Страница 87 из 97
И, не теряя времени, он тотчас же пошел по луговой тропинке в Клеведон. Но пройдя немного, он сообразил, что Кингсбери ближе, и что там, должно быть, известно все, что ему нужно было знать.
Проходя по улице, он заметил, что обитатели селения были в каком-то особенном возбуждении. У дверей трактира собралась толпа, у колодца, между высокими вязами, стояли две запряженные телеги, у садовой калитки мистера Ворта ходил верховой. Ричард Редмайн решился войти в эту калитку, зная что от Ворта можно получить более достоверные сведения, чем от деревенских сплетников.
— Дома мистер Ворт? — спросил он верхового, и горько улыбнулся при мысли, что этот человек может быть также полицейский и имеет поручение искать убийцу.
— Мистер Ворт в своей конторе, но он занят с одним джентльменом, — отвечал верховой.
— Как бы он ни был занят, — сказал Редмайн, — мне необходимо видеть его.
С этими словами он направился к двери конторы, в которой не был ни разу после своего неприятного объяснения с управляющим в день возвращения из Австралии. Он вошел смело и застал Ворта в таинственном совещании с начальником Танбриджской полиции.
— Я не принимаю сегодня, — сказал Ворт поспешно, но, взглянув на вошедшего, воскликнул: — Как, Редмайн! Зачем вы пришли в такой день?
— Чтобы узнать, что случилось в Клеведоне, я ни от кого не мог добиться удовлетворительного ответа. Все точно с ума сошли.
— А мне кажется, что все случившееся уже давно известно всем и каждому на расстоянии двадцати миль вокруг Кингсбери. Вчера вечером в Клеведонском парке совершено страшное убийство. Человек застрелен, как кролик. Вот что случилось.
— Но кто этот человек! — воскликнул Редмайн. Можете вы сказать мне его имя?
— Его имя Гаркрос, — отвечал Ворт. — Но вы его не знаете, он здесь приезжий.
— Гаркрос, Гаркрос! — повторил Редмайн с недоумением. — А я слышал, что убит сэр Френсис Клеведон.
— Глуп был тот, кто вам это сказал, — возразил управляющий с нетерпением. — Но не можете ли вы оставить меня вдвоем с этим джентльменом. У нас есть с ним дело.
Ричард Редмайн вышел из конторы, не сказав более ни слова. С него было достаточно того, что он узнал. Он убил невинного, отяготил душу бесполезным преступлением, замарал руки кровью человека, ничем его не оскорбившего. Он не знал куда пойти, что сделать с собой, когда вышел из конторы. Вся жизнь, казалось ему, была рядом ошибок. Если б он исполнил просьбу своей дочери и взял ее с собою в Австралию, она была бы теперь жива, если б он не вернулся из вторичной поездки в Австралию, он не сделал бы этого бесполезного и ужасного преступления. Теперь он впервые почувствовал себя убийцей. Он пошел по большой дороге в Клеведон, не чувствуя ни жары, ни усталости, чтоб узнать какие-нибудь подробности и окончательно убедиться в своей ошибке. Возможно ли, что его глаза ввели его в заблуждение! Сэр Френсис Клеведон жив и торжествует и, может быть, смеется над ним в душе, а невинный человек, убитый его преступною рукой, лежит мертвый.
У южного входа он застал садовника Бонда, двух или трех служителей и несколько человек поселян, рассуждавших о вчерашней катастрофе. Джанна Бонд лежала в спальне наверху в сильной горячке.
— И пусть это послужит ей уроком и заставит ее раскаяться и свернуть с преступного пути, — сказал садовник.
— Не подозреваете ли вы кого-нибудь? — спросил старый лавочник из Гублефорда.
— Виноват только тот, кто спустил курок, мистер Перкис, — отвечал садовник многозначительно. — Я имею, конечно, свои подозрения, но предпочитаю не сообщать их никому. Время покажет.
— А где будут похороны? Здесь? — продолжал расспрашивать любопытный Перкис.
— Нет, его отвезут сегодня ночью в Лондон и погребут в семейной склепе в Кенсаль-Грине.
— Жаль, — заметил Перкис. — Половина графства проводила бы его до могилы, если б его похоронили здесь. В Лондоне, судя по газетам, убийства не редкость, и там ему не окажут такой чести.
Затем разговор пошел о следствии, имевшем быть в два часа, о ране убитого, об оружии, которым было совершено преступление. Обо всех этих предметах было несколько мнений, так как за пределами Клеведона не многие обладали достоверными сведениями. Рнчард Редмайн слушал молча. Садовник и мистер Перкис время от времени обращались к нему со своим замечаниями.
