Страница 27 из 72
«Скажите Дилли, что мы одержали крупную победу в Средиземноморье, и этой победой мы обязаны исключительно ему и его девушкам».
В следующий свой приезд в Лондон Каннингхем посетил Блетчли-Парк, чтобы лично поблагодарить английских криптоаналитиков за их вклад в одержанную победу над противником. Воспользовавшись представившимся случаем, Левер и ее подруги не удержались и сыграли с Каннингхемом довольно злую шутку. Заметив, что он одет в безупречно белую морскую форму, они обступили Каннингхема, вынудив его сделать несколько шагов назад и прижаться спиной к недавно покрашенной стене.
Возможно, Нокс со своими «девушками» действительно помог английским военным морякам одержать историческую победу над итальянцами на Средиземноморье, однако в закулисной борьбе в Блетчли-Парке он оказался менее удачлив. Ноксу очень не нравилось, что ему не разрешалось заниматься самостоятельной рассылкой разведывательной информации, которую добывал он и его подчиненные. Согласно приказу Деннистона, все данные, имевшие отношение к военно-морским силам противника, должны были стекаться в военно-морскую секцию в Блетчли-Парке. Там на их основе составлялись обобщенные сводки и пересылались в адмиралтейство. Еще в октябре 1940 года Нокс жаловался, что Деннистон обманным путем заставил его пойти на это. А в конце 1941 года Нокс возмутился снова и написал Деннистону:
«Мой любезный Деннистон, я почти потерял надежду на то, что Вы согласитесь с моими доводами по основным вопросам… Как ученый (ибо во всем Блетчли-Парке по своему воспитанию, образованию, профессии и по общему признанию я являюсь самым выдающимся ученым), я считаю необходимым добывать все новые и новые опытные данные для моих исследований… Профессия и окружение заставляют ученого сопровождать весь исследовательский процесс, начиная с добычи опытных данных и кончая итоговым текстом (на языке оригинала или в переводе). В 20-е и в 30-е годы я всегда мог поступать как истинный ученый, и, будучи ученым, я просто не могу понять, и, как полагаю, не могут и многие другие ученые в Блетчли-Парке, Вашу теорию „очковтирательства“. Если бы эта теория применялась в области других наук… запрещая изобретателю совершенствовать свои изобретения и делать их достоянием гласности, то мы бы все еще жили в средневековье».
11 ноября Аластер Деннистон следующим образом отреагировал на письмо Нокса:
«Мой любезный Дилли, большое спасибо за Ваше письмо. Я очень рад, что Вы честны и прямы со мной. Я знаю о наших существенных разногласиях относительно принципов руководства, но я все равно убежден, что мои принципы лучше Ваших и что благодаря им будут получены более разносторонние и действенные результаты.
Допустим, Вы спроектировали суперсовременный „Роллс-Ройс“. Но это совсем не значит, что от Вас требуется лично объезжать на нем потенциальных покупателей, особенно если Вы не очень хороший водитель. Я лишился всякого доверия с Вашей стороны, когда 1 декабря позволил себе не согласиться с Вами и заявил, что Вы не сможете развить свой успех и взять на себя руководство секциями № 6 и № 3. Я был прав — Вы принялись бороздить целину, а управление Вашим подразделением взяли на себя Тревис и остальные, которые, по моему мнению, оказались для этого более приспособленными, чем Вы».
Письмо Деннистона заканчивалось следующими строками:
Вы, Нокс, являетесь известным в Европе ученым и знаете о внутреннем устройстве немецкого шифратора значительно больше, чем кто-либо другой. В тяжелых военных условиях имеется потребность именно в последнем Вашем таланте, хотя очень мало людей отдают себе в этом отчет.
И пока у Вас есть новые сферы для проведения исследований, дальнейшим совершенствованием Ваших изобретений могут заниматься другие люди.
Я действительно с Вами не согласен.
Всегда к Вашим услугам,
А. Д.
