Страница 7 из 69
Хорошо, что я такой послушный, а то бы тоже с братцем сейчас на дне морском акул да осьминогов кормил.
Третью ночь провели на сеновале. Всегда мечтал узнать, каково оно. У нас во дворце сена днем с огнем не найдешь, а тут такая романтика… Мягко, тепло, мухи не кусают, правда, ночью ко мне хозяйская внучка в гости намылилась, а внучка эта — палец в рот не клади, еще вечером на меня такие взгляды бросала, что аж дрожь по всему телу. Но тут Малиновка не подвела: эта зверюга не просто своего хозяина в обиду не дала, не просто стала на защиту его чести, а еще и гоняла потом внучку по всей деревне до самого утра. Так что пусть не со мной, но эту ночь девушка точно на всю оставшуюся жизнь запомнила — еще бы, в одном сарафане и босиком от бешеной кобылы бегать…
А утром хозяйка мне еще тайком от внучки пару репок дала — она, оказывается, уже давно мечтала гулену уму-разуму поучить, да все рука не поднималась. Как-никак родная кровинушка, внучка любимая, единственная. А у тех добрых молодцов, что до меня на сеновале ночевали, лошади не такие своевольные были — еще бы, другую такую ревнивицу, как моя Малиновка, попробуй найти! Она-то свято верит, что я ее частная собственность, этакий «сахарокормилец» и «овсоносилец», и делить меня со всякими разными вертихвостками кобылка не собирается.
А утром морда довольная, еще бы, набегалась на свежем воздухе, на резвилась: я ведь давно ей говорил — двигаться надо больше. Малиновка у меня лошадка еще бодрая, молодая, а ведет себя как кобыла двадцатилетняя — да вот беда, не понимает она язык человеческий. А если и понимает, вида не подает, хитрая бестия, стоит себе сутками в стойле, овес жует, лентяйка.
Пока завтракал, «совиная почта»[3] пришла с последними новостями. Оказывается, вчера неизвестно откуда у берегов королевства огромный пиратский флот вынырнул с самим Дундуком Одноглазым во главе, и откуда только взялся, сто лет такого добра у наших берегов не водилось. Как отец на каждое судно абордажную команду мертвецов посадил, так мигом все пираты в окрестных водах вымерли. Они, конечно, ни бога, ни черта не боятся, но отцовские живые мумии — это пострашнее морского дьявола будет. Пощады не знают, страха не ведают, в плен не сдаются, есть не просят — с такими лучше не пересекаться на жизненном пути, если не хочешь раньше срока на тот свет отправиться. Моряки в первые годы роптали: еще бы, живые мертвецы на борту, — а потом пообвыкли. Теперь у них даже примета появилась — пока живой труп на борт не поднимется, в море не выходи, а то быть беде. И чего, спрашивается, в заморских краях наш народ чудаками считается…
Я бы, конечно, мог рассказать, за какой такой добычей Дундук Одноглазый в наши края пожаловал, да не стал — выходит, жив еще мой братец, раньше срока я с ним простился. Ну да ничего, от шторма ушел — от пиратов не уйдет, от пиратов уйдет — отец иную напасть нашлет ему на голову. Отец у меня некромант с фантазией, если надо — по сто горестей на день придумывать может, а ради сына родного, как говорится, и всю тысячу не жалко.
Вышли мы, когда солнце уже высоко стояло, а к полудню до Пьяной Развилке добрались. Место, можно сказать, знаменательное. До этой поры дорогу выбирать особо не приходилось — Пивной Тракт вел как раз в нужную сторону, от самой столицы строго на восток. А тут уже решаться надо — на юго-восток идет Винный Тракт, через славный своими виноградниками Хельмов Край, мимо Голубого Озера и в сторону Хмурых Болот, где лучшие мармаруры водятся — мелкие зверьки, чья шерсть в самый лютый мороз путника согреет. На восток идет Эльфийский Тракт, это понятно, к Лорлароллирену, прародине эльфов, они время от времени туда вернуться собираются, вот уже десятый век как, да кто ж их пустит? Да и леса того уже осталось три сосны, не заблудишься, одно название, а не лес, сейчас там коров да овец пасут. Ну и наконец третий, как положено, Свободный Тракт, ведет на северо-восток, в края, где «буйным цветом колосятся зерна свободы». В смысле можно все, а если что сделал неправильно, так добры молодцы тебе мигом, что к чему, растолкуют. Края бедные и дикие — земля не родит, морозы лютые, жара страшная, ливни ярые, а начнется засуха — так все родники да колодцы пересохнут. Жизнь там нелегкая, зато каждый сам себе закон, народ живет вольный да свободолюбивый…
Короче, делать выбор все равно не мне, так что нечего голову забивать. Я свою часть работы уже выполнил, пора переложить ответственность на чьи-то другие плечи. Вот, например, эти — лежит нечто под путеводным столбом, дрыхнет, в плащ укутано, рядом мешок такой, будто от сотворения мира воды не видел. Самая подходящая кандидатура, чтоб взвалить на себя заботы о малолетнем принце, то есть обо мне, всегда только и мечтал, чтоб мной подобный тип командовал. А Малиновка насторожилась, чует зверюга, что не все так просто, как кажется…
Подхожу — существо в плаще на мои шаги не реагирует. Прочищаю горло — храпит. Ладно, придется действовать по-другому.
