Страница 64 из 79
Тома обрел присущие ему спокойствие, краска сошла с его лица, и он рассказал, как пыталась покончить с собой донна Лоренца, как он вытащил ее из воды, как повстречался с мадам де Верней, как мадам де Верней решила доверить несчастную заботам своей матери, которая как никто умела врачевать самые болезненные раны.
Само собой разумеется, королева и тут нашла, к чему придраться:
— Почему вы не принесли ее в Лувр? У меня о ней позаботились бы не хуже, мой личный врач и мадам Кончини...
Ее вмешательство в очередной раз страшно рассердило ее супруга:
— Только не говорите мне, что вы сами стали бы за ней ухаживать! Вы, такая набожная, стали бы заботиться о самоубийце? Позвольте мне вам не поверить. Вы бы просто-напросто ждали, когда смерть сделает свое дело и заберет ее. А ее добрая тетушка всячески бы способствовала смерти бедняжки! Кстати, где эта тетушка? Я, кажется, приказал ее арестовать?
— Ваш приказ невозможно было выполнить, сир, мой супруг! Донна Гонория потеряла сознание, и я ее доверила...
— Немедленно приведите ее в сознание и доставьте сюда!
— Но...
Впервые за время заседания Марии де Медичи стало не по себе.
— В чем же дело?
Мария покашляла, поерзала на месте, нервно порылась в рукаве, ища носовой платок, нашла его, деликатно промокнула им ноздри и наконец снизошла до ответа:
— Этим утром моя дорогая Галигаи нашла ее комнату пустой. Донна Гонория незаметно прошла по покоям так, что никто ее не заметил. Похоже, она... исчезла!
— И она тоже?! Сто чертей и один дьявол! Мне кажется, исчезновения становятся у нас дурной традицией! Отыскать ее немедленно и чем скорее, тем лучше!
Прокурор Женен, до сих пор не проронивший ни слова, заговорил:
— Не будем придавать большого значения отсутствию донны Гонории, сир. Все ее показания у нас записаны.
— Но в них нет ни слова правды, — со вздохом произнесла Лоренца. — Она не переступала порога особняка де Сарранса. Ее не было среди дам, которые меня сопровождали...
— Ничего удивительного, она же пряталась! В любом случае, Ваши Величества, — продолжал Женен, обращаясь к королевской чете, — все, что сообщил нам барон де Курси, ни в чем не противоречит показаниям донны Гонории.
— Напрасно вы так считаете! — запротестовал барон. — Когда я нашел донну Лоренцу, она находилась в таком состоянии, что было очевидно, что она никак не могла справиться с таким крепким человеком, каким был маркиз. Маркиз де Сарранс обладал недюжинной силой, и он нанес весьма серьезные раны своей молодой супруге, когда хлестал ее.
— Вы забыли об одной подробности... Обвиняемая сама в ней призналась: она бросила в маркиза бронзовую фигурку и сделала это с такой силой, что он лишился сознания. Бесчувственному человеку легче легкого перерезать острым лезвием горло! После чего обвиняемая вполне могла убежать из особняка и броситься в Сену, очевидно, в ней заговорили раскаяние или угрызения совести. А может быть, она испугалась наказания за совершенное преступление — утонуть легче, чем подняться на эшафот.
— Что вы об этом знаете? — в ярости воскликнул Тома. — Вы что, уже испробовали и то, и другое?
На этот раз к гневу Тома примешивался и страх. Прокурор говорил так весомо и логично, что гнусный рассказ Гонории снова выглядел совершенно правдоподобно. И хотя Лоренца утверждала, что Гонория не присутствовала на свадебном пиру и вообще не появлялась в особняке, вполне можно было допустить, что она спряталась и... Как бы там ни было, но прокурор вновь перетянул чашу весов в сторону вины. Достаточно было взглянуть на насмешливую улыбку королевы, нахмуренные брови короля, обеспокоенные лица дам д'Антраг, торжествующее лицо прокурора... Все молчали, и в тишине раздался усталый голос Лоренцы:
— Но я не убивала маркиза де Сарранса. Клянусь спасением моей бессмертной души! Я не повинна в этом кровавом преступлении!
