Только с тобой

— Его память все же когда-нибудь вернется, и ты это знаешь не хуже меня, — прошипела Нола. — А вот когда это произойдет, тогда тебе уже не удастся морочить ему голову, сколько бы ты ни убеждала себя, что так будет и дальше.

— У меня нет ни малейшего желания спорить с вами, Нола.

— О, какое лицемерие, Келси! А мне кажется, что ты просто-таки наслаждаешься всем этим! — Нола оглянулась на сына. — Я вернусь позже, дорогой. А ты пока отдохни.

Ее каблучки простучали по коридору, и Келси почувствовала, как у нее в груди волной поднимается знакомое возмущение. Казалось, свекрови всегда удается будить в ее душе самые отвратительные чувства. Впрочем, как и Джарреду. И что толку отмахиваться от прошлого, когда оно то и дело встает перед тобой во весь рост, устало подумала она.

— Так, выходит, это была авиакатастрофа… — откуда-то сзади донесся до нее голос Джарреда.

Вздрогнув, она медленно повернулась, и глаза их встретились.

— Да, — хмуро кивнула она. — Это чудо, что ты остался жив.

— И самолет вел я… — Келси снова кивнула.

— А я был… один?

Келси оцепенела. Сердце ее, казалось, на какое-то время перестало биться. Перед глазами внезапно снова всплыла разрытая могила, в которой исчез гроб Ченса, в ушах послышался стук комьев земли о крышку гроба. Ей было . так плохо, что она не могла шевельнуться.

— Келси?..

Открыв рот, она несколько раз глотнула воздух, словно вытащенная на берег рыба. Горло перехватило судорогой. И никакая сила в мире не могла бы заставить ее сейчас сказать хоть слово.

— О Боже, — в ужасе прошептал Джарред.

Слезы подступили к глазам Келси. Сердце ее разрывалось от боли.

— С ними все в порядке? — взволнованно спросил он. — Прошу тебя, скажи мне. Скажи мне, Келси. Прошу тебя… с ними все в порядке?!

— Джарред… — с болью в голосе прошептала она.

— Келси… — Чувство вины тяжким грузом навалилось на него. — Ты должна мне сказать… теперь же. Я имею право знать правду.

Она боролась с собой, не в силах посмотреть ему в глаза.

— Погиб один человек, — наконец прошептала она. — Ченс Роуден. Мой друг. Я только что вернулась с его похорон.

Есть что-то на редкость неприятное и тревожное в той тишине, что воцаряется в больнице по ночам. Вот и сейчас большинство врачей и сестер уже разошлись по домам, в коридорах потушили свет, а Джарред все лежал без сна, раздираемый на части болью, отчаянием и чувством вины. Он лежал очень тихо, с широко открытыми глазами, не в силах забыться и смутно подозревая, что это и есть наказание ему.

То, что он узнал накануне вечером, превратило его жизнь в сущий ад. Мало того, что Келси была вынуждена бросить правду ему в лицо — при одном только воспоминании об этом сердце в его груди превращалось в ледяной ком, — так еще погибшим оказался не кто иной, как Ченс Роуден!

“Он погиб! Погиб из-за меня! ”

И хотя Келси ни в чем не обвиняла его, каждое ее слово жгло Джарреда огнем, будто она пытала его раскаленным железом. Она так старалась, чтобы он вспомнил свое прошлое, а он… он чувствовал себя полным идиотом, да к тому же еще и мерзавцем, потому что и так уже успел вспомнить многое. Как ни странно, саму авиакатастрофу он не помнил совершенно, однако слова Келси заставили его представить, как он падает… падает и летит куда-то вниз, описывая в воздухе длинную, бесконечную спираль.

И Ченс Роуден вместе с ним… любовник Келси. Вот это он помнил совершенно отчетливо. По нелепой иронии судьбы по его вине погиб единственный человек в мире, которого любила его жена!

И, как будто этого еще было мало, Джарред не мог вспомнить ничего из того, что случилось с ним в тот проклятый день. Ни единой детали! Ко всему прочему, он не помнил и того, что было с ним накануне. Как он вообще оказался в самолете, да еще вместе с Ченсом?! Сколько он ни напрягал свою память, копаясь в ней в попытке вспомнить хоть что-то, касающееся событий недавнего времени, увы, единственное, что он припомнил, была страшная ссора между ним и Келси, случившаяся, по всей видимости, дня за два до того, как разбился самолет.

