Страница 4 из 11
Лоррейн-стрит — вчера именно там я и была. Сердце ускоряет бег: я представляю себе, что мама слышит, как оно бухает под моей футболкой. Я застегиваю серую куртку с капюшоном до подбородка, на всякий случай, сую порезанную руку в карман и постукиваю по ноге. Девять, девять, шесть.
— Ты знаешь тот район, Ло? — напирает она. — Они называют его Гдетотамом[6]. Городом сбежавших и потерявшихся детей. Множество их живет в пустующих домах, как дикари. — Рукой она приподнимает мой подбородок, ее глаза сверкают. — Ты туда не забредаешь, Пенелопа? С друзьями из школы? — Ее дыхание пахнет сигаретами. Она начала курить несколькими месяцами раньше, у открытого окна своей спальни.
Я отшатываюсь от нее. Она выглядит очень, очень старой.
— Мама, — мягко говорю я, горло горит, — я не хожу в Гдетотам, понимаешь? Никогда не слышала об этом районе.
— Что ж, хорошо. Это все, что я хотела знать. — И тут же ее глаза вновь становятся пустыми. Она возвращается в свою комнату и закрывает дверь.
Я едва сдерживаюсь, чтобы не крикнуть вслед: «Между прочим, мама, у меня действительно есть друзья, с которыми я могу пойти куда угодно». Она ничего не знает о моей жизни. Одиночество — это константа, но я сумела найти решение этой проблемы, научилась жить без мамы.
Научилась жить сама по себе.
Мне не требуется много времени, чтобы найти в Сети статью об убитой девушке.
Статья иллюстрирована рядом фотографий. Лоррейн-стрит. Уродливый желтый дом с маргаритками. Дом, в котором жила убитая девушка.
У меня перехватывает дыхание; все тело холодеет. Шум, который я слышала, — удары — пуля. Я там была. В пятнадцати футах. Может, ближе. Я там была, когда застрелили девушку. Выстрел, который оборвал ее жизнь, почти оборвал и мою.
Я шумно сглатываю.
Господи, я находилась в нескольких шагах от киллера. Я безостановочно проигрываю в голове события: удар, грохот, кусочек металла, вонзившийся в стену рядом со мной, поблескивающий в свете уличного фонаря. Я могла что-то сделать. Могла помочь. Но не сделала и не помогла.
Девушку звали Сапфир. Просто Сапфир. Это все, что о ней узнали. Девятнадцати лет и стриптизерша. Танцевала в расположенном в Гдетотаме клубе, который называется «Десятый номер». На каждой фотографии она сильно накрашена — серая тушь для ресниц и излишне много румян. У нее сердитые глаза, а губы сине-лиловые, и помада этого цвета ей каким-то образом очень к лицу. Выглядит она старше девятнадцати — наверное, из-за всей этой косметики.
Журналист описывает убийство в подробностях. На нее набросились, изнасиловали, потом застрелили: ковер пропитан кровью, череп пробит, голые конечности вывернуты. Другая стриптизерша, ее подруга из «Десятого номера», перечисляет, что украдено. Маленькие вещи. Дешевые вещи. Старые деревянные часы, коллекция медных браслетов, потускневшая от времени серебряная цепочка с подвеской в форме лошади, статуэтка-бабочка, три маленькие картины с воронами.
Все, у кого брали интервью, грустили, но не удивлялись. Короче, еще одна девушка умирает, еще одна подсевшая на наркотики стриптизерша. Так устроен мир.
Но этого недостаточно — для меня. Я хочу большего. Я нуждаюсь в большем.
Новый поиск: Гдетотам — Сапфир — убийство. Страницы результатов, большинство из них отсылают к статье, которую я только что прочитала в «Плейн дилер»[7]. Наконец кое-что новое — жирный шрифт и заглавные буквы — привлекает мое внимание: «ПРЕСТУПЛЕНИЯ В ГДЕТОТАМЕ. БЛОГ Б. ХОРНЕТА». Горло перехватывает.
Клик.
Страница загружается и выглядит так, словно Марта Стюарт[8] создала ее для рекламы новой линии обоев: пастельные пурпурные и синие тона, по бокам цветущие гиацинты, одуванчики, колокольчики. И на каждом цветке улыбающийся мультяшный шершень[9] с огромным жалом. Сливочно-розовый заголовок гласит: «Все, что вы когда-либо хотели узнать об убийстве, самоубийстве и прочем насилии, достойном выпуска новостей, но боялись спросить». Оглядывая экран, вижу нужный мне раздел в левом верхнем углу: «Убийства в Гдетотаме». Гудение между ушей, дикий жар.
