Чингисхан

Север страны, то есть провинции, расположенные по течению Желтой реки, и значительная часть Маньчжурии оказались в руках династии Цзинь, основанной в 1115 году рузгенами (или чжурчжэнями) на развалинах династии Ляо. Бывшие кочевники тунгусского происхождения, рузгены объединились с династией Сун, чтобы захватить северный Китай, затем, подвергшись глубокой китаизации, приняли в конце концов гражданскую и военную систему китайцев.

Западнее, в районе большой излучины Желтой реки и в северной части провинции Ганьсу, царствовала династия народности си-ся (Xixia)[8], близкой к тибетцам, избравшей местом пребывания своего Двора Нинся, столицу Империи Минья.

В западной части Верхней Азии, к югу от Аральского моря и до Арабско-персидского залива, включая современный Иран, часть западного Афганистана, Туркменистан и Узбекистан, простиралась обширная исламская империя Хорезм, населенная тюрко-иранскими племенами.

С ним на северо-востоке граничила территория, соответствующая Киргизстану и Восточному Казахстану, но захватывающая часть китайской зоны пустыни Такла-Макан — государство Каракитаев, управляемое аристократией монгольского происхождения, подвергшейся китаизации. К 1140 году этой империи удалось поставить в вассальную зависимость тюрко-караханидские княжества, занимавшие Трансоксианию и часть Такла-Макана, как и Хорезм, пока это государство не разрослось в начале XIII века за счет соседних княжеств и царств. Каракитаи подчинили также уйгуров — тюркский народ, частью принявший христианство.

За пределами этих больших государств необъятные степи представляли собой беспокойные и изменчивые владения кочевников. Протяженностью почти в 3 000 километров, ограниченные на востоке Маньчжурией, на западе озером Балхаш, они занимали земли вокруг истоков больших сибирских рек Иртыша, Оби, Енисея, Витима и Аргуни.

Из-за отсутствия, в частности, письменности и городских поселений, история кочевых народов до сих пор остается неизученной. Прототунгусы Маньчжурии и Восточной Монголии, прототюрки Монголии и обширных зон, простирающихся до Алтая и озера Балхаш, и позднее — протомонголы составляют сложную этническую мозаику. В течение приблизительно трех тысячелетий эти народы были большими соперниками оседлого населения, которое, защищаясь от них, запрещало им перегонять скот в горные пастбища на своих землях. Почти за пятнадцать веков до Рождества Христова китайские поселенцы уже были вынуждены защищаться от этих кочевников: автор хроники Сима-Кьян пишет об исходе населения северных княжеств и о набегах кочевников на целинные земли, возделанные китайскими крестьянами.

Эта глубокая враждебность между представителями двух противоположных образов жизни прочно вошла в сознание и отразилась даже в китайской письменности: так, до реформы 1950 года для обозначения «варварских» народов китайцы использовали слова, корень которых часто выражал понятие животного начала. Эти идеограммы по сути обозначали кочевников как «людей-собак», «людей-птиц» или «людей-насекомых». Так было, в частности, с ксионгну (хунну?), ксианби (сьен-пэй), руанруан (авары) или найманами — «варварами», жившими к северу от Великой стены, от «ли» или «мань» — южных национальных меньшинств Китая.

Для тех, кто вел оседлый образ жизни, эти народы — в вечном движении, с нравами незнакомыми и, следовательно, вызывающими тревогу, не имеющие городов и, видимо, законов, — были ли они в самом деле человеческими существами? В их глазах тот, кто не имеет крыши над головой, не имеет ни веры, ни закона. Всего сто лет тому назад капитан Майн-Рид описывал нравы и обычаи туркменских кочевников в следующих выражениях: «Эти бродячие племена, принадлежащие к различным народностям, из которых наиболее известны монголы, татары, туркмены, узбеки, киргизы и калмыки, представляют собой совершенно различные характеры как внешне, так и внутренне… Наконец, многие из них имеют нрав жестокий и. ведут себя не менее бесчеловечно, чем самые гнусные дикари в других частях света». Однако это те же самые «дикари», которые в течение веков создавали княжества, царства, более или менее эфемерные, объединяющиеся или распадающиеся в зависимости от политических событий.