Они вдвоем были в его офисе. “Я был страшно зол на нее — оскорбленные чувства, уязвленная гордость просто сводили меня с ума”, — вспомнил вдруг Джарред.

А она… она стояла перед ним, подбоченившись, глаза ее сверкали, губы дрожали, а в душе бушевали те же самые чувства, что ослепляли и его. И злилась она ничуть не меньше его самого.

— И к тому же меня не попросили прийти сюда! Мне было приказано явиться! Так что не смей говорить мне, что я обязана вести себя по-другому. В отличие от некоторых я не обращаюсь с другими так, словно они грязь на дороге!

— Замолчи! — рявкнул он. — И давай вернемся к делу! Нам многое нужно обсудить!

— Да что ты говоришь?! Мне лично нечего с тобой обсуждать! Между прочим, у меня полно работы.

— Учти, это касается одного из твоих близких друзей. Келси покачала головой, глядя на него так, точно имела дело с умственно отсталым ребенком.

— Из-за тебя, Джарред, у меня не осталось ни одного близкого друга. Прощай.

— Келси, только не вздумай уйти, пока не выслушаешь, что я хочу тебе сказать! — крикнул он, заметив, что она направилась к двери.

Обернувшись на пороге, Келси бросила ему на прощание один долгий взгляд.

— Ты понятия не имеешь, как обращаться с людьми! Никогда этого не знал и никогда не будешь знать. А если я останусь здесь, чтобы и дальше выслушивать твои словесные экзерсисы, то просто перестану себя уважать!

— Интересно, а что ты делаешь по ночам — размышляешь об уважении? — жестко бросил он ей в лицо.

— Да, именно так. А теперь прощай, Джарред.

— Проклятие, Келси! — Но она уже ушла, бесшумно прикрыв за собой дверь и оставив его кипеть от бешенства в пустом кабинете.

Теперь, когда Джарред вдруг вспомнил об этом, голова его, казалось, готова была вот-вот лопнуть от переполнявших ее вопросов. Был ли Ченс Роуден тем самым “близким другом”, о котором он хотел тогда поговорить? Сейчас он едва мог вспомнить лицо этого человека. Зато он совершенно отчетливо помнил, что именно Ченс стал его злым гением, ведь это он похитил у него, Джарреда, сердце Келси, завладел им, когда она была совсем еще девочкой и даже не понимала, каким сокровищем обладает. Естественно, Келси всегда убеждала его, что их с Ченсом юношеская любовь прошла давным-давно, не оставив ни малейшего следа в ее сердце. Но Джарред еще не забыл, как близки были она и Ченс еще даже в первые месяцы после их женитьбы. Помнил он и то, каким теплым и нежным становился ее голос всякий раз, когда речь заходила о ком-то из семейства Роуденов. Поразмышляв обо всем этом на досуге, сопоставив все факты, он пришел к единственно возможному выводу.

Но тогда каким образом Ченс очутился с ним в самолете? Конечно, Келси оказалась на высоте — она ни словом не упомянула об этом, но он-то понимал, что и она задает себе тот же самый вопрос, моля Бога о том, чтобы Джарред смог со временем все вспомнить. Впрочем, он и сам хотел бы это знать ничуть не меньше ее самой. Все эти дни он ломал себе голову, но мысли, казалось, просачивались сквозь стоявший в его голове густой туман, чтобы исчезнуть без следа. А Джарред снова упорно тянул каждую из них назад, пока не почувствовал, что все напрасно. К тому же он слишком устал.

Однако посетители не оставляли его надолго одного. Пока Джарред лежал, устало полуприкрыв глаза и прокручивая в голове те крупицы воспоминаний, которые ему удалось воскресить, дверь приоткрылась, в щель просунулась голова и через мгновение в палату протиснулся его сводный брат.

На лице его играла довольная усмешка.

— Привет, братишка. Рад, что ты наконец очнулся. Видел бы ты себя! Конечно, шрамы украшают лицо мужчины, однако ты рискуешь потерять свою репутацию.

— Мою репутацию?

— Шутка. — Улыбка медленно сползла с лица Уилла. — Ну ты же знаешь, что женщины всегда считали тебя красавцем. — Украдкой бросив взгляд на лицо брата, он вдруг осекся. — Так ты что же, совсем ничего не помнишь?