Дай пять

Рейнджер провел меня к бару и представил своему адвокату.

– Стефани Плам, – повторил адвокат. – Это имя мне знакомо.

– Я не собиралась поджигать то похоронное бюро, – стала я оправдываться. – Это был несчастный случай.

Он потряс головой.

– Нет, не то. – Он улыбнулся. – Я понял. Вы были замужем за Дикки Орром. Он накоротке с нашей фирмой.

– Дикки во всем короток, – подтвердила я. Особенно с нашей женитьбой. Свинья.

Спустя двадцать минут Рейнджер закончил дела, адвокат прикончил выпивку и удалился, а мы переместились за столик. Сегодня Рейнджер был весь в черном. Черная футболка, черные брюки, черные ботинки и черная ветровка из гортекса. Он не снял ветровку, и все в зале понимали, почему. Рейнджер не из тех, кто держит оружие в бардачке.

Мы сделали заказ, и Рейнджер откинулся на стуле.

– Ты никогда много не рассказываешь о своем замужестве.

– А ты вообще никогда много не рассказываешь ни о чем.

Он улыбнулся.

– Из скромности.

– Ты когда–нибудь был женат?

– Давным–давно.

Такого ответа я не ожидала.

– Дети есть?

Он смотрел на меня целую минуту, прежде чем ответил:

– У меня есть дочь. Ей девять лет. Живет с матерью во Флориде.

– Ты с ней когда–нибудь видишься?

– Когда бываю в тех местах.

Кто былэтот человек? Он владел офисным зданием в Бостоне. И являлся отцом девятилетней девочки. Я с трудом могла втиснуть эти новые сведения в мои мысленные представления о Рейнджере, как о вооруженном до зубов сыщике и охотнике за головами.

– Расскажи о бомбе, – спросил Рейнджер. – У меня ощущение, что я не поспеваю за твоей жизнью.

Я поведала ему свою теорию.

Он все еще сидел, развалившись на стуле, но линия рта его ожесточилась.

– Бомба – это нехорошо, Милашка. Они вносят беспорядок. Путают все карты.

– Есть соображения?

– Ага, ты думала когда–нибудь взять отпуск?

Я сморщила нос:

– Отпуск я не могу себе позволить.

– Я дам тебе аванс за выполнение служебных обязанностей.

Я почувствовала, что краснею:

– Насчет этих самых обязанностей…

Он понизил голос: – За обязанности, о которых ты беспокоишься, мне не приходится платить.

Дааа уж.

Я стала поглощать пасту.

– Никуда я не поеду. Я не собираюсь бросать дядюшку Фреда. И где я оставлю Рекса? И Хеллоуин на носу. Не могу я его пропустить. Я люблю Хеллоуин.

Хеллоуин – мой любимый праздник. Люблю бодрящий воздух, тыквы и жуткие страшилки в виде украшений. Когда я была ребенком, то меня не волновало, сколько я соберу конфет. Я балдела от костюмов. Может, это что–то говорит обо мне лично, но наденьте на меня маску, и я сойду с ума от счастья. Не эти уродливые резиновые потные штучки, которые закрывают всю голову. Я люблю такие, которые надевают на глаза и делают тебя похожим на Одинокого Рейнджера. И еще круто раскрасить лицо.

– Конечно, я не ввязываюсь больше в эти игры «кошелек или жизнь», – произнесла я, вонзаясь в кусок сосиски. – Я теперь иду в дом к родителям и раздаю конфеты. Мы с бабулей Мазур всегда наряжаемся в костюмы, когда приходят детишки. В прошлом году я была Зорро, а Бабуля – Лили Мунстер. Думаю, в этом году она нарядится какой–нибудь из Перчинок (девушки из легендарной группы Spice Girl –Прим.пер.).

– Могу себе представить тебя в роли Зорро, – хмыкнул Рейнджер.

Зорро на самом деле мой любимый персонаж. Зорро – крутой чувак.

Поскольку за все платил Рейнджер, я взяла тирамису. Ну и потому что от тирамису в «Россини» можно испытать оргазм. Рейнджер, разумеется, пропустил десерт, не желая отравлять свое тело сахаром и увеличить свои валики на плоском, как стиральная доска, животе. Я слизала последние крошки и остатки крема и полезла под скатерть осторожно проверить верхнюю застежку своих джинсов.

Я не фанатею насчет веса. По правде сказать, у меня даже весов нет. Я сужу о своем весе по тому, как сидят джинсы. И неприятно признаться, что эти джинсы совсем не подходили. Да, мне точно нужна диета получше. И программа упражнений. Прямо завтра. Начиная с утра никаких больше поездок на лифте на второй этаж, никаких пончиков на завтрак.

