Я тебя заколдую

Под мокрой тканью отчетливо проступили сжавшиеся в тугие бутоны острые вершинки ее груди. Развернув ее к себе спиной, он стянул с нее рубашку и прижал к себе, согревая своим телом. Большие ладони гладили нежные плечи. Убрав мокрые пряди с ее шеи, Василий коснулся ее губами. Девушку пронзила дрожь, но уже не от холода. Ей стало жарко в его объятьях. Софья повернулась к нему лицом и сама обвила руками его шею, прижалась обнаженной грудью. Твердые горячие губы нашли ее мягкие и нежные.

Со сдавленным проклятьем он отстранился от нее и, схватив брошенное на лавку одеяло, завернул в него девушку.

- Я тебе не нравлюсь? - прошептала Софья.

- Глупышка, - усмехнулся князь, - Нравишься, очень нравишься.

Подняв руку, она провела ею по мокрым густым волосам.

- Тогда не останавливайся, - услышал он ее тихий голос, - Ты ведь не передумал еще жениться на мне?

Скинув одеяло, она расстегнула пояс своих бриджей стащила их с длинных ног, представ перед ним совершенно обнаженной. Она была само искушение.

- Боже, Софи, ты не знаешь, о чем просишь меня, - со стоном выдохнул он.

- Но хочу узнать, - улыбнулась она, делая шаг к нему.

Подняв лоскутное одеяло, она небрежным движением накрыла им соломенное ложе на деревянном топчане. Подхватив ее на руки, Василий вместе с ней опустился на него.

- Я хочу видеть тебя, - попросила Софья.

Князь усмехнулся, но поднявшись, разделся перед ней. Она потянулась к нему, прикасаясь, изучая. Воронцов закрыл глаза, позволяя ей касаться его так, как она хотела. Ощутив ее руку на своем естестве, он вздрогнул и перехватил тонкое запястье.

- Не сейчас, любовь моя.

Опрокинув ее на спину, он прошелся губами по ее шее, спустился ниже, захватывая в сладкий плен, одну из темных вершинок. Неведомые ранее ощущения, нахлынули на нее, заставляя выгибаться ему навстречу. Чуткие пальцы скользнули к темному треугольнику волос, раздвигая нежные складочки, поглаживая самое чувствительно местечко. Воронцов ловил губами тихие стоны наслаждения. Желание, кипевшее в крови, стучало в висках, выступило испариной на груди, над верхней губой. Он сдерживался из последних сил, полагая, что сможет удержаться от соблазна. Но у Софьи были другие планы.

Обвив руками широкие плечи, она приподнялась, прижимаясь к нему, касаясь припухшими губами его подбородка, скользя ими по сильной напряженной шее. Василий сдался. Приподнявшись над ней на вытянутых руках, он вторгся в девственное лоно. Софья вскрикнула, испытав краткий миг боли. Он замер, давая ей возможность привыкнуть к незнакомым ощущениям. Это была агония, пытка, стиснув зубы, он осторожно, чтобы не причинять лишней боли, двинулся в ней. Девушка приподняла бедра, позволяя ему погружаться все глубже и глубже в ее тело. Закусив нижнюю губу, чтобы удержать рвущиеся из груди стоны, Соня выгибалась под ним, подстраиваясь под его ритм. Что-то скручивалось в горячий узел в ее теле в том месте, где они соприкасались друг с другом, сводило с ума, требовало высвобождения. Напряжение нарастало и, наконец, взорвалось ослепительной вспышкой. Девушка застонала, впиваясь тонкими пальцами в широкие плечи. Василий в последний момент выскользнул из нее, излившись на пол.

- Я люблю тебя, - прошептала она.

- Софи, сердце мое, - целуя ее закрытые веки, высокие скулы, припухшие губы, шептал Воронцов, - Мы всегда будем вместе.

Софья уснула в крепких объятьях под шум дождя и ветра бушевавшего снаружи. Князь не спал, лежа рядом с ней и прижимая к себе нежное стройное тело. Он прислушивался к ее тихому дыханию, вспоминая признание, сорвавшееся с ее губ в момент наивысшего наслаждения. В душе теснилась нежность. Так хорошо, как сейчас, ему не было никогда.

