Блюз полной луны

— В чью квартиру?

— В его, разумеется. Он на втором этаже живет. Сегодня вот не дошел, упал тут.

— А у тебя что, есть ключи от его квартиры?

— А она не закрывается. Полный бардак. И жалко человека, и пинка ему хочется дать за то, что он так испоганивает собственную жизнь. Давай помоги мне поднять его.

— Не беспокойся, я сам.

Павлик подхватил пьянчугу под мышки и храбро потащил этот отброс общества за Леной на второй этаж. Здесь и вправду была квартира с распахнутой настежь дверью. Из квартиры несло ядреным перегаром.

Они уложили дядю Витю на продавленный диван и накрыли истасканным одеялом.

— Миссия выполнена, — усмехнулась Лена, когда они вышли из квартиры дяди Вити. — Ой!

— Что?

— У тебя рубашка запачкалась. Наверное, из-за того, что ты дядю Витю к себе прижимал. Пятно-то какое. Ну ничего, у меня "Ваниш" есть, ототрем.

— Да ладно, я так как-нибудь…

— Ты мой гость, а я гостей "как-нибудь" не принимаю.

— Спасибо.

— Пока не за что. Пойдем к лифту. Моя квартира на девятом.

Они вошли в лифт, который был на удивление чистым. Видимо, туда не захаживал дядя Витя.

Лифт, натужно скрипя, довез их до девятого этажа. Они вышли. На лестничной площадке было четыре двери.

— Какая из них твоя? — спросил Павел.

— Чш-ш, — прошептала Лена и улыбнулась. Потом смело взяла Павла за руку и сказала: — Высоты боишься?

— А что?

— А сейчас увидишь.

И подвела его к пожарной лестнице на чердак. Поднялась, отперла висячий замок и откинула крышку люка:

— Добро пожаловать!

Павел, изумляясь, полез за Леной на чердак.

Когда он ступил на пол чердака, Лена прикрыла за ним крышку люка.

— Вот тебе и моя квартира. Здорово, правда?

— Здорово, — в замешательстве ответил Павел. Он этого не ожидал.

Чердак сиял чистотой, которую можно было увидеть и сквозь сумеречные чердачные окошки. Повсюду были натянуты веревки, а на веревках висели занавески, видимо отделяющие одну "комнату" от другой.

Лена приглашающе подняла занавеску:

— Проходи. Здесь у меня гостиная.

Все было опрятно и намекало на уют. В "гостиной" стоял колченогий, но очень чистый столик, два почти новых пластиковых шезлонга и что-то по виду напоминающее сервант. В нем поблескивала кое-какая посуда. И еще здесь был магнитофон, работающий, как понял Павел, от батареек.

Однако электричество здесь тоже было. Лена щелкнула выключателем, и над столом зажглась лампочка в скромном абажуре.

— Проводку мне дядя Витя провел, — сказала Лена. — Он вообще мастер золотые руки, пока не напьется. Спальню я тебе показывать не буду, зато покажу библиотеку-кабинет, ванную и кухню.

— Ванную?!

— Конечно. Ну правда, она больше душевая, чем ванная, но помыться прилично вполне можно. И постирать тоже.

Отгороженный занавесками "кабинет" был заполнен книгами, различными распечатками и дисками. На скромном столе, сварганенном из пластиковых коробок, стоял лэптоп. Хорошей, кстати, модели.

— Ты снимай рубашку, — скомандовала Елена, и такой прекрасной девушке невозможно было отказать. — Я рубашку твою застираю и сушиться повешу. А ты, если хочешь, иди вот сюда, на кухню, приготовь нам пару чашек кофе.

— С удовольствием.

Кухонька оказалась тоже небольшой и чистой.

— А тараканы у тебя есть? — спросил Павел, вспоминая общежитские полчища этих подлых существ.

— Нет, конечно. Это же чердак. Сюда ни один уважающий себя таракан не полезет.

Маленькая плитка была подключена к небольшому газовому баллону. Павел включил ее и обнаружил на столике кухни кофеварку. Засыпал из пакета молотого кофе, поставил кофеварку на огонь и стал ждать, осматриваясь. Все, что он видел, поражало его до немоты.

— Лена, — крикнул он, — а как к этому относятся жильцы?

— К чему — этому?

— Ну к тому, что ты живешь на чердаке.

