие.