Рейдер

Да, конечно, когда он прибыл на базу, ситуация оказалась чуть лучше, чем он предполагал. Он собрал весь персонал, прибывший с материнской планеты, честно обрисовал им ситуацию и предложил на выбор два варианта: или оставаться здесь и пытаться создать независимую экономику (что автоматически сулило им высокое положение в местном социуме, основную массу которого составляли не слишком развитые туземцы), или загружаться с вещами на транспорт и двигать к ближайшей русской базе. Если управление госбезопасности после проверки признает, что в попытке переворота они замешаны не были и просто случайно оказались в неудачное время в неудачном месте (а вероятность такого исхода была велика, безопасники все-таки профессионалы и работают аккуратно, скоропалительных выводов не делая), то их, вероятнее всего, отправят на Землю, где они вполне спокойно доживут остаток дней. Правда, с карьерой можно распрощаться раз и навсегда — из-под негласного надзора им уже не выйти до самой смерти.

Большинство, как ни удивительно, решило остаться. Впрочем, чему, собственно, удивляться? В космос всегда стремились люди с авантюрной жилкой, по этому перспектива стать высокими чинами в маленьком, но гордом пиратском государстве была для них заметно привлекательнее пожизненного прозябания за кружкой пива, пускай даже и дома. К тому же за три года многие уже успели обжиться, привыкнуть к здешней вольнице и плохо представляли себе, что будут делать на Земле. Пятерых, решивших вернуться, на крейсере добросили до ближайшей базы, посадили в спасательную капсулу (этого добра было много, собрали по системе с разбитых американских кораблей) и отправили к базе своим ходом. Патрульный крейсер посылку перехватил, принял на борт, вежливо, хотя и чуть издевательски промигал сигнальными огнями благодарность, и проблема была решена.

Так что с наземным персоналом, а также с инструкторами по подготовке новобранцев проблемы не было, а вот на флоте она, увы, никуда не делась, и Виктор на полном серьезе надеялся экспроприировать экипажи вновь прибывших судов для формирования вспомогательных сил — увы, доверять старшим офицерам этих кораблей до конца он не мог себе позволить, так далеко его наивность не распространялась.

Две эскадры висели совсем рядом в пространстве, и если одна из них защищала свой дом и никуда не собиралась уходить, то вторая просто не могла никуда деться. Сколько бы Кошкин ни бушевал в эфире, сколько бы ни грозил карами небесными, это не добавляло его крейсерам ни топлива, ни запчастей, ни даже просто запасов воздуха, воды и продовольствия. Противостояние нервов продолжалось чуть больше часа, но в конце концов один из тяжелых крейсеров начал медленно, со стороны практически незаметно смещаться в сторону от флагмана. Когда Кошкин обратил на это внимание и рыкнул на капитана, тот послушно запустил маневровые двигатели, но не развернулся к своему месту в ордере, а прыжком оказался возле эскадры Виктора, где резко затормозил и передал сигнал о признании безоговорочной капитуляции. Еще через пару минут за ним последовали два других крейсера. «Кронштадт» остался один. Он висел на орбите еще сутки, до тех пор, пока собственный экипаж не пришел арестовывать адмирала. Тот даже не пытался сопротивляться, и только когда к нему подошли ближе, поняли, почему: в виске адмирала зияла аккуратная, почти бескровная дырочка, тело уже успело остыть. Адмирал Кошкин застрелился.

Глава 7

Вот небогатый снят улов,

И завтрак нам уже готов,

Довольны жизнью мы —

Тут воля и простор…

Виктора разбудил солнечный луч, упавший на лицо. Улыбнувшись, он сел на кровати и с наслаждением потянулся. До чего же хорошо жить!

Рывком вскочив на ноги, Виктор выбежал из комнаты, бегом спустился по лестнице, распахнул дверь и, пробежав буквально пару метров по дощатому настилу, прыгнул в теплое, ласковое море. Вынырнул он, отчаянно отфыркиваясь, уже в полусотне метров от берега. Глубоко вздохнул и, распластавшись на спине и покачиваясь на мелких волнах, подставил загорелое брюхо солнечным лучам. Кайф! Вновь перевернулся и в хорошем темпе проплыл еще столько же. Возможно, поплыл бы и дальше, но с берега донесся строгий и в то же время веселый голос Айнштейна:

— Вить, бросай дурака валять, давай сюда — шашлык стынет.

