Бомба для Гейдриха

Конечно, существовали более серьезные причины, заставившие англичан изменить план и выработать его новый вариант.

В группу «Сильвер А» входили: Эмиль Седлак, служащий из Брно, Зденек Тоушек, выпускник торговой школы из Оломоуца, и Алоиз Толар, учитель из Брно. Под этими именами скрывались: командир группы надпоручик Альфред Бартош, ротмистр Йозеф Валчик и радист Иржи Потучек.

Этой группе предстояло высадиться первой. Их вылет был назначен еще на 29 октября, однако ввиду нелетной погоды самолет не поднялся. 7 ноября они, наконец, втиснулись в старенький бомбардировщик типа «уайтли». В скрещении прожекторных лучей самолет пролетел над Остенде, миновал опасный обстрел над Франкфуртом и над Мангеймом и к десяти часам вечера был над Пльзенью. В районе Йинце-Раковник пилот Карел Кнайфл шел всего на высоте четырехсот метров, но из-за низких плотных туч земли не было видно. Несколько минут он искал, блуждал в облаках, потом взял курс на запад и вернулся в Англию. Парашютистов, окоченевших и вконец изнервничавшихся, пришлось выносить из самолета.

30 ноября все почти полностью повторилось. Пилот потерял ориентацию и не сумел отыскать район вблизи Гержманова Местца, где намечалась высадка.

Группа «Сильвер А» осела в Англии, в замке Белласиз; следовавшие одна за другой неудачи лишили ее возможности произнести первую букву алфавита. Их радиостанция, получившая к тому времени название — «Либуше», — надежно упакованная, продолжала ждать своей отправки. Она молчала. Она еще не попала на свою базу в Восточную Чехию, не наладила связь с лондонским центром, связь, которая в то время была так необходима для произнесения следующей буквы алфавита — группы «Сильвер Б». Бездействовал и «Антропоид».

И вот сегодня в «Галифаксе», подготовленном к вылету, сидят все три группы: «Сильвер А», «Сильвер Б» и «Антропоид». «Сильвер Б» — это ротный Земек и взводный Шкаха. Командир — Земек. А «Антропоид»? Ее составляют два ротмистра — Кубиш и Габчик, собственно Отто Стрнад, рабочий из Брно, и Зденек Выскочил, слесарь из Простейова. «Антропоид» должен был по решению, принятому 16 октября, осуществить свое задание на чешской территории еще 28 октября 1941 г., в годовщину возникновения самостоятельного чехословацкого государства, — это было пожелание д-ра Бенеша. Ротный Свобода, первоначальный партнер Габчика, во время тренировочных прыжков получил повреждение, и это повлекло за собой первую неприятную задержку. На его место был назначен Кубиш. Ни один из группы не был командиром, оба получили одно общее задание: выполнение его не требовало старшинства. Только для связи им предписано было пользоваться радиостанцией «Либуше», вверенной Бартошу. Вместе с ними тот сейчас находился в самолете.

План операции изменил, разумеется, вовсе не бережливый начальник Тэнгмирского аэродрома, которому жаль было посылать не полностью загруженный самолет «Галифакс». Он попросту получал приказы и выполнял их. Изменила план более могущественная организация — Интеллидженс сервис, — которая отдавала эти приказы, но скрывалась за спиной полковника Моравца и его осведомительной службы. А Моравец с неудовольствием воспринял донесение о двух неудачных полетах группы «Сильвер А». Ведь все это задерживает, откладывает операции с последующими буквами алфавита — «Сильвер Б» и «Антропоид», особенно «Антропоид». И Интеллидженс сервис настойчиво требовала, чтобы все группы как можно скорее приступили к выполнению задания.

Вот поэтому и был изменен план, поэтому теперь в просторном «Галифаксе» сидели все три группы вместе. Промежутки в сроках их высадки были предельно сжаты: вместо месяцев они стали исчисляться минутами.

Почему? Этого, разумеется, не знали ни члены группы «Сильвер А», ни «Сильвер Б», ни «Антропоид». Не знал этого и штабс-капитан Шустр, назначенный сопровождающим и командиром всех трех групп на время полета. Только он один должен был вернуться в Лондон и доложить об операции своему шефу, полковнику Моравцу.

— Все равно опять вернемся... — сказал Бартош из группы «Сильвер А», которая уже испытала на себе два неудачных вылета.

Члены этой группы устроились в самолете поудобнее, как и подобает стреляным воробьям.

— Я суеверен, верю в число три, — отозвался Валчик.

— Но я выскочу, потому что я называюсь Выскочил! — попытался пошутить Габчик, намекая на свою конспиративную кличку, однако вызвал только слабую усмешку своих товарищей.

