Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 8 из 65



Я бросила сумку на кухонную стойку, а куртку сложила на стул. Налив в кружку молока, пару минут подвергла его быстрому нагреву и бросила в горячее молоко две ложки растворимого какао. Присовокупила парочку кусков маршмэллоу, и пока они превращались в клейкую массу, сделала себе бутерброд с арахисовым маслом на мягком бесполезном для здоровья ломте белого хлеба.

Собрав все в кучу и прихватив радиотелефон, я отнесла все в столовую и позвонила Сью Энн.

- Ах, Стефани, Стефани, Стефани, - начала Сью Энн. – У меня телефон звонит, не переставая. Все болтают о том, как ты преследуешь Дядюшку Мо.

- Я не преследую Дядюшку Мо. Ему необходимо переназначить дату суда. Подумаешь, мелочь какая!.

- Так почему все исходят на дерьмо?

- Это ты мне скажи.

- Я не знаю, - призналась Сью Энн. – Еще бы не говорили. Все его любят. У него свое собственное дело. Он хорошо относится к детям.

- Должно что-то быть. Ты не слышала каких-либо слухов?

- А тебя волнует, правдивы ли они?

- Не совсем.

- Итак, другими словами, ты ищешь необоснованную грязь.

- Точно.

Наступило молчание.

- Ну? – спросила я.

- Моя племянница говорила, что иногда в магазинчике Мо воняло мерзким дерьмом.

- Фу-у-у.

- Пожалуй, все, - закончила Сью Энн.

- Не густо.

- Он святой. Что тут скажешь?

- Святые не воняют, как мерзкое дерьмо, - напомнила я ей.

- Может, только старые.

После разговора со Сью Энн я съела сэндвич, выпила какао и стала думать о Мозесе Бидмайере. Квартирка у него была опрятная, мебель подержанная, но удобная. Наподобие моей. Центром гостиной был телевизор. Телевизионная программа на кофейном столике была недельной давности. Еда в холодильнике была самая простая. Мясо для бутербродов, хлеб, сок, молоко.

Долгие годы Мо жил один, и я предполагала, что жизнь его в большей степени текла по заведенному распорядку. Ни единого сюрприза в квартире. Единственной причудой были журналы о кино. В спальне лежала стопа таких журналов. Должно быть, Мозес Бидмайер читал на сон грядущий сплетни из «мыльных опер».

Я сделала звонок кузену Бунни в кредитную контору и потерпела неудачу. Не было ничего уничижительного ни по части личного, ни относящегося к бизнесу.

Я откинулась на спинку стула и бесцельно уставилась в пространство. Оконное стекло было темным и отражало, как зеркало. Изредка внизу парковку освещали фары. Хлопали двери автомобилей. Со всех концов после трудового дня возвращались мои соседи.

Мо пропал, у меня не было ни единой зацепки, и я не представляла, откуда мне плясать. Я проделала все обычные манипуляции. Единственное, что оставалось, только ждать. А ожидание не было моей сильной стороной.

Я отволокла посуду обратно на кухню и снова стала размышлять о Дядюшке Мо. Проблема в поисках пропавших людей в том, что они могут пропасть где-нибудь очень далеко. Я тут обшариваю весь Трентон в поисках Мозеса Бидмайера, а он, может, в Гваделупе нацепил толстые линзы и фальшивый нос. Так что, если он на мое несчастье в Гваделупе, мне вообще лучше не стоит об этом думать. Лучше предположить, что Мо близко от дома, вот тогда я могу еще надеяться.

Большую часть времени люди, так или иначе, стараются держаться поближе к дому.

Им гораздо лучше сбежать подальше, но вдали не чувствуешь себя в безопасности. Только дом дает это ощущение. Рано или поздно все НЯС связываются со своими родными, подружками, закадычными дружками. И обычно раньше, чем позже.

Я сменила фланелевую рубашку на трикотажную футболку с надписью «Рейнджерс» и стала переключать телевизионные каналы. Наверно, следовало еще кому-нибудь позвонить, но сегодня играли «Рейнджерс». А приоритеты есть приоритеты.

****



Будильник зазвонил в семь утра. Я протянула руку, чтобы прихлопнуть кнопку и взглянула на часы, удивляясь, зачем установила будильник на такое безбожное время. Не было никакого признака солнца, и дождь стучал в оконное стекло. Даже в лучшие времена утро не было моим любимым временем дня, а сейчас и близко не были лучшие времена.

