Дела житейские

Спросите Пэм. Пока я не отключил телефон, она постоянно выбивала из меня деньги. Почище налогового инспектора. И должен сказать, противно было каждый раз втолковывать ей, что у меня ни копейки нет. Бывали дни, когда мне хватало только на пачку сигарет и на чашку кофе. А ел я только сардины и крекеры. Она до сих пор звереет от этого. Говорит про меня всякие гадости детишкам. А когда сам звоню, выливает на меня помои.

— Ты месяцами не навещаешь своих детей. Они все время спрашивают о тебе.

Судя по всему, она не знает, что иногда я звоню и, если подходит Дерек, мы с ним подолгу болтаем. Его уже начинают интересовать девчонки и разное другое. А ему всего тринадцать. В прошлый раз, встретившись, мы пошли на бокс, и я дал ему попробовать пива. Мне было приятно побыть с ним. Я и сам знаю, что надо проводить с малышами побольше времени. Дерек — старший, не успеешь оглянуться, как он станет взрослым. Не хотел бы я, чтобы ребята потом думали обо мне, как о бродячем кобеле. Будто их отец какой-то забулдыга, который наделал их матери детишек и смылся. Но уважение надо заслужить, это ясно. А сейчас от меня никакого проку, так какого черта мне к ним часто наведываться, когда все, что им нужно, это деньги, кроссовки, сникерсы и плейеры, а это мне не по карману. Как ни гнусно, но это так. И все же когда-нибудь я смогу для них что-то сделать, но на это нужно время.

Вот потому-то бабы и не входят в мои сегодняшние планы. Они только все еще больше запутают. Тогда все мои планы полетят к черту. Бабы меня из колеи выбивают. А потом я с трудом прихожу в себя.

ЗОРА

У меня две слабости: высокие черные мужики и еда. Впрочем, порядок может быть иной. Когда мне одиноко, я ем. Когда мне скучно, я ем. Когда мне не по себе (и я ничего не могу с собой поделать), я ем. При возбуждении я ем. В депрессии я ем. И ем, когда голодна. Когда я курила, я не ела так много. Но курение не дает такого удовольствия, как еда, вот и пришлось выбирать. Я выбрала еду. Потом меня разнесло до шестнадцатого размера, и вот посмотрела я на себя как-то в зеркало, и стало мне тошно.

— Черт возьми, Зора! — сказала я себе и вместе с другими растолстевшими учительницами младших классов средней школы, где я преподаю, вступила в общество борьбы с излишним весом. Продержалась я с год и дошла до вполне приемлемого двенадцатого размера; для меня это нормальная полнота, поскольку рост у меня 170 см. Конечно, у меня еще нарушен обмен веществ, отчего перед глазами иногда прыгают мошки. От этого я выхожу из себя. Я потому и купила руководство Джейн Фонда и теперь, просыпаясь, перед тем как выпить кофе, делаю упражнения по Джейн. Я занимаюсь так уже несколько недель, но пока не вижу никаких перемен.

А это общество борьбы с излишним весом оказалось тягомотиной. Все равно что ходить к психиатру или невропатологу. Терпеть не могу, когда меня учат, что делать. За столько лет досыта наслушалась, что не надо есть, пить и думать. Вот я и смоталась оттуда, как только решила, что в своем любимом платье от Бетти Джонсон выгляжу более или менее прилично.

Да, у меня бывали припадки. И не такие, как у детишек, когда они еще не умеют ходить по прямой. Настоящие припадки с судорогами. В детстве, катаясь на доске, я упала и ударилась головой о бетон. Кажется, с этого все и началось. Но уже года четыре припадков у меня не было. Невропатолог называет это ремиссией, но вряд ли он прав. Я просто перестала принимать эти дурацкие таблетки и попыталась представить себе, что у меня нет никаких припадков. Мало кто верит в такие штуки, но мне наплевать: помогает — и ладно. Так или иначе, воображая себя похудевшей и привлекательной, как прежде, я вернулась к своим 56 килограммам. В этом нет никакой мистики. Я просто научилась обуздывать себя.

Не буду врать. Мне случается уступать соблазну: тогда я ем шоколад, но слежу за тем, чтобы порция была поменьше. А ведь я умею готовить лучший в мире персиковый пунш и пирог из сладкого картофеля! Но все же научилась не только уменьшать порции, но и замораживать лакомства, которые хочется съесть в один присест.