— Эй, уважаемый! Уважаемый! Да уважаемый, черт побери, проснетесь вы или нет! Уважаемый!!!
Реакция нулевая. Начинать знакомство с воды за пазуху? Не хотелось бы, чревато последствиями, и как бы его так вежливо разбудить, не ждать же, пока сам проснется…
Малиновка пришла на помощь. Я ведь всегда знал — на нее в тяжкую минуту можно положиться, на спине из боя, конечно, не вытащит, но ржать умеет так, что и мертвый проснется. Вот, например, как сейчас. Даже не знаю, что ее напугало, но я чуть не оглох, а существо в плаще прекратило храпеть и, лениво потягиваясь и протирая глаза, повернулось в мою сторону.
— Простите, уважаемый! — максимально вежливо обратился я. — Не подскажете ли, который из сих путей ведет в земли дракона лютого?
— Дракона? — Казалось, существо не понимает, чего от него хотят. — Какого еще, черт побери… А, дракона! Так бы сразу и сказал! Ты это, угости старика чем бог послал, может, и скажу, как дракона найти…
— Возьми, отец, — протянул я существу свою котомку.
— Возьму, возьму, не переживай… — Бодро выхватив из рук мой заплечный мешок, человек в плаще первым делом выбросил оттуда все лишнее и принялся внимательно изучать содержимое той самой шкатулки, что я с собой предусмотрительно прихватил. — Дракона, говоришь… Десять, одиннадцать… Дракона… Восемнадцать… Черт, о таком мы не договаривались! А хотя… Да ладно, пусть… двадцать один, двадцать два… Двадцать пять, — закончил он свой подсчет, — Хотя, конечно, я бы сказал двадцать четыре, ну да ладно, на первых порах сойдет. Значит, дракона… — Человек задумался.
— Так что, уважаемый?.. — минут через пять не выдержал я затянувшееся молчание.
— А, ты еще тут? — Казалось, человек только сейчас обратил на меня свой взгляд. — Надо же, я думал, уже ушел… Шучу, шучу, парень, все в порядке, как договаривались. Тебе дракон, мне по прейскуранту. Подожди минутку, я сейчас…
Зевая, мой собеседник удалился куда-то в кусты вместе со шкатулкой и минут десять не показывался, только ветки шебуршили. Наконец, когда я уже почти отчаялся ждать и собирался идти на поиски, кусты раздвинулись и навстречу мне вышел самый настоящий богатырь: плечи широкие, доспехи — стреле не пробить, меч за спиной двуручный, в поводу коня ведет, богатырского красавца, коих свет не видывал, а за поясом кошель висит, и сквозь него шкатулка проглядывает, такая знакомая-знакомая, еще бы, на своих плечах три дня и три ночи ее в мешке протаскал… Глянул богатырь направо, глянул налево и прямо на меня уставился, а конь его с Малиновки глаз не сводит, ухмыляется так, плотоядно-плотоядно. Бедная лошадка за моей спиной так и сжалась вся. И вот говорит (богатырь, не конь):
— Куда путь держишь, добрый молодец?
— Я же писал, к дракону…
— Писал, не писал, — отмахнулся богатырь, убедившись, что по сторонам никого нет. — Ты тут мне шутки шутить не вздумай, нам, богатырям, читать не положено! Мы, былинные герои, высоким слогом разговариваем, подвиги совершаем, а писульки читать — пусть разные хлюпики вроде тебя занимаются!
3
Особый отряд гонцов, куда берут людей только со склонностью к ночному образу жизни.