Страница 6 из 59
Духовное начало, несомненно, было просто необходимо в воспитании будущего воителя, великого полководца и великого делами князя. Православная духовность давала смысл государственным и ратным трудам, она освящала жизнь и простолюдина, и его князя. И тот и другой во всех делах мысленно и вслух обращались к Богу за помощью, отдавая ему искренние почести в случае успеха или победы.
Любимым занятием одаренного от природы юного Александра Ярославича, рано научившегося читать и писать, стало изучение военного опыта своих предков и событий родной старины. Отец имел богатую библиотеку рукописных — русских и греческих — книг. По указанию князя Ярослава Всеволодовича записывались сказания о ратных подвигах русских князей, их дружинников и дружин. Кроме книг Священного писания в княжеской библиотеке, вне всякого сомнения, находились известные в то время святоотеческие творения Василия Великого, Григория Богослова, Иоанна Лествиничника, Кирилла Александрийского, Ефрема Сирина.
Особой гордостью библиотеки переяславльского князя были летописи. В вопросах воспитания древнерусских князей — мудрых государственных мужей и полководцев — летописи служили бесценной сокровищницей военной мысли. Внимательно вчитывался будущий победитель в битве на невских берегах и в Ледовом побоище в текст поучения своего пращура — великого воителя, победителя Половецкого поля князя Владимира Мономаха:
«…В доме своем не ленитесь, но сами смотрите за всем; не полагайтесь ни на тиуна (княжеский или боярский слуга: управляющий хозяйством в XI–XVII вв.), ни на отрока (младший дружинник), чтобы не посмеялись приходящие к вам ни над домом вашим, ни над обедом вашим. Выйдя на войну, не ленитесь, не надейтесь на воевод, не угождайте питью, ни еде, ни спанью; стражу сами расставляйте, и ночью, везде расставив караулы, около воинов ложитесь, а вставайте рано; да оружие не снимайте с себя второпях, не оглядевшись из-за лени — от этого внезапно человек погибает. Остерегайтесь лжи и пьянства — от этого погибает душа и тело. Куда ни пойдете по своим землям, не позволяйте ни своим, ни чужим отрокам пакости делать ни в селах, ни в полях, чтобы не начали вас проклинать. А куда ни пойдете, где ни остановитесь, везде напойте и накормите просящего. Больше всего чтите гостя, откуда бы он к вам ни пришел — простой ли человек, или посол — если не можете одарить его, то угостите едой и питьем. Эти люди, ходя по разным землям, прославят человека или добрым, или злым. Больного посетите, мертвого пойдите проводить, ведь все мы смертны. Не проходите мимо человека, не приветив его добрым словом… Что знаете хорошего, того не забывайте, а чего не умеете, тому учитесь…»
Великий князь Владимир Мономах — славный победитель грозной для Древней Руси целое столетие Половецкой степи, указывал своим потомкам на то, каким должен был быть русский князь-ратоборец. Встав по праву своего родословия во главе княжеской дружины или войска княжества, он обязан был быть бдительным, держать ратников в постоянной боевой готовности к походу или отражению внезапного нападения. Князь-воитель должен был во всем подавать личный пример воинской дисциплинированности и повседневной неприхотливости, особенно в походной жизни.
Если от княжеских воевод Владимир Мономах, подарившей родной земле на долгие столетия древнерусский свод законов «Русскую Правду», требовал умения организовать победу на войне и поддержания правопорядка в войске, то от младших дружинников и простых воинов— беспрекословного выполнения приказаний старших военачальников: «…При старших молчать, мудрых слушать, старшим повиноваться, с равными себе и младшими в любви пребывать».
В знаменитом «Поучении» великого князя Владимира Мономаха, специально написанном для его сыновей, между которыми он разделил подвластную ему Русскую землю на удельные княжества, давались не только практические советы правителям и воеводам. «Поучение» содержало в себе понятия о ратном побратимстве и кодексе чести русского воинства. Все это, как губка, впитал в себя юный Александр Ярославович.
Можно предположить, что теорию военной тактики и стратегии будущий полководец Александр Ярославич Невский познал в строках «Поучения» Владимира Мономаха своим детям, «Слова о полку Игореве», «Повести временных лет», былинных сказаниях о героях-богатырях.