— А вот это уже серьезный вопрос, Павел. И я отвечу тебе на него не раньше, чем выстираю твою рубашку и напьюсь кофе.

Рубашка благополучно отстиралась. Лена повесила ее сушиться на очередной веревке и пришла на кухню пить кофе.

Сделала глоток из своей чашки и улыбнулась:

— А ты мастер варить кофе, да, Павел?

— Ну не знаю. В этом, наверное, скорее заслуга твоей кофеварки.

Они пили кофе, и Павел ждал, когда Лена ответит на его вопрос.

— Итак, ты хочешь знать, как относятся все остальные жильцы к тому, что я живу на чердаке?

— Да.

— Ответ прост, Павел. Они меня не видят. Они обо мне не знают. Обо мне знает только дядя Витя, да и то лишь потому, что я сама этого захотела.

— То есть? Я не понимаю…

— Видишь ли, Павел, я обладаю даром. Может, это громко звучит, но это действительно дар. Меня могут видеть лишь те, кому я это позволяю. Для остальных я просто невидимка. Серьезно. Я не шучу. Я уже в пять лет в себе это свойство открыла. Надо сказать, недурное свойство. Помогает жить. Я сейчас перешла на второй курс, а знает о моем существовании только кучка студентов да еще преподаватели. И то не все, к некоторым я не хожу на лекции.

— Но в библиотеке… Я тебя сразу увидел.

— Верно. Потому что я захотела, чтобы ты меня увидел. Вспомни, я ведь обратилась к тебе первой.

Павел выдавил из себя очень царапучую фразу:

— А для чего ты захотела, чтобы я тебя увидел?

— Ты мне понравился. Смотрю, симпатичный парень с умным лицом. Это такое редкое сочетание. И я подумала, что мы можем подружиться. И вообще, ты первый гость моего чердака. Цени.

— Ценю, — сказал Павел.

— Ну что, пошли, посмотришь на мою коллекцию "Оборотни навсегда"?

— Большая коллекция?

— Да, я даже выделила для нее комнатушку. И повесила там потрясные шторы. Ты сейчас увидишь.

Елена взяла Павла за руку и повела по чердаку. Потом сказала:

— Это здесь.

И Павел увидел волков.

Это были два мощных зверя с янтарными глазами и сильными лапами. Павел даже сначала слегка испугался их, но потом догадался: волки с большим мастерством были нарисованы на двух шторах.

— Это мои охранники, — совершенно серьезно сказала Лена и отодвинула одну из штор. — Заходи.

Это было что-то удивительное — рассматривать все постеры и рисунки, изображающие оборотней. Правда, оборотни эти представали чудовищами, распахивающими окровавленную зубастую пасть, придавив заодно мохнатой лапой какое-нибудь изуродованное тело.

— Оборотень, — тихо заговорила Елена за спиной Павла, — порождение тьмы и хаоса. Оборотень — это человек и зверь одновременно. У него две души — душа зверя и душа человека. Он подвластен полной луне и совершает свои убийства не только для того, чтобы насытиться. Оборотень — идеальная машина убийств.

У Павла по спине пополз холодок. Она говорила так, как будто знала что-то.

— Погубить оборотня трудно. Впрочем, серебро действительно приносит ему вред и может убить. Но не навсегда. Оборотни почти бессмертны, они неподвластны времени. Оборотень — это высшее существо, люди перед ним — ничто.

Павел повернулся к Елене:

— Ты так говоришь, будто…

— Будто что?

— Восхищаешься оборотнями.

— А разве ими не стоит восхищаться? Знаешь, однажды я видела настоящего оборотня.

Павел вздрогнул:

— Где?

— Я в полнолуние как-то вылезла на крышу и сидела, любуясь полной луной. И вдруг услышала шорох и стон. На крыше другой высотки. Там был человек. Сначала человек, а потом он стал превращаться. Он превратился в огромную птицу и улетел. А потом я прочла, что оборотни необязательно превращаются только в волков. Они могут быть урсолюдами — оборотнями-медведями и птицелюдами. Как бы я сама хотела быть оборотнем!

— Серьезно?

— Конечно. Кстати, вот тебе книга. Это энциклопедия оборотней. Здесь ты найдешь все про оборотней. Но условие одно: ты должен вернуть мне книгу.

— Иначе ты меня убьешь?

— Нет, я тогда превращусь-таки в оборотня и искусаю тебя до смерти.