По дороге домой в машине я изучала Рейнджера, в свете уличных фонарей и вспышках встречных огней просматривались детали. Он не надел перстней. Часы на левом запястье. Широкая нейлоновая повязка. Сегодня никаких гвоздиков в ушах. Вокруг глаз сеточка морщин. Следствие не лет, а солнца. По моим лучшим подсчетам ему было где–то между двадцатью пятью и тридцатью пятью. Никто точно не знал. И никто не знал о его происхождении. Он легко вращался в низах Трентона, говоря на их языке, чем показывал близость к меньшинствам. Сегодня и следа не было от того Рейнджера. Сегодня вечером он больше походил на дельца с Уолл–стрит, чем на обитателя пресловутой Старк Стрит.

До дома мы ехали в молчании. Рейнджер въехал на мою стоянку, и я быстро осмотрелась на предмет каких–нибудь страшных типов. Не обнаружив никого, я открыла дверь, даже не дождавшись, когда машина остановится. Не было смысла оставаться дольше в темноте наедине с Рейнджером, испытывая судьбу. Последний раз я достаточно сделала из себя дурочку, когда почти наклюкалась.

– Ты спешишь? – спросил, удивившись, Рейнджер.

– Срочные дела.

Я подвинулась, чтобы вылезти из машины, а он схватил меня за загривок.

– Будь осторожна, – предупредил он.

– Л–л–адно.

– И носи с собой пистолет.

– Ага.

– Заряженный.

– Ладно, заряженный.

Он отпустил шею.

– Приятных сновидений.

Я вбежала в дом и поднялась по лестнице, бросилась в квартиру и набрала номер Мери Лу.

– Мне требуется помощь в слежке сегодня вечером, – сказала я Мери Лу. – Ленни может посидеть с детьми?

Ленни – муж Мери Лу. Он прекрасный парень, но у него не много чего наверхув чердаке. И это здорово, потому что Мери Лу больше интересует то, что находится внизу,на нижних этажах.

– За кем мы устраивает слежку?

– За Морелли.

– О, милая, ты уже слышала!

– Слышала что?

– Ой–ой–ой. Так ты не слышала?

– Что? Что?

– О Терри Гилман.

Ах. Выстрел прямо в сердце.

– Что о Терри?

– Прошел слух, что ее видели с Джо поздно вечером.

Черт, в Бурге никуда не скроешься.

– Я знаю об этой поздне–вечерней  фигне. Что–то еще?

– Все.

– Помимо свиданок с Терри он вовлечен в дела, связанные с исчезновением дяди Фреда, и ничего не собирается  мне рассказывать.

– Вот же задница.

– Точно. И это после того, как я подарила ему несколько лучших недель моей жизни. В общем, кажется, он работает по ночам, поэтому, думаю, я увижу, чем он занимается.

– Ты собираешься подобрать меня в «порше»?

– «Порше» вышел из строя. Надеюсь, ты могла бы взять свою машину, – сообщила я. – Боюсь, Морелли может узнать «бьюик».

– Ноу проблемо.

– Надень кеды и что–нибудь потемнее.

Последний раз, когда мы вместе вели слежку, Мери Лу надела сапожки на шпильках и золотые серьги размером в тарелку. Вот уж не скажешь, что сыщик под прикрытием.

Бриггс стоял позади меня.

– Собираешься пошпионить за Морелли? Вот здорово.

– Он не оставил мне выбора.

– Спорим на пятерку, что он тебя вычислит.

– Заметано.

*    *    *    *    *

– Насчет Терри, может, имеется совершенно нормальное объяснение, – заявила я Мери Лу.

– Типа, он еще тот хрен?

Это одна из вещей, которые мне в Мери Лу нравятся. Она предпочитает верить самому худшему в людях. Конечно, о Морелли легко поверить самому худшему. Он никогда особо не заботился об общественном мнении. И в прошлом он полностью заслужил свою репутацию.

Мы поехали на минивэне «додже», принадлежавшем Мери Лу. В нем пахло мармеладными мишками, виноградными леденцами и чизбургерами из Макдональдса. А когда я повернулась, чтобы взглянуть в заднее окно, то на меня уставились два детских кресла, которые заставили меня почувствовать себя не в своей тарелке. Мы поболтались перед домом Морелли, потаращились на его окна, ничего не увидев интересного. Свет был включен, но шторы задернуты. Его пикап стоял на месте, поэтому он, наверно, был дома, но гарантий не было. Морелли жил в доме с терассой, а это затрудняло слежку, потому что мы не могли прокрасться вокруг всего дома и с легкостью провести разведку.