Вне всякого сомнения, прекрасной школой познания боевого опыта, теории ведения больших и малых войн стали беседы отца с подрастающими сыновьями, рассказы бояр-воевод, прежде всего дядьки Федора Даниловича, и старших дружинников, убеленных сединами и покрытых шрамами. В то бурное время князь с дружиной не знали покоя, которого никогда не знала и раздробленная Древняя Русь.
Отец был опытным и страстным наставником сыновей. Княжичу Александру и его многочисленным братьям не раз приходилось слышать от родителя и читать старинные заповеди: лень, зависть и злоба — корни всех людских пороков; кто говорит, Бога люблю, а брата своего ненавижу, тот лжец: «выше сей заповеди любви нет, иже кто положит душу свою за други своя».
Главный отцовский завет сыновьям отзывался набатом в их сердцах до последнего дня жизни: всем русичам быть воедино, жить «в одно сердце». Именно неприятие этого погубило средневековую Русь, когда на нее обрушилось страшное Батыево нашествие.
В память княжича Александра накрепко врезались слова из «Завета» родного дяди — князя Константина Всеволодовича, умершего всего за два года до рождения племянника. Этот сын Всеволода Большое Гнездо, носивший в народе прозвище Мудрый, глубокомысленно писал о княжеском призвании:
«Все мнят, будто князь есть велик в человецех, и так то является несведущему. А яз испытал и уразумел, что у князя тягчайшая жизнь, ему не только о себе едином, но обо всех всякую годину надо помышлять и пещься. Да более всего о тех, что сами о себе не помышляют, тех поправлять, не дать никого обидеть и право судить, недужным помогать, войска устраивать.
И кто в вас более страждет и о всех печалует, яко князь, что не имеет ни день, ни ночь покоя в душе своей, все боится, как бы все добре устроить и, став в день судный, даст Богу ответ за себя и за всех своих подручных (подданных)».
Листы тонкого желтоватого пергамента соединяли юного княжича и его братьев с реальной жизнью и с прошлым родной земли. Со страниц «Переяславского летописца», в котором записывались сведения о всех значительных событиях в родном княжестве, Александр Ярославич узнавал о своих предках и родичах, их ратных подвигах и государственных делах. Узнавал об истории родного стольного града Переяславля-Залесского — строительстве храмов и крепостных укреплений, о пожарах, не раз испепелявших деревянный город и небесных знамениях, о голодных неурожайных годах и частых набегах врагов.
О княжеской родословной княжич Александр узнавал прежде всего из рассказов отца. Тот гордился родом великого князя Всеволода Большое Гнездо. К нему принадлежали такие замечательные исторические личности, как Юрий Долгорукий, Владимир Мономах, Ярослав Мудрый, Владимир Святой, крестивший Русь в 988 году, и в конце концов сам легендарный князь Рюрик. Великий князь Александр Ярославич Невский был из династии Рюриковичей.
Беседы отца с сыновьями, рассказы о семейных преданиях были обязательным учебным предметом для княжичей. Семейные предания на Руси хранились свято и поэтому Александр Ярославич слушал их постоянно на протяжении всего своего короткого детства. Из них отрок приобретал знания об Отечестве, из ярких и поучительных отцовских рассказов складывалось собственное представление о необъятной Русской земле и собственном, княжеском предназначении.
Свой след в миросозерцании князя Александра Ярославича оставил и такой замечательный человек того времени, как живший при отцовском дворе Даниил Заточник, старый годами, оставивший княжескую службу дружинник. Этот известный древнерусский книжник написал в Переяславле-Залесском свое горестное «Моление».
Даниил Заточник был ведом переяславцам острыми и горькими словесами, из которых и состоял его знаменитый литературный труд, посвященный князю Ярославу Всеволодовичу. Бывший княжеский дружинник говорил со своим правителем от имени всех обездоленных и голодных: «Когда веселишься многими яствами — и меня помяни, сухой хлеб жующего!» Он обращался к князю и от имени всех бездомных: «Когда лежишь на мягких постелях под собольим одеялом — и меня помяни, под одним платом лежащего и зимою умирающего!» От имени всех страждущих он письменными строками говорил князю: «Кому Переяславль, а мне Гореславль! Кому Белоозеро, а мне черной смолы».