Прекрасное безрассудство

Прошел час. Съели последний кукурузный початок. Кейд выиграл у брата в пустяковой игре, которую они неожиданно затеяли. Отчасти оба так и остались мальчишками. Гровера угостили оставшимся мясом. Картер и Дафна гуляли по двору, останавливаясь, чтобы понюхать цветы и восхититься новыми клумбами. Наконец они оказались у качелей.

Они уселись, и Картер оттолкнулся пяткой. Парочка принялась раскачиваться над зеленым ковром газона.

— Спасибо.

— За что?

— За то, что ты приехала. Я с удовольствием провел с тобой время сегодня вечером.

— Я собиралась сказать то же самое. Не была в семейном кругу уже… Ну, долгое время.

— Вот как? А твои родственники?

— Они далеко. — И физически, и эмоционально, но Дафна не стала говорить об этом. Незачем рассказывать душещипательную историю детства. Она закончилась, и ее не изменишь. — Мои дедушка и бабушка устраивали подобные вещи, но они жили в Мэне, поэтому я с ними виделась всего один или два раза в год. Дедушка умер, когда мне было двенадцать лет. После этого бабушка сильно сдала. Они прожили вместе всю жизнь, и, наверное, она так и не свыклась с его потерей. Несколько лет она провела в платном интернате для престарелых в Аризоне, потом умерла. Мама и отчим тоже живут в Аризоне… когда не путешествуют по всему свету.

— У тебя есть братья и сестры? — (Она покачала головой.) — Нет даже кузенов и кузин, которые могли бы тебя дразнить?

— Мой папа умер, когда я была маленькая. После этого мама несколько раз выходила замуж, как будто пыталась достичь совершенства. У нее не было других детей.

— Похоже, у нас есть нечто общее. Моя мама оставила нас, когда мы с Кейдом были малышами…

— О, Картер, мне жаль!

Картер посмотрел на ее изящную ладонь, которая сжимала его руку — гораздо больших размеров. Его сердце, ожесточившееся много лет назад, начало смягчаться. Большую часть жизни он тщетно старался забыть тот день. Но нежное прикосновение Дафны и ее мягкий голос почему-то утешили его.

— Я уже взрослый. Это перестало меня расстраивать.

— Да, именно так я и отношусь к своему детству. — Она не стала вдаваться в подробности. Судя по всему, разговор о юных годах доставлял ей столько же удовольствия, сколько ему, то есть никакого. — Итак, — Дафна переменила тему разговора, — почему ты решил управлять компанией игрушек? Разве ты не мог нанять человека, который бы ее возглавил?

Он рассмеялся:

— Как я понимаю, ты не считаешь меня крупным специалистом по игрушкам?

Она заулыбалась. Их освещал солнечный свет, проникая сквозь листву дерева.

— Скорее, специалистом по автомобилям.

— А вот в этой области я, вероятно, проявил бы способности. — Он раскачал качели немного сильнее. Теперь над ним и Дафной шелестел легкий ветерок. — Поверь, когда дядя Гарри оставил мне компанию, я был потрясен больше всех.

— Из-за твоей репутации? — Она произнесла эти слова без всякой злости, с ноткой искренности.

— Да. Отец предрек, что я потерплю неудачу.

— И ты решил, что больше не будешь терпеть неудач?

— Я был для него «разочарованием» всю мою жизнь. Что может сильнее рассердить отца, чем мой успех?

Дафна рассмеялась с понимающим видом.

— Так вот почему тебе так важно поправить дела компании?

— Этого я хотел сначала — только доказать, что старик ошибся, — но потом, поработав в «ТвидлДи», я кое-что понял. — Он остановил качели, повернулся к Дафне и посмотрел на нее. — Эти люди — служащие — зависят от меня. Им нужна работа, чтобы расплатиться по закладной, чтобы воспитывать детей, кормить семьи.

— Эта ответственность внушает страх, верно?

Напряжение между ними ослабло. Возникла связь, которая была ему в новинку. Они говорили на одном языке, их беспокоило одно и то же. Она его понимала…

До сих пор Картера не понимал никто.

— А ты? Почему ты стала преподавателем творчества? А не продавщицей автомобилей?