— Я вам верю! — воскликнул король, стукнув кулаком по подлокотнику кресла. — Я знаю, что ужас и отчаяние могут придать сил и подтолкнуть слабое существо искать спасения в бегстве, но никогда не слышал, чтобы под их влиянием человек опускался на колени и хладнокровно перерезал горло лежащему без чувств человеку. Вы же едва дышали, когда я вас увидел...
Генрих не успел закончить фразы. С воинственным блеском в глазах, с гневно раздутыми ноздрями его «ласковая» супруга воздвиглась, как монумент.
— Так вы ее видели? А где вы ее видели, как не у этой женщины?! — провозгласила она, протянув указующий перст в сторону мадам де Верней.
— И что тут такого? Что тут противоестественного? Когда де Курси рассказал мне о событиях той страшной ночи, я пожелал все увидеть своими собственными глазами, и, стало быть, донну Лоренцу я мог увидеть только там, где она находилась. Де Курси не отходил от меня ни на шаг, так ведь, барон?
— Да, я все время был рядом с Его Величеством, — солгал Тома с той уверенностью, которая всегда выглядит крайне убедительно. — Вернувшись в Лувр, я получил приказ немедленно отправиться в Англию и привезти оттуда господина де Сарранса, а главное, сообщить ему правду о том, что произошло до того, как до него дойдут слухи злопыхателей, которые уже начали распространяться по городу. Что касается донны Лоренцы, то она едва дышала и с минуты на минуту готова была угаснуть.
С редкой непринужденностью звучно кашлянув, королева вернулась на поле сражения.
— Неужели мадам д'Антраг обладает столь глубокими познаниями в медицине, что способна поставить на ноги умирающую? — спросила она.
Мелодичный голос пожилой дамы послужил приятным контрастом грубому тону Ее Величества.
— Нет, я не настолько сведуща в медицине, мадам, да и случай был исключительный. Но мы обратились к флорентийскому послу, мессиру Джованетти, он располагал услугами замечательного доктора Валериано де Кампо, который и лечил нашу гостью. О его медицинских талантах вы можете судить сами, взглянув на нее.
— К несчастью, он находится слишком далеко, чтобы дать нам свои показания, — гневно произнес король. — Хотел бы я знать, по какой причине вы в один миг отослали достойного Джованетти, который, надо сказать, служил вам верой и правдой! Отослать, даже не спросив моего мнения!
— Его отозвали. Новому великому герцогу никогда не приходились по душе его взгляды.
— Да неужели? И сколько же лет было теперешнему великому герцогу, когда вы и мессир Джованетти покинули Флоренцию? Восемь лет? Или уже девять? Я бы сказал, что свою политическую линию он начал вырабатывать удивительно рано.
Почувствовав, что в воздухе сгущаются тучи и вот-вот разразится семейный скандал, герцог де Сюлли отважно встал между противниками.
— По какой бы причине ни уехал Джованетти, сейчас это уже не имеет значения. Мы же здесь собрались, чтобы вынести окончательный приговор по делу об убийстве маркиза де Сарранса. Я искренне полагаю, что мы можем снять вину с донны Лоренцы. Убить маркиза она не могла.
— Но она могла подослать убийцу!
Головы присутствующих повернулись к Антуану, который поднялся со своего места, одержимый совершенно очевидным желанием жестокой мести. Сердце бедной Лоренцы упало. Что случилось с этим человеком, которого она полюбила с первого взгляда и который тоже ее полюбил, ведь она чувствовала это?! Почему он стал самым отъявленным ее врагом и обвинителем?
— Кто вам подсказал подобную бредовую идею? — осведомился де Сюлли с резкостью человека, который терпеть не может, когда ему противоречат. — Вы ничего не видели. Вы находились в Лондоне!
— Зато здесь был Тома де Курси, как он только что сообщил нам! Так почему бы ему не быть тем, кто...
Закончить свое предположение он не успел. Охваченный праведным возмущением, Тома со всей силы двинул Антуана в челюсть, да так, что сбил его с ног, и тот свалился на ковер. Тома продолжил бы драку, если бы присутствующие в зале стражники не удержали его.
— Думаю, что этого достаточно, де Сарранс? — сурово проговорил король. — Теперь, я надеюсь, вы откажетесь от своего обвинения?