Страница 31 из 82
В ответ на предложения Краснова о совместных действиях французы выдвинули жесткие условия. Краснову на подпись была подана декларация, составленная за него и за Войсковой Круг самими французами, 2-й пункт которой между прочим гласил: «Как высшую над собою власть в военном, политическом, административном и внутреннем отношении признаем власть французского главнокомандующего генерала Франше д'Эспрэ». Кроме того, французы требовали оплатить убытки, которые понесли с 1914 года французские граждане, проживающие в районе «Донец». Французский представитель объявил Краснову: «Исполнение военной программы начнется не ранее того, как я буду иметь документы в руках. Капитан Фуке». Краснов отказался. Перегнувший палку французский представитель был отозван, но переговоры донцов с французами прекратились.
Положение казалось безвыходным. Попытка Краснова обратиться за помощью к кубанскому казачеству помимо Деникина также сорвалась. «Атаману Краснову. Просьба о помощи удовлетворена, но высылку частей предоставляю главкому», — ответил кубанский атаман Филимонов. Деникин, главнокомандующий Вооруженными силами Юга России, только что разбивший большевиков на Тереке и в калмыцких степях, не спешил «сбить спесь с молодой Донской армии». Условием прибытия «добровольческих» частей на Дон он поставил подчинение действующих на Царицынском направлении донских частей генералу Врангелю.
В середине февраля должен был собраться Войсковой Круг. Отныне Краснов его боялся. Представляя собой на 70 % простые казачьи массы, не могшие разобраться в сложной обстановке, большая часть Круга, видимо, верила, что есть один какой-то виновник, и всячески старалась его отыскать. 27 января (9 февраля) Краснов писал Деникину, что Круг «сыграет нехорошую роль и не укрепит, а расшатает фронт, так как левые партии хотят воспользоваться разрухой на фронте для своих целей».
Крайние группировки — донские проденикински настроенные офицеры и низовое богатое казачество — видели выход в вооруженном разрешении конфликта. Накануне созыва Большого Войскового Круга Краснов получил известие, что отряд ушедшего с донской службы генерала Семилетова двинут из Новороссийска на Ростов для оказания давления в случае нужды на него, атамана. Верные Краснову гвардейские полки, Атаманский и лейб-казачий, волновались и предлагали атаману уничтожить семилетовцев и, если нужно, разогнать Круг.
До столкновения дело не дошло. Внешне произошла определенная «демократизация». «Круг в лице своей серой части на всякий случай «демократизировался» и играл под большевиков», — писал Краснов. Но внутренне народные избранники уже были готовы признать власть деникинцев.
Были попытки найти компромиссное решение. Непосредственно перед открытием Круга окружные совещания делегатов требовали сменить высший командный состав армии, «как потерявший доверие на местах». Хоперский округ (а вернее делегаты от округа, который уже был занят большевиками) выразил недоверие главкому Донской армии Денисову. 31 января (13 февраля) 1919 года на частном заседании две трети делегатов предложили Краснову заменить Денисова. Краснов отказал.
В это время Денисов и его начальник штаба генерал Поляков готовили контрудар. Они пытались сконцентрировать лучшие донские войска и, прорвав красный фронт, бросить их на север области, где, как ожидалось, побывавшие под большевистской оккупацией казаки готовы были восстать. Денисов работал на пределе человеческих сил. Днем его приглашали выступить с докладом перед той или иной окружной «фракцией», а ночью в оставшееся после выступлений и отчетов перед народными избранниками время он руководил операциями из штаба Донской армии. Безоговорочно веривший Денисову атаман не хотел расставаться с таким проверенным помощником, особенно в разгар подготовки операции, которая, по расчетам Краснова, должна была переломить ситуацию на фронте: Таким образом, попытка частных соглашений Круга и атамана, попытка, имевшая целью «безболезненно вскрыть нарыв общего недовольства и ропота», успехом не увенчалась. Сам Краснов считал, что это попытка «обрубить ему обе руки», окружить его людьми из оппозиции и сделать атаманскую власть номинальной.
1 (14) февраля 1919 года открылся Круг. Делегаты устроили «допрос с пристрастием» Денисову, но Краснов вступился за своего соратника и, казалось бы, переломил настроение Круга. Он «заставил их (казаков) пожалеть Денисова и сравнить его жизнь непрерывно работающего, исхудалого и измученного человека с издерганными нервами, с жизнью его обвинителей, восемь месяцев борьбы живущих без дела на отдыхе, сытых, толстых и праздных».