А вот с мужчинами у меня прискорбный опыт. Это целая история о том, как я очертя голову бросаюсь в огонь, принимаю желание за любовь, похоть за чувство, а случается, и постель за любовь. Но эти дни прошли. Надеюсь, что так. Мне уже почти тридцать, но всякий раз, оглядываясь назад, я вижу себя в исходной точке. Боже правый! Пусть в моей жизни появится один-единственный мужчина. Поймите меня правильно: не могу же я вечно бегать по всему свету с фонарем и жить одними надеждами. Отец всегда говорил: „Бывает, смотришь — и не видишь". Словом, пора отказаться от этой охоты, перестать шляться с Порцией по субботам в дискотеки и торчать там с неприкаянным видом. Конечно, лучше не зарекаться, но я поклялась себе, что в следующий раз все будет по-другому. Сначала пообедаем в ресторане (и не за мой счет), пару раз сходим в кино, погуляем, и не сразу бросимся в койку, где я, задыхаясь, начну выкрикивать его имя, как будто обожала его всю жизнь. Цветы тоже не помешали бы.

Почему я так решила? Да потому, что некоторые из них продержались не дольше батарейки „Дюрасель", сколько ни подзаряжай. Но я слишком часто ловилась на эту удочку. Может, правильнее сказать — ошибалась. А еще точнее — обманывалась. Уж слишком я легковерна. Верю в то, во что хочу верить. Одна из моих лучших подруг, Клодетт, считала моей главной бедой то, что я не умею извлекать пользу из опыта.

— Прежде всего надо уметь определять самое важное, — говорит она.

— Что именно? — спрашиваю я, хотя прекрасно понимаю, что она имеет в виду.

— Учился ли он в колледже? Имел ли дело с наркотиками? Знает ли, что такое личная гигиена? Верует ли в Бога, а если да, то когда был последний раз в церкви? Знает ли, что такое проявлять уважение? Почитает ли отца и мать? Какая у него семья? Друзья? Как он относится к детям и браку? Был ли женат? Представляет ли, что будет делать через десять или через двадцать лет? И далеко ли это от того, что он делает сейчас? Ну и так далее.

Но я же не следователь. По мне, лучше уж подождать и посмотреть, насколько та роль, которую разыгрывает перед тобой человек, соответствует действительности. И кое-что еще. Скажем так: не все мужчины — будущие мужья. С некоторыми хочется расстаться после нескольких упоительных ночей. Но есть и другие: из-за них ночью ты готова опуститься на колени и молить Бога, чтобы они выбрали Дверь Номер Один, за которой стоишь ты. Я не говорю, что никогда не попадалась на такую приманку. Всякое бывало. Думаешь одно, а на поверку выходит другое. Одно разочарование. Говорят разные слова, но не могут подтвердить и половины того, в чем пытались убедить меня. А потом умоляют быть снисходительнее. И я, как последняя идиотка, пыталась, пока вся эта тягомотина и бессмыслица не осточертела до предела. А кое-кто просто не дозрел до семейной жизни. Или хотел поиграть в игры под названием „Семейная жизнь", „Свидания", „Угадай, откуда я пришел?", „Покажи мне, как сильно ты меня любишь, и я покажу, как сильно люблю тебя". Мало ли игр! А иные просто пугались, понимая, что я не играю.

— Ты слишком настойчивая, — говорил один.

— Слишком серьезная, — утверждал другой.

— У тебя в голове сплошная лирика, не правда ли, мисс 3.?

А я возражала, что это не лицей и не колледж, а школа жизни. Они чувствовали себя гораздо лучше, не имея никаких обязательств, вот я и позволяла им играть в прятки, особенно тем, кто нуждался в помощи профессионалов. Но больше я в эти игры не играю. Хватит! Надоело покупать кота в мешке. В конце концов и глупый когда-то должен поумнеть. Отныне я сама назначаю цену.

Я вовсе не хочу сказать, что считаю себя совершенством. Но все же знаю: у меня есть что предложить, а это кое-чего стоит. А что, разве не так? Я сильная, красивая, сексуальная, добросердечная негритянка, хочу в один прекрасный день сделать какого-то мужчину таким счастливым, чтобы он действительно чувствовал блаженство и благодарил Бога за то, что ему так повезло. Мне все равно, что будут об этом говорить другие. Любовь — это улица с двусторонним движением. Что удивительного, если я хочу, чтобы в моем сердце поселилась радость. Осточертели мне мимолетные романы. Я хочу постоянства. Что правда, то правда, иные мужики больше любят домашних животных, чем жен. Хотя я мечтаю о том, чтобы моя любовь была столь же возвышенной, как любовь Золушки, я прекрасно понимаю, что в жизни все не так просто. Но возможно. И должно быть. Для этого нужны только два человека, которые будут вести себя так, что их сердца не охладеют.