Глава 7

Дождь закончился, оставив после себя раскисшую землю и запах влаги. В рваных просветах облаков проглядывало вечернее солнце, окрашивая небосвод во все оттенки красного от пурпурного до нежно-розового. Лошади скользили копытами на лесной тропе, но влюбленные никуда и не спешили. Доехав до развилки дороги, они остановились. Воронцов поймав руку Софьи, поднес к губам тонкое запястье, запечатлев поцелуй на ее ладони.

- Я буду считать часы до нашей следующей встречи, - улыбнулся он.

Сердечко сладко заныло в груди от этих его слов и пристального, пронизывающего насквозь взгляда темных глаз.

- Я тоже, Ваша светлость, - тихо ответила Соня.

Развернув гнедого жеребца в сторону усадьбы она, не оглядываясь, поспешила к дому. Василий еще долго смотрел ей вслед, до тех пор, пока всадница и лошадь не скрылись за воротами усадьбы. Вздохнув, он тронул с места Демона, который все это время беспокойно гарцевал на месте. По дороге в имение он снова и снова перебирал в памяти драгоценные воспоминания о мгновениях, проведенных с синеглазой колдуньей в заброшенном домике на окраине уединенной лесной поляны.

Какого черта, он согласился с этим ее условием. До конца сезона долгих полгода. Как он проживет их, не имея возможности держать ее в объятьях каждую ночь.

Спустившиеся сумерки окутали полумраком окрестности. Софья завела в конюшню жеребца и передавала поводья конюху. Войдя в дом, она поняла, что у них гости. Прислуга сбилась с ног. Из малого салона доносился громогласный голосок младшей сестры графа Орлова, вдовствующей баронессы Аракчеевой Натальи Александровны. Тетушка командным тоном отдавала приказания, приводя челядь в состояние близкое к панике.

Сонечка быстрым шагом прошла в комнату, и, подбежав к баронессе, стиснула престарелую родственницу в объятьях.

- Тетушка, милая, как же я рада Вас видеть, - улыбнулась девушка.

- Софья Алексеевна, где Ваши манеры?! Бог мой, голубушка, что это на тебе надето?! Стоило мне оставить тебя своим вниманием, и ты опять вернулась к прежнему образу жизни, - проворчала Наталья Александровна, подставляя для поцелуя щеку, - Ну ничего, через три дня мы едем в столицу, там я уж возьмусь за тебя как следует.

- Через три дня? – сникла Софья.

- А как ты думала, душа моя?! У нас с тобой несметное количество дел. Один только новый гардероб к сезону чего стоит! – нахмурилась пожилая дама.

Слова Натальи Александровны означали, что с Воронцовым она сможет теперь увидеться только в столице. После ужина девушка прошла в кабинет графа и написала короткое письмо Василию.

«Ваша светлость, я с сожалением сообщаю Вам о своем скором отъезде. Более мы не сможем с Вами увидеться до начала сезона. Я буду с нетерпение ждать нашей следующей встречи. Всегда Ваша, Софи».

Подождав, когда высохнут чернила, она задула свечи в канделябре и, забрав с собой послание, удалилась в свою спальню.

Последующие три дня прошли в бесконечной суете, которая всегда сопровождала любое перемещение баронессы Аракчеевой. Софья так и не успела отправить свое коротенькое письмо князю Воронцову.

Василий каждое утро приезжал на место встречи, но Сонечка так и не появилась. Воронцов недоумевал, что случилось. Может быть, он напугал ее? Может близость с ним оказалась ей неприятна? На четвертый день, прождав ее у пруда все утро, князь решился приехать в имение графа Орлова. Он хотел получить ответы на свои вопросы, неизвестность сводила с ума.

В усадьбе его встретил только Владимир Александрович. Оказалось, что Софья вместе с его младшей сестрой отбыла в столицу, дабы заняться подготовкой к последующему сезону.

Василий был разочарован, но виду не подал. Вернувшись в имение, в дурном расположении духа, он заперся в кабинете, но вскоре к нему присоединился барон Строганов.

Никита Александрович был мрачнее тучи.

- Что у тебя-то стряслось? - вздохнул Василий, наполняя второй стакан лучшим бренди из своих запасов для Строганова.

- Мари, хочет уйти от меня, - ответил Никита и залпом опрокинул в себя обжигающий алкоголь.

- И что тому причиной? – поинтересовался Воронцов.

- Говорит, что я должен жениться, чтобы появился наследник, - мрачно сказал Строганов.

- Но она права. Рано или поздно Ваши отношения все равно бы закончились, - пожал плечами Василий, - Ты это знаешь не хуже меня.

Конец ознакомительного фрагмента.