— В газетах пишут вслед за всяким преступлением, что полиция уже напала на след виновного, хотя еще ничто неизвестно достоверно и не может быть обнародовано, — заметил Перкис. — Поверьте, мистер Бонд, что и в этом случае полиция уже напала на следы преступника. Как вы думаете, из ружья или из пистолета был сделан выстрел?
— Грум капитана Гартвуда был здесь пред завтраком, объезжая лошадь своего барина, и говорил мне, что доктора вынули полдюжины дробинок, следовательно, выстрел был сделан из ружья и без заранее обдуманного намерения. Никто не заряжает ружье дробью, собираясь убить человека.
— Этого нельзя сказать, мистер Бонд, — возразил Перкис. — Чем хуже человек, тем хитрее совершает он свое преступление. Он хотел, быть может, сбить с толку следователей. Но я не могу понять причину преступления. Никто не совершает убийства без причины.
— Кроме сумасшедших, — сказал садовник. — Мне сдается, что это убийство было делом сумасшедшего.
— Что это вы говорите, мистер Бонд? Я называю это насмешкой над законами страны. Стоит только человеку сделать какое-нибудь необычайное преступление, чтобы его провозгласили сумасшедшим.
Ричард Редмайн стоял немного поодаль, рассеянно слушая, потом, решившись взглянуть на сцену вчерашней катастрофы, подошел к калитке, но был остановлен садовником.
— Извините, мистер Редмайн, — сказал он. — Хотя вы человек известный, но я имею строгие предписания от полиции и обязан исполнять их. Сегодня запрещено ходить в парке.
— Почему?
— Не мое дело знать, зачем и почему. Я должен только исполнять приказания.
— Вы правы. Я не особенно интересуюсь этим делом, но если на кого-нибудь падет подозрение и кто-нибудь будет задержан, я желал бы, чтобы меня об этом уведомили. Не можете ли вы прислать кого-нибудь ко мне в Брайервуд?
— Хорошо, мистер Редмайн. Я пришлю сказать вам, если что-нибудь случится.
Минуту спустя к калитке подошел молодой малый с лицом, сиявшим гордостью и сознанием собственного достоинства. Он принес новость, еще не известную этим людям, и они это тотчас же поняли.
— Что нового, Джим? — спросили его.
— Очень важная новость, — отвечал он торжественно. — Нашли ружье, которым был убит джентльмен.
— А, так ружье уже нашли, — сказал Бонд. — Остальное не трудно узнать. Скоро найдут и самого убийцу.
Он задумчиво посмотрел вслед Редмайну, уходившему по пыльной большой дороге.
— Странно, что он так интересуется этим делом, что просит присылать ему известия, — заметил он.
— Действительно, странно, Бонд, — возразил Перкис. — Но с тех пор, как он вернулся из Австралии, нет на свете человека страннее Ричарда Редмайна. Проклятое золото вскружило ему голову — вот мое мнение. Выкапывая из земли золотые слитки как земляных червей, человек идет против природы и должен нести за это наказание.
— Вы правы, — отвечал Бонд. — В поте лица своего будешь зарабатывать хлеб свой, говорится в Священном Писании, но об откапывании золота и о стофунтовых слитках в нем не упоминается.
Глава ХLIII. «ДА, БРАТ, ПРОКЛЯНИ СО МНОЙ ЭТОТ УЖАСНЫЙ ЧАС»
Гробовая тишина воцарилась в Клеведонском доме. Не слышно было ни стука биллиардных шаров, ни взрывов серебристого смеха с аккомпанементом мужских голосов, ни блестящей музыки Шопена и Шульгофа на большом рояле в гостиной, ни веселых вальсов в верхних комнатах, занимаемых гостями женского пола, ни шелеста шелковых платьев. Затих веселый шум дома, полного гостей. Занавесы окон были спущены, мрак и тишина воцарились в опустевших комнатах.
Большинство гостей леди Клеведон обратилось в бегство. Они поспешили уехать с самым ранним поездом, поручив своим горничным и лакеям заботиться о перевозке их багажа. Кому приятно было оставаться в месте, оскверненном убийством? Прекрасный старый дом, освещенный утренним солнцем, казался уезжавшим гостям страшным склепом, за каменными стенами которого скрывались все ужасы могилы. Они уехали вскоре после восхода солнца и оставили хозяевам письма, полные изъявлений благодарности и сочувствия и уверенности, что в такое время сэру Френсису и леди Клеведон приятно будет остаться одним.