Пока шло это эпистолярное сражение, Мэвис Левер и Маргарет Рок, еще одна «девушка» Нокса, сумели реконструировать модификацию «Энигмы», применявшуюся немецкой военной разведкой — абвером. 8 декабря они прочли первую шифровку абвера, за которой последовали многие другие. А когда удалось перевербовать нескольких немецких шпионов, разоблаченных в Англии, и заставить их принять участие в радиоигре в интересах английской контрразведки, чтение шифровок, которыми обменивались с Берлином их немецкие кураторы, находившиеся в нейтральных странах, позволяло точнее оценивать ход операции по использованию двойных агентов.
12 декабря Деннистон сделал следующую пометку в своем дневнике:
«Нокс снова подтвердил свою репутацию самого чудаковатого исследователя „Энигмы“. Он занялся реконструкцией шифратора, используемого немецкими шпионами… Он относит достигнутый успех на счет двух молодых девушек из числа своих подчиненных — мисс Рок и мисс Левер и приписывает эту заслугу исключительно им одним. Конечно, лидером был именно он, но его методы отбора и подготовки помощников крайне необычны. Нужно отдавать себе отчет, что пройдут недели, а может быть, и месяцы, прежде чем начнется регулярное чтение шифровок».
В начале 60-х годов XX века на свет появилась история о том, откуда Каннингхем узнал о планировавшейся операции итальянского флота. Ее автором был английский писатель Монтгомери Хайд. Согласно его версии, военно-морской атташе итальянского посольства в Вашингтоне Альберто Лаис влюбился в прекрасную шпионку по имени Синтия и, когда та попросила его добыть ключ к военно-морскому шифру и сам шифр, не смог ей отказать. Ключ и шифр были доставлены Каннингхему и использованы для чтения секретных сведений, что и позволило устроить засаду итальянскому флоту в Средиземном море.
В 1964 году сын Лаиса подал на Хайда в суд, обвинив его в клевете. Суду предстояло решить, действительно ли Лаис был виновен в одном из самых позорных поражений Италии. Естественно, на суде возник вопрос о том, могли ли англичане читать итальянские шифровки. На этот вопрос удалось лишь частично ответить Верховному суду Италии, куда дело было передано в 1970 году. А в начале 60-х итальянский судья ограничился тем, что сформулировал вопросы, на которые следовало дать ответ, чтобы прийти к обоснованному решению. Могло ли случиться так, что англичане воспользовались сведениями, полученными благодаря взлому итальянского военно-морского шифра, чтобы узнать о планах командования военно-морским флотом Италии? Или сообщение об этих планах было отправлено курьерской почтой, и англичане при всем желании не могли его перехватить? И хотя окончательно развеять все сомнения относительно обстоятельств разгрома итальянского флота в марте 1941 года не удалось, Верховный суд Италии посчитал более вероятной вторую версию. Что же касается Хайда, то он публично был объявлен лжецом. Дело в том, что, сочиняя свою историю, он допустил ошибку, написав, что Лаис передал Синтии шифр и ключ к нему перед самым отплытием в Италию. Однако Лаис покинул Америку 25 апреля 1941 года, то есть спустя почти месяц после того, как Каннингхем получил в свое распоряжение итальянский шифр, якобы переданный ему Синтией. Кроме того, единственный сын Лаиса служил на флоте в Средиземноморье, и вряд ли отец не осознавал, что подвергает собственного сына смертельной опасности, передавая противнику итальянский военно-морской шифр, к которому, кстати, никогда не имел доступа. Таким образом, история, поведанная Хайдом, оказалась чистой воды вымыслом.
Военная кампания в Северной Африке
В начале 1941 года дешифровки «Энигмы» продолжали давать Черчиллю точную картину военных планов Германии. В частности, указали на сосредоточение немецких войск на юге Румынии, ставшей к тому времени союзницей Германии. В одной из перехваченных директив Гитлера командующему немецкими войсками в Румынии предписывалось подготовиться к продвижению в южном направлении через Болгарию для нападения на Грецию. Не надеясь больше на итальянцев на Средиземном море, Гитлер решил охранять южный фланг от англичан силами немецкой армии. Эта информация побудила Черчилля послать своих военных эмиссаров в Афины, чтобы выяснить, намерены ли греки оказать сопротивление немцам. Он заявил, что «если греки решили воевать, мы должны разделить их испытания».