Страница 8 из 15
Особенной ценности для предстоящего дела это чтиво не представляло, но любопытство даже Ходу узлом завязало, что уж говорить о молодой барышне. Тем более что занимало это эссе всего полторы страницы, исписанные мелким и аккуратным почерком.
«…И стал он наблюдать, как рой Огненных Черепах, вынырнувший из топких непроходимых болот Олвы, быстро переправился через грязевую реку и запрыгал по направлению к горному хребту Хавара, оставляя за собой лишь выжженную пустошь…
И двинулись тогда вперед укрытые до той поры от вражеских глаз всадники Лехорта. И окутанные клубящимся розовым туманом фигуры, оседлавшие гончих смерти, стремительными вихрями ворвались в ослепительное облако роя, рассекая его и рассыпая вокруг затухающие искры жизни.
И сплелся визг умирающих черепах с хрипом гончих и грохотом подков. Обожженные морды тварей, рожденных неуемной фантазией Охенты, скалились, пытаясь достать зубами вертких гадов. Покрытые броней хвосты стегали направо и налево, сбивая врагов на лету, мощные трехпалые лапы втаптывали поверженных бойцов в землю, а всадники, размахивая острыми, как бритвы, веерами, глухо рычали, подбадривая друг друга. Над всем этим хаосом битвы неспешно кружил Лехорт — полуангел-получеловек, окруженный ослепительным сиянием, методично расстреливая Огненных своим шипом…»
— У него еще и шип был? Сбереги меня Странник от встреч с таким полуангелом!
Возня на полу, переместившаяся куда-то ближе к двери, начинала надоедать, но Осси решила пока стерпеть и не вмешиваться. Глаза ее снова заскользили по старательно выписанным строчкам.
«…Всадники медленно, но упорно продвигались вперед, и хотя их наступление сильно замедлилось, сила и удача были еще на их стороне. Сея смерть, они продирались вперед, к центру роя, и битва разгоралась.
Победа всадников уже не вызывала сомнений — они погасили сотни огненных жизней и добрались до самого сердца роя, на ходу перестраивая боевой порядок, чтобы ударить со всех сторон. Измотанные борьбой гончие, роняя из пасти кровавую пену, продолжали одержимо рваться вперед. Но в тот момент, когда до центра роя оставался всего лишь бросок, Огненные Черепахи алыми искрами брызнули во все стороны, открывая то, что тщательно прятали, не щадя своих жизней.
И распустился в центре битвы ослепительный цветок, который начал вращение, все убыстряясь и выбрасывая вокруг себя узкие, как лезвия, лучи, на которые было больно смотреть.
И мир ослеп.
А вращение лучей становилось все быстрее, пока не слилось в один бешено крутящийся круг, который сжигал все, до чего успевал дотянуться. И было все кончено.
И лишь когда погас цвет бело-голубого пламени, остатки роя неспешно собирались в походный строй, а от ударного отряда всадников не осталось и праха. Повергнутый герой многих битв, легендарный Лехорт, лежал на песке, неловко подломив под себя сломанное крыло и истекая жизнью. Вечнослепая, но всевидящая Смерть уже стояла подле него…»
— Интересно, а как в ряды Охенты затесался полуангел? — Осси подняла глаза на Ходу.
«Зло относительно. Так же, как и добро. Уж ты-то должна знать… — Хода, справившаяся наконец с тройным риванским, возвращалась на прежнее место. — В конце концов его просто могли убедить, что бьется он за правое дело».
— В общем, как и ожидалось, толку от этого никакого. — Осси отбросила листы в сторону. — Итого. Что мы имеем?
Она откинулась на спину, широко раскинув руки, и уставилась в потолок, на котором медленно разгорались и тухли звезды неспешно вращающейся небесной полусферы.
— Гробница — в пещере. Плана гробницы у нас нет. Плана пещеры тоже нет. Что же есть? А есть у нас вот что… — Осси перевернулась на живот и посмотрела на Ходу. — Есть там наверняка защита, причем, скорее всего, магическая. А мы даже не знаем, кто ее ставил и как. А главное — не знаем, где. И есть у нас цель. Правда, не очень внятная, ибо почему-то никто не может или не хочет нам объяснить, как она выглядит. Слеза Лехорта — это, конечно, очень здорово и звучит трогательно, но что это все-таки такое и какого она размера? А главное, для чего она? Где ее искать и можно ли ее унести?
