Страница 61 из 146
Хрущев терпеливо слушал натужные попытки Юдала найти общую почву в сходстве подходов Соединенных Штатов и Советского Союза в использовании рек. Затем он перешел к проблеме развития гидроэнергетики, Хрущев принял участие в ее обсуждении и подвел разговор к причине их встречи. Анализ, проведенный КГБ, и его собственный опыт общения с Кеннеди в Вене убедили Хрущева, что Кеннеди отнюдь не был поджигателем войны. Но последнее его заявление по Кубе было весьма агрессивным, и Хрущев хотел бы знать, контролирует ли президент ситуацию.
«Президент Кеннеди демонстрирует способности к руководству», — сказал Юдал в защиту президента. Это было не то, чего хотел услышать Хрущев. Иначе говоря, Хрущев, который слабо представлял себе, как функционирует американская политическая система, — в его представлении она была путаной, шумной и плохо управляемой, — хотел знать, заставляют ли Кеннеди превращаться в ястреба соображения внутренней политики{40}. Его особенно интересовало, какую роль будет играть демократическая партия в действиях Кеннеди в Берлине и на Кубе. Хрущев знал, что республиканцы захотят создать ему проблемы, но сейчас его занимало, не стремятся ли демократы тоже заработать голоса на холодной войне. «Вы всегда можете быть уверены, что демократическая партия будет более либеральной (или, используя вашу терминологию, более „социалистической“) и будет больше задумываться о трудящихся», — сказал Юдал, не имея представления, что стоит за вопросом советского лидера.
«Как президент, он обладает пониманием, но ему не хватает мужества», — сказал Хрущев, обрушившись с презрительными нападками на американскую политику по Берлину. Советский Союз собирается подписать мирный договор с Восточной Германией, невзирая ни на что. Вопрос в том, хватит ли у Кеннеди «мужества» принять советскую позицию, не доводя дело до войны. «Если мы и президент сможем договориться, тогда откроются большие возможности для сотрудничества в области науки, техники и в космосе. Но если Белый дом добровольно не пойдет на разрешение проблемы, — пригрозил Хрущев, — мы поставим его в такое положение, когда будет необходимо принять решение. Мы поставим его перед выбором воевать или подписывать мирный договор»{41}.
«Вам нужен Берлин? — спросил Хрущев, разыгрывая школьного забияку. — Ни черта он вам не нужен!» Он вернулся к своей излюбленной теме. Советский Союз слишком силен, чтобы им пренебрегали. И там, где его интересы больше, чем интересы США, Москва может решать проблему, как считает нужной, исходя из самого факта своего могущества. «Что Берлин значит для США?» — спрашивал Хрущев обескураженного и не подготовленного к этому вопросу Юдала{42}.
Хрущев негодовал из-за того, что обладающие военным превосходством США имели роскошь угрожать войной, когда это диктовалось их дипломатическими соображениями. Перед Юдалом Хрущев раздувал советскую мощь. «Давно миновали те времена, когда вы могли отшлепать нас как мальчишку. Теперь мы можем сами наподдать вам». «Поэтому давайте не будем говорить о силе; мы одинаково сильны», добавил он. Юдал ничего и не говорил о силе.
Хрущев потряс американца, а теперь стал играть с ним: «Из уважения к вашему президенту мы ничего не предпримем до ноября». Потом Хрущев поднял вопрос о Кубе. Это «та область, где могут возникнуть неожиданные последствия». Он выразил негодование двойным стандартом в международных делах, из-за которого подвергаются критике его попытки защитить Кубу в то время, когда подобные же действия США в Японии принимались как должное. Проводя аналогию с Японией, он Даже довольно прозрачно намекнул на возможные действия на Кубе. «Совсем недавно я читал, что вы разместили ядерные боеголовки на японской территории, а это, очевидно, не то, чего хотели бы японцы». Немного погодя Хрущев добавил: «Вы окружили нас военными базами, и Советский Союз не может быть уверен, когда ястребы в Соединенных Штатах используют их для нападения».