Ну, положим, под таким солнцем шашлык хрен остынет, однако же не стоило заставлять ждать честную компанию. Виктор развернулся и саженками поплыл к берегу — там уже, судя по ленивым позам, давно возлежали его соратники, или, правильнее сказать, собутыльники. Надо отдать должное их такту, не стали будить разоспавшегося командира, вошли в положение сильно уставшего и еще сильнее принявшего вчера вечером на грудь человека.

На берегу, под шашлыки и хорошее вино, и началось выездное заседание штаба. Присутствовал только ближний круг — сам Виктор, Айнштейн, неразлучная парочка, как называли Кэвина и Калу (похоже, отношения между принцессой и ее бывшим телохранителем давно перешагнули грань отношение сюзерена и вассала, но это никого особенно не напрягало), Медведь (в миру — виконт Радден) и Анрэ. Жак не присутствовал — буквально накануне сборища ехал на мотоцикле, попал в аварию и сломал ногу. Через неделю встанет и будет бегать, регенераторы на крейсерах стоят первоклассные, но пока что парню придется полежать, пропустить увлекательное мероприятие и послушать восторженное щебетание медсестричек, одна из которых, если Виктор еще хоть что-то понимал, положила на него глаз. Ну, будем надеяться, она с толком использует выпавший шанс и захомутает таки лихого офицера. Давно пора, кстати, а то его похождения стали уже притчей во языцех, навроде приснопамятного поручика Ржевского, только круче. Ну а не захомутает — так хоть время с толком проведет… Хе-хе. А ведь именно Жаку принадлежала идея не собираться постоянно в рубке крейсера или в замке, а махнуть на море. Ну и махнули — здесь, на границе Индийского и Тихого океанов, было изрядное количество островов с райским климатом. На одном из них давно уже расположилась небольшая база отдыха для высшего комсостава, так почему бы и не воспользоваться оказией? Для драккара час полета, если не спешить, море, солнце, отличный выбор спиртных напитков и полное отсутствие чужих глаз, благо до ближайших островов далеко, да и туземцев на них нет. Строя этот курорт, Виктор постарался сделать так, чтобы господам офицерам не было нужды беспокоиться о такой мелочи, как чье-то нежелательное присутствие, поэтому окрестности десант зачищал долго и вдумчиво.

Здесь, вдали от суеты бурно строящейся столицы, хорошо думалось и хорошо говорилось, но, как оказалось, еще лучше отдыхалось, поэтому первый день военно-производственного совещания все провели, занимаясь рыбалкой (вон, три специально оборудованных катера покачиваются у причала), а второй — дайвингом (а для обеспечения этой цели послужила комфортабельная парусно-моторная яхта, лениво покачивающаяся совсем недалеко от берега). Ну а сейчас, отдохнув, стоило и поработать, хотя так не хотелось!

Впрочем, прежде чем начинать работать, Виктор заскочил на минуту в свое бунгало и, быстро ополоснувшись под душем (ну не любил он соль на коже — задница чесалась), вышел уже в накинутой на плечи легкой, но хорошо защищающей от солнца рубахе. Что делать — его кожа была слишком подвержена солнечным ожогам, и потому Виктор не любил загорать. Остальные посмеивались… в первый день. А теперь скорее держали форс — светлокожий Медведь вон не побоялся ехидных улыбок и тоже натянул рубаху, а заодно и шорты ниже колен. Ну, ничего удивительного — в первый же день зажарился так, что ночью спать не мог. Съездил на рыбалку, называется — солнце яркое, снизу еще и вода бликует, а ветерок дует, так что вроде бы и не жарко. Не заметил даже, как обгорел. Это Айнштейну с его дубленой кожей хорошо, а северянам вовсе даже и наоборот. И добро бы поймали чего интересного, а то выловили несколько не самых крупных тунцов и макрелей, и только к полудню Кэвину удалось зацепить небольшого марлина. Вечером этого марлина торжественно ели во всех видах (повар расстарался), а потом устроили корпоративный дебош.