Осси потянулась, взяла с блюда большое крепкое яблоко, с хрустом надкусила и продолжила свои рассуждения.
— Еще надо понять, как она, эта самая гробница, открывается. Ну, допустим, это мы на месте решим — пока не видели, и голову ломать бессмысленно.
Осси откусила еще кусочек, затем продолжила:
— Дальше. Раз она простояла запечатанной столько веков, то, скорее всего, там живого ничего уже не осталось. Ибо, как говорится, так долго не живут, а живут обычно очень даже и недолго. Причем изо всех сил стараются и себе, и ближним этот срок сократить.
Осси хрустнула яблоком еще раз, брызгая соком во все стороны, но не обращая на это внимания.
— А раз живого никого там, как мы договорились, нет, то это все несколько упрощает, и не надо, кстати, с собой тащить весь арсенал…
«Гаситель возьмем!» — Заява эта была столь неожиданной и безапелляционной, что Осси от удивления даже жевать перестала.
— Зачем? — Яблоко хрустнуло в четвертый раз, резко уменьшившись в размерах и рывком преодолев ту незримую границу, что отделяет целое от его части, а яблоко — от огрызка.
«Возьмем. Пригодится. А все остальное оставим. — Хода помолчала и добавила: — Пожалуйста!»
— Ладно, возьмем. Гаситель и арбалет. — Осси откусила в последний раз, с сожалением осмотрела останки яблока и без подготовки, находясь все в той же вальяжной позе и болтая в воздухе ногами, со всей дури запустила огрызок в Ходу.
То, что еще совсем недавно гордо именовалось сочным плодом, стремительно описало в воздухе часть кривой в соответствии со всеми действующими законами прикладной математики (а все тела, как известно, летят по параболе, и никак иначе, что характерно, летать не желают). Кривая эта, начавшаяся возле руки леди Кай, другим своим концом, как совсем не сложно догадаться, упиралась непосредственно в Ходу. Однако в самый последний момент, нарушая все упомянутые законы, а заодно и пару-тройку других, траектория движения метательного снаряда сломалась, и огрызок резко ушел в сторону, с легким шипением истаяв в воздухе. Эдакая боевая магия в спально-бытовых условиях.
Хода же, никак не отреагировав на только что проведенные с ее участием, но без ее согласия маневры, как ни в чем не бывало попросила:
«И еще… Положи его, пожалуйста, на окно. Он соскучился по ночи и по ветру и хочет лунного света».
— Он хочет ночи и света… Ничего себе! — Осси закатила глаза, но все же поднялась и отнесла подставку, на которой возлежало ее новое, случайное и столь капризное приобретение, на подоконник. До того самого ветра, к которому так стремился этот странный клинок, неожиданно нашедший себе защитницу и лучшую подружку в лице Ходы.
— Мало мне тебя было, так нет — нашла себе еще игрушку. Лучше бы зверюшку завела, — проворчала Осси. — Слушай, а может, у вас любовь?
Хода в ответ тихо щелкнула, что, видимо, должно было выразить крайнюю степень возмущения столь нелепым предположением.
— Короче. Раз живого мы там не предполагаем, — продолжила Осси, — то арсенал с собой не берем. А берем мы только Гаситель, который будем выгуливать со всем положенным пиететом, устраивая ему лунные и ветряные ванны в положенное время. Что же касается всего неживого… то тут мы подготовиться не можем, потому как к тому, с чем мы уже сталкивались, уже готовы, а то, что нам еще неведомо… к тому и подготовиться нельзя. Вот!
«А неведомо нам многое!»
— Я тоже так думаю. Приятно, что хоть тут мы с тобой едины.
На этой мажорной ноте и закончился вечер. Небольшой особняк на улице Весов вскоре погрузился в темноту и покой, потому как все его обитатели отошли ко сну. Последнему и спокойному сну накануне неизвестности.
Но природу, которая, как уже доподлинно известно, категорически не терпит пустоты, судя по всему, не менее раздражает и состояние покоя. И, наверное, именно поэтому покой никогда не бывает долгим…