Городская девчонка (ЛП)

– Не против, что я болтаю?

– Не-а. Я могу делать несколько дел сразу.

– Я думал, ты работала в страховой компании.

– Ты, наверное, правильно употребляешь тут прошедшее время.

– Так что там с механическими штучками?

– У папы автомастерская. Я изредка помогала.

– Должно быть, все же чаще, чем изредка. Билл считает, что ты гениальный механик.

– Билл мой брат. Ему положено так думать.

Хукер сунул мне бокал вина.

– Неправда. У меня две сестренки, и я считаю их дурочками. Что ты изучала в колледже?

– Не твое дело.

– Искусство? Американскую историю? Машиностроение?

Я отпила вина.

– Машиностроение, но я никогда не пользовалась дипломом. К тому времени, когда я закончила колледж, мои иллюзии насчет будущей профессии развеялись.

Вино и опрос я закончила в точности в одно время.

– Думаю, мы можем отправляться, – сообщила я Хукеру. – Запусти ее и проверь приборы.

Хукер вернулся через две минуты.

– У нас проблема, – сообщил он.

– С приборами?

– Приборы и близко не стояли рядом с такой проблемой. На выходе из бухты стоит какая-то посудина. Не «Сансикер». Огни выключены, но я разглядел белый корпус, отражающийся в воде.

– Может, «Флекс»?

– Нет. Не такая большая.

Мы с Хукером вышли на палубу и взглянули на посудину.

– Может, они тут рыбачат или ныряют с трубкой и ластами, – предположила я. – Может быть, просто безобидные развлечения на лодке.

– Безобидные развлечения не устраиваются в два часа ночи на лодке с выключенными огнями. Боюсь, кто-то засек нас с вертолета и приплыл сюда. На «Кэлфлекс» имеются небольшие лодки. Возможно, это одна из них.

– Мне кажется, они блокируют нам выход. Если они думают, что на борту Мария, возможно, утром они пошлют сюда парочку бандитов. Или, может, в этот самый момент, эти бандиты надевают акваланги.

– Как же мне не нравится эта мысль, – заявил Хукер. – Особенно с тех пор, как я отдал Биллу пушку. К площадке ныряльщика привязана надувная лодка. Кинь туда пару бутылок воды, несколько батончиков мюсли и залезай. Я за тобой.

Я схватила воду и батончики и побежала к лодке. И в темноте налетела на контейнер.

– Что это, черт возьми? – изумилась я. – Они же не забрали контейнер!

Хукер подошел сзади.

– Вот же дерьмо, мы так спешили переправить золото, что забыли эту штуковину на площадке для ныряния.

– Что же нам с ней делать?

– Придется взять ее с собой. Я не знаю, что это, и не хочу рисковать, оставляя эту штуку здесь.

Мы с трудом затащили контейнер в лодку. Хукер забрался следом с рюкзаком, и мы отчалили в сторону острова. Мы уже были в пятидесяти футах вверх по течению, когда увидели вспышку фонарика на второй палубе.

– Твою мать, – выругался Хукер.

В общем, это как нельзя лучше выражало и мои чувства.

Заглушив мотор, остаток пути Хукер проделал на веслах. Не сказать, что это легко, зато тихо и безопасно, и нам пришлось плыть дальше против течения, работая веслами большую часть пути. Тьма стояла такая, что я не видела поднесенную к лицу руку. Когда мы достигли земли, то выбрались из лодки и тащили ее, пока не показалась ватерлиния. Потом опять залезли в лодку и стали устраиваться поудобнее, чтобы переночевать.

Я натыкалась на все подряд, когда почувствовала, что Хукер рукой держит меня за ногу.

– Ты похожа на гончую, вынюхивающую лучшее место, – произнес Хукер. – Просто сядь.

– Я ничего не вижу. Я не знаю, на чем сидеть.

– Нет в тебе духа приключений, – заметил Хукер. – Попытай счастья. – Он дернул меня вниз и притянул прямо к себе. – Сейчас ты сидишь на мне. Расслабься.

– Твоя рука на моей груди.

– Ох. Прости. Тут темно. Я не понял.

– Ты не понял, что схватился за мою грудь?

– Ладно, это я понял. Тебе понравилось?

– Размечтался.

– А я-то надеялся, что тебе понравится.

Я сидела между его ногами, руками он обхватил меня, а подбородком упирался мне в макушку.

– Зато мнепонравилось, – заявил он. И поцеловал прямо за ушком.