В следующий раз я проснулась в восемь тридцать. За окном все еще шумел дождь, но, по крайней мере, небо сменило цвет с черного на серый. Я с трудом выволокла себя из кровати в ванную и некоторое время стояла под душем. Думала я о Меле Гибсоне и Джо Морелли и пыталась решить, у кого из них лучшая задница. Потом вспомнила о Майке Ричтере, вратаре «Рейнджерс», что же он такой мазила.

К тому времени, когда я вытирала волосы полотенцем, с Ричтера я переключилась на Дядюшку Мо. И пришла к заключению, что это тупик. Интуиция подсказывала мне, что Мо недалеко сбежал и, в конце концов, всплывет на поверхность. К несчастью для словаря охотников за головами слова «в конце концов» не являлись желательными. В конце концов, рента за квартиру сама собой не заплатится.

Побрызгав волосы лаком самой сильной фиксации, я надела свою обычную униформу из джинсов и фланелевой рубашки и рывком раздвинула занавески.

Я пропела «Дождик, дождик, прекрати, в день другой к нам приходи». Но дождик не прекратил, и пришлось нанести повторный визит шкафу и добавить теплые носки и свитер к моему снаряжению.

Не придумав ничего лучшего, я поехала в контору. По дороге я завернула в «Голубую Ленту», прокат и продажа подержанных автомобилей, и страждущим взглядом окинула стоянку. Каждое утро я вставала в надежде, что автомобильная фея посетила меня ночью. И каждое утро меня ждало разочарование. Может, настало время взять дело в свои руки.

Я припарковалась к тротуару и осмотрела украдкой ряд выстроившихся машин. Все выглядели весьма прозаично… кроме маленького синего пикапа «ниссан» в конце стоянки. Маленький синий пикапчик был ПРЕЛЕСТЬ. Я вышла взглянуть поближе. Новая краска. Сплошное сиденье, слегка потертое, но не рваное. Стандартный привод.

Ко мне прибежал мужчина в желтом плаще.

– Желаете купить машину?

- Сколько стоит?

- Для вас? Сможем договориться. Восемьдесят четыре. Бегает как игрушка.

Я заглянула в чековую книжку.

– Наверно, не смогу ее себе позволить.

- Эй, - заверил он. – Ваша кредитоспособность у нас на хорошем счету. Можем для вас профинансировать ее. Вы даже не заметите выплат.

- Мне нужно на ней проехаться для проверки.

- Подождите минуту, я повешу номер.

Я проехала четыре квартала, и меня купили с потрохами. Я откажусь от апельсинов и урежу прокат фильмов. Но жертвы стоят того. У меня будет пикапчик!

Лула подняла взгляд, оторвавшись от своих папок, когда я ввалилась в дверь, роняя капли на ковровое покрытие.

- Надеюсь, ты не потратила уйму времени на свою прическу сегодня утром, - заметила она.

Я стойко приняла удар в адрес моей влажной лохматой головы.

– Красота в глазах смотрящего.

- Ха, - откликнулась Лула. – Если это не какая-нибудь куча наглых какашек.

- Этот человек у себя? – обратилась я с вопросом к Конни.

- Еще нет.

Я плюхнулась на диван из коричневой искусственной кожи.

– С Дядюшкой Мо мне не везет, а мне нужны деньги. Не найдется ли у тебя какой-нибудь халтуры?

- Вчера поступил только один Не Явившийся в Суд. И это точно плевое дельце. Стюарт Баггет. - Она достала желто-коричневую папку из ящика «входные» и раскрыла бумаги. – Возраст двадцать два года. Белый. Пол мужской. Пять футов семь дюймов. Развлекался ездой в пьяном виде с тремя приятелями поздно ночью три недели назад и расстрелял четырнадцать машин на стоянке. Сделал это из пневматического ружья. Пропустил суд и сейчас числится как беглец… не говоря уже о том, что он болван. Две машины из тех, что он расстрелял, были полицейскими.

Я только удивилась, что кто-то смог заметить повреждения на полицейской машине. Трентоновских «сине-белых» не так-то легко ночью рассмотреть. Все «сине-белые» в Трентоне выглядят так, будто служили где-нибудь в Боснии.

Я забрала у Конни папку.