Встреча с Юдалом прояснила опасения и значительную часть аргументов, которые заставили советского лидера отдать приказ о поставке ракет на Кубу. Между строк Хрущев дал понять американскому министру, что Советский Союз устал от дисбаланса между угрозой которую испытывают США, и той, с которой Москва живет каждый день. После ленча он и Юдал отправились окунуться в Черном море. Затем был обед, на котором присутствовал недавно приехавший Анастас Микоян, эксперт Кремля по Кубе.
Когда приехал Микоян, Юдал, сам не подозревая того стал свидетелем одного из самых важных моментов в разворачивающейся драме вокруг ракет на Кубе. Возможно, именно Микоян был тем высокопоставленным кремлевским деятелем, кто лично доставил ответ военных на вопрос Хрущева об ускоренной поставке ядерных боеголовок на Кубу. Министерство обороны подготовило лишь оригинал доклада для Хрущева. Документ был написан в единственном экземпляре от руки из опасения, что при переписке секретарем на машинке может произойти утечка. Рукописный оригинал был доставлен самолетом из Москвы в Грузию на одобрение Хрущева. Юдал отметил, что Микоян появился ближе к вечеру, но не сделал записи беседы с ним для президента Кеннеди.
Проводив своего американского гостя, Хрущев был готов вернуться к проблеме экстренной программы по обороне Кубы. В своем докладе Министерство обороны объясняло, что ракеты малого радиуса действия «Луна» с ядерными боеголовками и новейшие, оснащенные ядерным боезарядом крылатые ракеты Р-11, могут быть переправлены самолетом{43}. Хотя такая операция возможна, Министерство не советовало отправлять тактическое оружие на Кубу самолетом. Генералы или не разделяли озабоченности Хрущева, или риск переброски ядерного оружия по воздуху был слишком велик. В свете этих соображений Министерство обороны рекомендовало Хрущеву, чтобы одна эскадрилья легких бомбардировщиков ИЛ-28 с шестью ядерными бомбами, мощностью от 8 до 12 килотонн, была направлена морем в упакованном виде. Рекомендовалось также послать бригаду ракет Р-11m и от двух до трех дивизионов ракет «Луна»{44}. Что касается времени поставки этих подкреплений, Министерство предлагало послать ракеты и бомбардировщики в первой половине октября. Боеголовки должны были перевозиться в разобранном виде на борту парохода «Индигирка», намеченного к отправке 15 сентября. Еще ранее на нем планировалось доставить 45 боеголовок для баллистических ракет среднего радиуса действия.
7 сентября, до того, как Хрущев принял решение по этим рекомендациям, Хрущев встретился с еще одним гостем из Америки. Юдал помог организовать визит в СССР почтенного американского поэта Роберта Фроста. Присутствие Фроста на частном обеде, данном Юдалом и его женой в честь их друзей Добрыниных, возбудило дискуссию о будущих культурных обменах между поэтами двух стран. С благословения американского и советского правительств было решено, что открыть эту новую программу должен 88-летний Фрост. В отличие от Юдала, Фрост отправился в Россию, рассчитывая сказать Хрущеву «некоторые вещи прямо в лицо»{45}. Фрост поделился с Юдалом, что у него есть особая причина встретиться с Хрущевым: он обдумывал, что может стать основой для мирного соперничества, — Фрост не любил термина «сосуществование», — и хотел узнать, какова будет реакция советского лидера.
Фрост имел огромный успех в России, встречался с советскими коллегами-поэтами, залы были полны восторженными поклонниками его поэзии, несмотря на то, что воспринимали ее через переводчика. Оставалось всего несколько дней до отъезда, и казалось, что ему будет отказано во встрече с Хрущевым. Но неожиданное заявление Кеннеди изменило ход событий, и Фрост, как и Юдал, был немедленно приглашен в Пицунду и посажен на самолет, летевший на юг.
Неизвестно, в котором часу 7 сентября Хрущев сел, чтобы поставить свои резолюции на докладе Министерства обороны; но именно в этот же день он нашел время нанести визит престарелому американскому поэту, который чувствовал себя не настолько хорошо, чтобы посетить знаменитый бассейн Хрущева В комнате Фроста имелся балкон, с которого были видны растущие бананы, эвкалипты и Черное море. Окно было распахнуто, и солнечные лучи заливали комнату, когда появился Хрущев, аккуратно одетый в костюм оливкового цвета с бежевой рубашкой Фрост сел, надел ботинки и спустил ноги с кровати.