Итак, народы Центральной Азии принадлежат к трем ветвям: тунгусской, монгольской и тюркской. Но эта классификация содержит много неточностей как в силу разнообразия народов, так и в связи со скоростью их передвижения во времени и в пространстве. Так, ксионги (Xiongnu) считаются то прототюрками (по мнению Хамбиса, Пеллио и Ширатори — в его первой версии), то протомонголами (вторая гипотеза Ширатори). Татары, несомненно, тюркский народ, но их причислили к протомонголам, подвергшимся «тюркскому влиянию». Трудности возрастают, когда узнаешь, что этими народами иногда правила иностранная аристократия.

Из первых прототюркских империй мы знаем — и еще неточно, — государство ксионгов, которые между I и III веками до нашей эры создали объединение племен: они часто противостояли китайской державе, которой много раз приходилось сдерживать их разгул. Побежденные с помощью оружия, но еще больше — уловками китайской дипломатии, умело играющей на их междоусобных распрях, ксионги в конце концов рассеялись. Часть из них осела на границе с Великой Китайской стеной, остальные были постепенно поглощены Китаем. Другие группы эмигрировали в верховья Иртыша, оттеснив к северным лесам народности вогулов и остяков. И, наконец, последняя группа способствовала тюркизации степных зон Киргизии. Это те самые ксионги, которые во втором веке дойдут до нынешней Украины и двумя веками позднее внезапно появятся на Западе вплоть до Галлии под именем гуннов.

Что касается протомонголов, они возникли из небытия около 150 года до Рождества Христова, с появлением кси-анби (или сьен-пэй), занимавших обширную территорию, простиравшуюся от Манчжурии до Туркестана. Эти кочевники раздавили ксионгов, раздираемых междоусобицей, в 93 году нашей эры и не замедлили начать борьбу против китайского государства.

В IV–VI веках между Кореей и Иртышом возникла империя руанруанов (аваров) — на территории бывшей империи ксионгов. Затем, с VIII по IX век уйгурское ханство (народа тюркского происхождения) обосновалось на громадном пространстве, равном двум современным Монголиям. Уйгуры, которые вытеснили другой тюркский народ — тую; устроили свою столицу в Кара-Балгасун на реке Орхон. Под влиянием Китая эпохи династии Тан и Согдианы[9] они достигли высокого уровня цивилизации, но не смогли устоять против киргизов (в 840 году), побежденных, в свою очередь, хитанами (монгольского происхождения). Хитаны (кидани) захватили север Китая, а так же часть Монголии и Манчжурии, но не смогли подчинить себе племена Верхней Монголии, за исключением татар и меркитов.

На пороге XIII века, перед вторжением полчищ Чингисхана, Монголия представляла собой обширную пограничную зону, из-за которой вяло спорили неконтролируемые племена: периодически они объединялись в союз, чтобы выйти из него, как только он начинал ослабевать и терять власть. Ни хитаны, которым угрожали одновременно китайская империя, корейское царство и уйгуры, ни сами уйгуры в бесконечных стычках с беспокойными княжествами не были в состоянии обеспечить политический и военный контроль над огромной территорией монгольских степей. Другие народы, например, кераиты и найманы, вскоре исчезнут под натиском Чингисхана. Монголия, этот необъятный театр, который никому не удавалось усмирить надолго, остается ареной, на которой периодически сталкиваются группы племен, не имеющие подлинной воли к господству.

Meng-wu — таково первоначальное название, под которым монголы появляются в эпоху Тан (618–907). Для китайских летописцев племена представляли значительную группу, обосновавшуюся в верховьях реки Амур, — Че-вей, или Ше-вей (Che-wei, She-wei). Речь идет, несомненно, о довольно разноплеменном объединении, включающем протомонголов и тунгусов. Китайцы X века, которые переживали тогда бесспорный расцвет культуры, описывают их как самых гнусных дикарей, людоедов, пожирающих сырое мясо. Тома «Истории династии Ляо» сохранили название различных монгольских народностей (Hei Ta-ta, или черные татары, Bai Ta-ta, или белые татары, и так далее).

8

Тангуты.

9

Согдиана — область в бассейне рек Зеравшан и Кашкадарья, на территории которой с VIII в. находилось множество самостоятельных княжеств (важнейшее — Самаркандское). Играла видную роль в экономической и культурной жизни Востока. — Прим. ред.