Но в ночь с 1 на 2 февраля (ст. ст.), сразу же после заседания Круга, кто-то покушался на жизнь лидера «левых» Павла Агеева. Оппозиция обвинила во всем сторонников атамана.
На следующем заседании Круга семь округов выразили недоверие командующему Донской армией генералу Денисову, лишь «черкасня», Черкасский, Ростовский и Таганрогский округа, поддержали его.
— Одумайтесь, что вы делаете, — сказал атаман Кругу, — и не шатайте власти тогда, когда враг идет, чтобы вас уничтожить. Выраженное вами недоверие к командующему армией генералу Денисову и его начальнику штаба Полякову я отношу всецело к себе, потому что я являюсь верховным вождем и руководителем Донской армии, а они только мои подручные и исполнители моей воли. Я уже вчера говорил вам, что устранить от сотрудничества со мною этих лиц — это значит обрубить у меня правую и левую руки. Согласиться на их замену теперь я не могу, а потому я отказываюсь от должности донского атамана и прошу избрать мне преемника.
Краснов покинул зал заседаний. Делегации из округов стали заявлять, что они верят Краснову и просят его остаться. Тогда председатель Круга Харламов объявил перерыв и просил собраться по округам. На закрытых окружных заседаниях было объявлено, что союзники не оказали помощи из-за упрямства Краснова, не желавшего признать единого военного командования, что отставка Краснова — требование Деникина и союзников, иначе они не окажут Дону никакой помощи. После этого большинством голосов отставка атамана была принята. «Черкасня», протестуя против такого решения Круга, покинула зал заседания.
Фронтовые части телеграфировали, чтобы Краснов не уходил со своего поста, но Харламов не огласил этих телеграмм.
3 (16) февраля на Круге ждали генерала Деникина. Краснов выехал ему навстречу, чтобы лично доложить о положении в Войске и на фронте.
— Как жаль, что меня не было, — сказал Краснову Деникин. — Я не допустил бы вашей отставки.
— Настроение Круга и Войска таково, что всякое ваше желание будет исполнено. Казаки от вас ожидают спасения и все для вас сделают, — ответил Краснов, давая понять, что нуждается в поддержке Деникина, просит его о ней.
В Новочеркасске, где Деникина встречал исполняющий обязанности атамана А. И. Богаевский, по самой церемонии встречи все поняли, что Деникин Краснова не поддержит. Богаевский вошел в вагон, где уже были Деникин и Краснов, затем из вагона вышел Деникин, за ним — Богаевский, третьим шел бывший атаман. Очевидцы вспоминали, что лицо Краснова было абсолютно спокойно и бесстрастно.
На Круге Деникин обещал поддержку и сказал, что не может и не хочет быть судьей во внутренних спорах Войска. Потом Деникин обедал у Краснова и советовался с ним, кого назначить командующим Донской армией. Естественно, кандидатура, названная Красновым, назначена не была.
Деникин уехал на фронт, в район Донецкого бассейна, который стали занимать перебрасываемые части Добровольческой армии. 6 (19) февраля Краснов отбыл из Новочеркасска в свое изгнание. Он собирался ехать в Батуми.
Лил дождь. Мокрый снег смешался с грязью. Поздним вечером Краснов, провожаемый почти всем Новочеркасском, сел в поезд. В 10 вечера поезд остановился на станции Ростов.
Все уже знали, что в Новочеркасске избран новый атаман. Под давлением кадетов и деникинцев им стал А. П. Богаевский, набравший 239 голосов против 52. Донские офицеры считали его «слабым и податливым», злые языки называли «божьей коровкой, попавшей на обильный подножный корм». Во главе правительства стал генерал П. X. Попов, во главе Донской армии — генерал В. И. Сидорин. Оба, и Попов и Сидорин, были ветеранами «Степного похода»; Попов тогда командовал, Сидорин был у него начальником штаба. П. Н. Краснов отныне являлся частным лицом, уезжающим «на отдых». Тем не менее на перроне стоял почетный караул от лейб-гвардии казачьего полка. Лейб-казаки тяжело переживали уход Краснова. «Ушел со сцены талантливый человек и крупный организатор, последними же Россия была бедна, тем более был небогат и Юг России», — считали они.