Клик.
Появляется новая страница, окаймленная теми же цветами, от которых по коже бегут мурашки, но на этот раз страница испещрена крошечными фото. Список имен, набранных жирным шрифтом, рассекает страницу, как позвоночник. «Сапфир, 19 лет, убита дома, Лоррейн-стрит» — верхняя надпись. Сердце подпрыгивает. Все равно только Сапфир. Без фамилии. Мигающий баннер рядом: «НОВЫЕ СВЕДЕНИЯ!!!» — словно реклама пылесоса или стирального порошка.
Клик.
Первое: нарисованная от руки карта Гдетотама и окрестностей. Ниже новые фотографии, очевидно сделанные снаружи и отчасти нечеткие из-за падающего на окно света: разгромленная квартира, сброшенные на пол вещи, брызги крови на стене спальни. Зернистость большая. Похоже, фотографировали мобильником.
Я представляю себе Сапфир сидящей перед зеркалом. Она слой за слоем накладывает косметику в этой светло-синей комнате, словно глазирует свадебный торт. Я представляю себе, как волна крови поднимается от ее лодыжек к коленям, к шее — все в этой комнате плещется на крови, как буи при приливе.
Пытаясь расслабиться перед тем, как лечь в постель, я передвигаю медных слонов поближе к набивным клоунам, а набивных клоунов — поближе к деревянным креслам-качалкам из кукольного домика. От их нового местоположения у меня начинает нервно бултыхаться желудок, и я все возвращаю на прежние места.
Обычно такие перемещения меня успокаивают, но по какой-то причине сегодня я не могу сосредоточиться и поднять себе настроение. Что-то не так, все в комнате стоит неправильно, не на своих местах. Перепутано.
Женский лобок. Голый.
Я не могу сделать все, как надо.
Глава 3
Я просыпаюсь и вижу свет, пробивающийся сквозь шторы, поворачиваюсь на спину и потягиваюсь. У субботы особый вкус: как у черники, которую мы с мамой собирали каждую неделю в короткие три месяца, прожитые в Куне, штат Айдахо, когда мне было десять. Я помню, как мы краснели от гордости, прижимая корзинки с ягодами к груди. Как горстями, целый день, ели чернику.
Суббота — День блошиного рынка, священнейший из всех семи.
Потом я чувствую пульсации в руке. Порез. Стекло. Грохот. Все было.
Я влезаю в армейские штаны, скатываю вниз пояс, который у меня под мышками, сверху надеваю теплую зеленую куртку с капюшоном, просторную, как и большинство моей одежды, с тем чтобы скрыть сиськи. Я к ним еще не привыкла. Они без спроса появились на третьей неделе учебы в девятом классе — сначала правая, потом левая, которая росла и росла, пока не обогнала правую. Я уверена, они соперничают, участвуя в каком-то постоянном поединке.
Я проверяю левый кед: на месте ли сложенный листок бумаги. Более надежное для хранения место, чем карман, откуда вещи могут выпадать. На месте. Я надеваю кеды. Потом смотрюсь в коллекцию старинных зеркал, числом девять, которые стоят на комоде. Кудряшки выглядят глупо в каждом. Я откидываю их со лба и позволяю упасть. Три раза. «Пенелопа Марин, — произношу я вслух своему отражению пугающим голосом копа, — отойди от зеркал. Повторяю: возьми кошелек с прикроватного столика и отойди от зеркал».
Мое декоративное кольцо с большой желтой маргариткой зовет, совсем как вчера желтый дом, и я знаю, что должна его надеть. Сразу понимаю, что на пальце оно на своем месте, и я готова к выходу.
Согласно карте «Гдетотам и окрестности» Б. Хорнета, получается, что фактически блошиный рынок находится в пределах Гдетотама, но на самом деле это оазис, безопасные небеса. Он тянется на многие кварталы: сам по себе волшебный город. Блошиный рынок работает шесть дней в неделю, но суббота — мой день. Правильный день. Единственный день в неделю с тремя совершенными слогами.
6
Гдетотам (Нетинебудет, Нигдешняя страна)(англ. Neverland) — от острова сбежавших и потерявшихся детей из сказочной повести «Питер Пэн» Джеймса Барри.
7
«Плейн дилер» (англ. The Plain Dealer) — выходящая в Кливленде самая многотиражная газета штата Огайо. Основана в 1842 г.
8
Марта Хелен Стюарт (англ. Martha Helen Stewart, р. 1941) — американская бизнесвумен, телеведущая и писательница, получившая известность и состояние благодаря советам по домоводству.
9
На английском шершень — hornet (хорнет), псевдоним автора блога.