Мне тоже понравилось. И поцелуй мне пришелся по нраву. И я не могла поверить, что сижу тут между ногами Хукера, чувствую себя распутницей, а где-то там парни в аквалангах прочесывают «Счастливую Потаскушку», ища золото и, наверно, мечтают прикончить кого-нибудь.

– Время сейчас неподходящее, – сказала я Хукеру.

– Я знаю. Нет презервативов. Я полагаю, ты не прихватила что-нибудь из запасов Билла?

– Я говорю о парнях с аквалангами и о том, что они могли бы захотеть убить нас.

– Я и забыл об этих типах. Черт возьми, если нам предстоит умереть, стоит ли беспокоиться о презервативах?

– Который час?

– Три тридцать.

Я закрыла глаза и мгновенно уснула. Когда я проснулась, сквозь крошечные просветы в листве деревьев светило солнце, а рука Хукера снова покоилась на моей груди.

– Невероятно, – возмутилась я. – Ты снова лапаешь мою грудь.

– Я не виноват. Оно само по себе получается. Я за свою руку не отвечаю, что она там себе проделывает, когда я сплю.

– Ты не спишь. Ты давно уже проснулся.

– Приятная штучка. – И он погладил меня. – Ты уверена, что тебе не нравится?

– Может, чуточку, но это не важно. Мне нужен душ. И зубы почистить. И ноги побрить. Обожежмой!

– Что? – Хукер вскочил на ноги и стал озираться вокруг. – Чтотакое?

– Здесь нет ванной комнаты.

Он приложил к груди руку:

– Ты до чертиков меня напугала.

– Мне нужна ванная.

Взгляд Хукера устремился в сторону джунглей.

– Ни за что!

– Не уходи далеко, – наставлял Хукер. – Не вздумай потеряться. И смотри, куда ступаешь.

– Это все братик виноват, – пожаловалась я. – Все неприятности, в которые я когда-либо влипала, происходили по его вине.

– А три помолвки?

– Мужчины! – высказалась я. И, раздраженно пыхтя, удалилась прочь, со злости пиная все, что попадалось под ноги и прорубая путь в чаще кустов и лиан. Потом сделала, что положено, и пошла назад по следу порушенной растительности к ручью.

Хукер сидел на борту лодки, поедая батончик мюсли. Он взглянул на меня, широко распахнул глаза и открыл в изумлении рот.

– Что? – спросила я. – Ладно, я знаю, что чуточку облила кеды. Нелегко сделать все, как надо, когда ты девушка.

Он положил батончик на землю и потянулся к веслу.

– Милая, не хочу тебя пугать, но у тебя кое-что на волосах.

Я закатила глаза, пытаясь рассмотреть, что там, и потянулась к макушке.

– Нет! Не трогай! – предупредил Хукер. – Не двигайся. Просто стой спокойно.

– Что там?

– Ты не захочешь знать.

– Что ты собираешься делать веслом?

– Хочу смахнуть эту дрянь.

– Почему бы тебе не проделать это рукой?

– Ты что, чокнутая? Да я в жизни не видел такого огромного гребаного паука. Да этот хрен размером с тарелку. Не знаю, как он вообще уместился у тебя на голове.

– Паук! – И я стала визжать и исполнять танец дикарей. – УБЕРИ ЕГО! УБЕРИ ЕГО! УБЕРИ ЕГО!

Сознание затянуло паутиной, и я упала в обморок.

Когда я пришла в себя, надо мной с озабоченным видом склонился Хукер.

– Что случилось? – спросила я.

– Ты потеряла сознание. Визжала, визжала, и вдруг у тебя закатились глаза, и БАЦ – ты упала.

– Я никогда не падаю в обморок. Ты, наверно, стукнул меня веслом и вырубил.

– Милая, шарахни я тебя веслом, ты бы еще глаз не открыла.

– Помоги мне встать. По крайней мере, я избавилась от паука. – Я посмотрела на Хукера. – Я ведь избавиласьот него, да?

Он поднял меня на ноги.

– Ага, ты избавилась от него.

Я подобрала длинную скользкую черную штуковину с футболки:

– Что это?

– Паучья лапа, – пояснил Хукер. – Ты упала на него, когда свалилась в обморок, и он… как бы это сказать… размазался по твоей спине.

– О нет.

– Хорошая новость… он мертв.

Я начала вопить. Знала, что вопить глупо, но ничего не могла с собой поделать. Я столько раз сдерживалась, что больше уже не могла. По мне размазались паучьи внутренности, и я орала.