Город призраков

Ева стояла на коленях рядом с ним, пытаясь помочь ему подняться.

— Кажется, это не закончится для вас хорошо, мистер Коллинз, — сказала она. — Я предлагаю вам взять этих детей и уйти, пока у вас есть шанс.

— Нет, — сказал Майкл прерывисто, пошатываясь на ногах.

И Шейн сказал:

— Мы не уйдем без Клер.

— Уверяю вас, мальчики, вы уйдете, так или иначе, — сказала Амелия. — Мирнин. Дайте девушку мне, и я разберусь с этим вторжением.

— Но…

— Вы сомневаетесь, что я буду действовать в интересах Морганвилля? — спросила она, удерживая его взгляд. — Вы когда-нибудь сомневались в этом за все те годы, что мы провели вместе?

— Но у них Ада, — сказал он, и его голос был слабым, потерянным и жалобным. — Вы должны заставить их вернуть ее обратно. Пожалуйста.

— Я постараюсь, — сказала Амелия. — Но сначала, отдайте мне девушку.

Мирнин кивнул и пихнул Клер к ней.

Клер попыталась увернуться, но Амелия без каких-либо видимых движений, оказалась перед ней. Она схватила руку Клер ледяной железной хваткой, и посмотрел на нее еще более холодными глазами.

— Молчи, — сказала она. — Я разберусь с тобой через мгновение. — Клер почувствовала, как ее последняя надежда умерла, потому что не было и намека на реальное узнавание в лице Амелии.

Фрэнк сказал:

— Лучше бы вы сначала разобрались со мной, прежде чем заняться какой-то маленькой школьницей, или я обижусь.

— Лучше вам разобраться со всеми нами, — сказал Шейн. — Я не позволю вам причинить ей боль.

— Ты кажешься храбрым, Шейн, для того, кто не помнит, что находился в моем присутствии прежде, — сказала Амелия. — Но я не причиню ей боль. Или кому-либо из вас. — Она посмотрела на Клер снова, и на этот раз в ее глазах было тепло. Своего рода комфорт. — Уверяю тебя, я полностью осознаю, что я здесь делаю.

Она вспомнила. Облегчение обрушилось на Клер, и она вздохнула, пока напряжение покидало ее тело. Вокруг по-прежнему было опасно, нет сомнения, но с Амелией на их стороне, конечно же, все будет в порядке.

Она могла убедить Мирнина поступить правильно.

— У них Ада, — сказал Мирнин. — Вы должны найти ее. Пожалуйста.

Амелия отпустила Клер и отвел ее в сторонку, вне пределов досягаемости Мирнина.

— В этом нет необходимости, — сказала она, и сострадание в ее голосе было своего рода ее собственной болью. — Мы оба знаем, где Ада, Мирнин. Я знаю, что вы помните.

Он не двигался и ничего не говорил, но был безумный, лихорадочный блеск в его глазах.

— Вы были больны. Ада заботилась о вас, но вскоре она заболела. Слабость всегда вскрывала плохие стороны в вас, и она ослабела. Однажды…

— Нет, — сказал Мирнин. Это был не столько отказ, сколько просьба не продолжать этот разговор.

— Однажды я пришла сюда и нашла ее мертвой. Осушенной до смерти.

— Нет!

— Было слишком поздно спасать ее, но вы попытались, как только пришли в себя. Небеса знают, что вы пытались. Вы сделали все от вас зависящее, чтобы сохранить от нее то, что вы могли бы… разве вы не помните?

— Нет, нет, нет! — Мирнин опустился на корточки, пряча лицо в ладонях. — Нет, это не правда!

— Ты знаешь, что это так, — сказала Амелия и прошла вперёд, чтобы ласково положить руку на его плечо.

— Мой друг, этот разговор проходит у нас не в первый раз. Ты заболел, и ты начинаешь забывать, и ждёшь, что она вернётся. Но ведь Ада не вернётся? Она ушла.

— Нет, она не ушла, — прошептал Мирнин. — Я спас её. Я её спас. Она не может умереть вновь. Она не может покинуть меня. Она в безопасности. Я буду держать её в безопасности.

Никто не сможет навредить ей.

Он всё ещё думал, что Ада была машиной. Это было даже больнее, чем его горе; это была ещё одна замедленная трагедия, потому что Клер знала, что ей придётся увидеть, как он вспоминает всё вновь, увидеть, как он теряет всё, что любил, вновь.

В точности как все остальные.