Дафна немного посмеялась, потом пожала плечами. Судя по всему, ей также не нравилось говорить на личные темы. Потом она сделала вдох, раскачала качели и начала:

— Моя мать никогда не отличалась постоянством. Город, муж, дом — все это для нее мало значит. Ей нравятся перемены… даже чересчур.

— Поэтому ты полюбила творчество?

В смехе Дафны зазвучали резкие нотки.

— Нет, вовсе не поэтому. Если уж на то пошло, мне всегда хотелось стабильности. Проводя лето у дедушки, я чувствовала себя как в раю. Я любила веселиться, а когда выросла, то захотела воспользоваться этим весельем с умом.

— Чтобы помогать бизнесменам. — (Она кивнула.) — Как насчет личного веселья?

— Этого у меня нет, — призналась Дафна. — Нет времени. Нет склонности к сложным отношениям.

— И все-таки ты сидишь здесь, рядом с мужчиной, для которого личное веселье — характерная черта. Может быть, я могу кое-чему тебя научить. — Он улыбнулся.

В ее глазах промелькнуло выражение, близкое к страху.

— Как бы то ни было, я хотела создать подобную обстановку для детей, но мой бюджет оказался невелик. Полгода назад я купила участок земли. Израсходовала все деньги и надеялась получить остальное от какого-нибудь жертвователя. Но если этого не произойдет, я все равно найду способ.

— Чтобы у каждого ребенка был дедушка Уоллис.

Ее глаза заблестели от слез. Но она снова улыбнулась.

— Да, по крайней мере у каждого ребенка в южной Индиане.

Картер откинулся на спинку сиденья, получая удовольствие от медленного, напоминавшего маятник, ритма качелей, а также от вида Дафны Уильямс. Может быть, он встречался с неподходящими женщинами или, может быть, никогда не вел более содержательного разговора, чем обсуждение выбора между крем-брюле и творожным пудингом, но Дафна его заинтриговала.

— По-моему, это замечательно.

— А если у меня ничего не выйдет?

Картер покачал головой.

— Сомневаюсь, раз за дело взялась ты.

— Спасибо.

Они медленно раскачивались.

— Я хотел перед тобой извиниться. Мне пришло в голову на тебе жениться или в порыве безумия, или потому, что в крови понизилось содержание сахара.

Они рассмеялись, но в глубине души Картеру стало интересно, что произошло бы, если бы она сказала «да».

— Я помогу тебе добыть деньги, — произнес Картер. Ему хотелось снова увидеть ее улыбку, услышать ее смех. — Без каких-либо условий.

— Правда?

Он кивнул.

— О, спасибо, Картер! — Она накрыла ладонью его руку. Встретилась с ним взглядом.

— Дафна! — начал он, пытаясь обуздать беспорядочные эмоции, а также сказать ей, что желает большего… и в то же время не уверен, что на это способен. — Я…

Прежде чем Картер успел договорить, к нему на колени прыгнул Гровер, пачкая грязными лапами его брюки. Пес вскарабкался на сиденье, ударив Дафну хвостом по лицу и упираясь в Картера передними лапами. Он часто и тяжело дышал. Потом залаял и наконец устроился между ними.

По крайней мере так, как мог устроиться пес, который весил больше десятилетнего ребенка.

— Что ты собирался сказать? — Дафна гладила Гровера по голове. Ее глаза были ясными и бесхитростными.

Она ему доверяла.

Картер улыбнулся своей обычной, ни к чему не обязывающей улыбкой. Такая женщина, как Дафна Уильямс, заслуживает лучшего парня, чем он.

— Кто-то явно потерял из-за тебя голову, — сообщил Картер.

Она сделала вдох и взглянула ему в глаза.

— Кто же?

Картер растянул губы в улыбке, которая разбила сотню сердец.

— Гровер, конечно.

Дафна засмеялась и прижалась к огромной голове пса. Но на этот раз Картер почувствовал себя так, словно сердце разбилось у него.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Утром Дафна приехала в «ТвидлДи тойз», чтобы преподать сотрудникам первые творческие упражнения. Картер старался сохранять деловой вид. Как бы ему ни хотелось заново пережить те несколько минут на качелях, он знал, что это состояние — временное.