Никто из них не знал, даже штабс-капитан Шустр, что на этот раз им наверняка не вернуться. Никто из них не знал о приказе, который получил командир самолета, канадский лейтенант Р. Хоккей: высадку произвести любой ценой! Добросовестность чешского пилота на стареньком «уайтли», дважды возвращавшегося в Англию с парашютистами на борту только потому, что он не мог высадить их на точно заданном участке, вызвала скрытое недовольство. Парашютисты были над Чехией — этого вполне достаточно! Никаких задержек в дальнейшем! Если Хоккей и не найдет по какой-либо причине точное место высадки, он все равно должен дать приказ к прыжку. Чтобы десантники не нервничали, ни в коем случае не следует доводить об этом до их сведения. Узнают об этом сами, когда приземлятся. Уж как-нибудь они там выкрутятся, не так ли?

Приказ ясен: высадку произвести любой ценой!

Но к чему, к чему такая поспешность?

...Самолет тяжело отрывается от взлетной дорожки, его четыре мотора работают на полную мощность.

«Все три оперативные группы с приданным им снаряжением были удобно размещены в просторном и отапливаемом самолете, — сообщит потом в своем рапорте штабс-капитан Шустр. — Вместе с английским экипажем в самолете находились 16 (шестнадцать) человек и все необходимое для осуществления операции».

Из шестнадцати человек, находившихся на борту самолета, семеро были экипированы так, что на британском военном аэродроме привлекали к себе внимание. На них были костюмы, башмаки и пальто, какие в ту пору носили в протекторате. В карманах — протекторатские гражданские удостоверения личности. У Габчика — с его фотографией, но на имя Зденека Выскочила под номером 3501, подписанное д-ром Кропачем, чиновником окружного управления в Простейове 27 января 1940 г. Одежду парашютистам приобрели сотрудники Моравца у евреев-беженцев, удостоверения изготовили в лабораториях британской секретной службы точно в соответствии с оригиналами, доставленными эмигрантами. В бумажниках Кубиша и Габчика лежит по пяти тысяч имперских марок и по десять пятидесятикронных бумажек.

Это, разумеется, уже не подделка.

Казалось бы, все в порядке. К тому же у каждого в кармане — по пистолету, английскому «кольту». А в носовом платке, в маленьком карманчике брюк и еще в нескольких потайных местах — крохотные стеклянные ампулки. Надкусишь, глотнешь — и твоя жизнь исчисляется несколькими десятками секунд. И тем не менее не все в порядке. Лишь позднее обнаружится, что, хотя парашютисты были одеты по протекторатной моде, на их белье все же остались английские фирменные этикетки и даже метки воинской прачечной и химчистки. Какое же представление об элементарных правилах конспирации имели те, кто снаряжал и отправлял этих людей в путь? Что знали они о возможностях нацистской полиции, какое понятие имели об условиях жизни в протекторате?

В самолете все, конечно, натянули на себя летные комбинезоны, члены экипажа — поверх своей формы, остальные семь — поверх штатской одежды. На головы надели резиновые шлемы, на ноги — резиновые сапоги.

Свою штатскую одежду каждый из них уже изрядно поносил еще в замке Белласиз, где, отрезанные от внешнего мира, в ожидании будущего, жили они, готовя себя к новой роли: заучивали на память свои новые личные даты, чтобы уметь отвечать механически, заучивали новые биографии, Которые в случае задержания и допроса могли бы выдавать за собственные. Но как бы смогли они согласовать с этими биографиями английские фирменные этикетки на белье?

Итак, семь человек, согласно представлениям их начальства, исчезли бесследно. Не было уже ни Бартоша, ни Валчика, ни Кубиша, ни Габчика с их именами, с их судьбами. В самолете сидели совсем другие люди, с другими именами, с другими судьбами. Но прежние парни исчезли вовсе не в тот момент, когда «Галифакс» оторвался от взлетной дорожки, а тогда, когда за ними впервые закрылись старинные ворота замка Белласиз. Чтобы они исчезли окончательно, необходимо было сочинить им другую судьбу, хотя бы для тех, которые знали их еще во Франции и в Англии по совместной службе в чехословацкой заграничной армии. Конечно, ни слова о них не было сказано ни в одном открытом приказе. Да это и понятно: они были очень порядочные парни — зачем причинять им неприятности! Но вдруг прошел слух, будто бы Кубиш и Габчик совершили какое-то уголовное преступление — то ли кражу, то ли бандитское нападение. И где же они? Да вот — сидят в тюрьме, получили, мол, пять лет. В таких случаях нет нужды много говорить — вскоре в их бывшем соединении об этом знал каждый. Кто первый пустил слух — никто не мог сказать, но он возымел гораздо большее действие, чем самые достоверные официальные сообщения.