Но разница в том, что Мирнин хотел держаться за эти воспоминания, должен был держаться за них. Он был на три года в прошлом, больной и безумный.

Он делал всё, что было в его силах, пытаясь не допустить им забрать от него Аду. Именно поэтому он в первую очередь посчитал злоумышленницей Клер… потому что где-то в глубине души она всё ещё пытался спасти Аду, и знал, что Клер намеревалась уничтожить её.

— Вы не можете забрать её, — прошептал Мирнин. — Вы не можете забрать её у меня.

Пожалуйста, не делайте этого.

Выражение лица Амелии стало прежним, холодным.

— Нечего забирать, — сказала она.

— Ады нет. Три года назад ты рыдал в углу и истязал себя. Мне пришлось остановить тебя, пока ты не принялся уничтожать всех без разбору, пытаясь не утонуть в своей боли. Я не позволю тебе разбудить это… чудовище. Ты заслуживаешь лучшего.

Мирнин вздрогнул и безвольно уронил свои руки.

— Что ты собираешься сделать?

— Отключить машину. — сказала она. — Остановить это безумие, пока мы ещё в состоянии сделать это. Тебе станет гораздо лучше, когда я это сделаю.

Глаза Мирнина расширились, яркие, пугающе белые, и он прыгнул на Амелию, клыки его скользнули вниз. Она увернулась, потянув Клер за собой. Её охранники бросились в атаку, но Мирнин был сильным, и ещё более безумным, чем она когда-либо видела.

Он швырнул одного через всю лабораторию, проткнул другого ножкой стула, и закричал на неё, не желая повиноваться.

Она не шевелилась.

— Пусти меня! — крикнул Оливер Амелии, и с нетерпением громыхнул цепями. — Ты же видишь, что я не имею никакого отношения ко всему происходящему, и тебе нужна моя помощь! Освободи меня!

— Она помедлила, глядя на него, а затем наклонилась, чтобы умело открыть оковы, которые упали с его запястий и лодыжек на каменный пол. Оливер пошатнулся, с облегчением вздохнул, и Амелия крепко взяла его за руку.

— Оливер. — сказала она, и вгляделась в него. — Я помню, что случилось. Я помню и извиняюсь.

Он помолчал, а затем кивнул в ответ. Словно ожидал, что она сделает ещё какое-то решение — нечто большее, чем просто освободить его.

Амелия сказала:

— Я не буду твоей слугой в Морганвилле. А ты не будешь моим. Мы равны.

Она протянула ему руку, и он посмотрел на неё, явно опешив. Но всё равно взял её.

— Теперь защитим же то, что принадлежит нам, мой партнёр.

Он улыбнулся — улыбнулся! — и повернулся, чтобы встретить Мирнина посреди атаки. Он за считанные секунды уложил Мирнина, но это был лишь прилив адреналина, который исчез, и Клер поняла, что боль, причинённая серебряными цепями взяла своё. Он замедлился. А Мирнин нет, и за несколько смертельно коротких секунд, когти Мирнина полоснули по лицу. Оливер пригнулся, но потерял равновесие, так как Мирнин в спешке швырнул его назад. Оливер на бешеной скорости врезался в стену, а Мирнин пятном метнулся к задней части комнаты.

— Он собирается спуститься вниз! — завопила Клер, и схватила упавшие серебряные цепи Оливера, когда Мирнин отбросил ковер в сторону. Она услышала гудки набираемого кода на замке люка. — Остановите его! — Он уже несколько дней предоставлен сам себе, занимается бог знает чем. Создает… разные вещи. Позволить ему спуститься туда было опасно, даже больше, чем столкнуться с ними здесь.

Так или иначе, она все еще хотела его убедить. Это не Мирнин, не совсем он. Она вспомнила Мирнина, которого она знала — доброго, почти нежного мужчину, того, кто принес ей суп и поддерживал ее, когда она была слишком усталой, чтобы стоять самостоятельно. Того, кто сражался за нее снова и снова. Теперь она должна бороться за него. Она должна защитить его от себя самого.

Фрэнк Коллинз почти добрался до люка, но он захлопнулся в последнюю секунду, и Клер услышала, как замок запирается с резким, жужжащим щелчком напряжения.

— Не трогай! — завопила она, когда отец Шейна потянулся к клавиатуре. — Он под напряжением!

— Это единственный путь, — сказал Оливер, мучительно поднимаясь на ноги. — Кто-то должен открыть его.