Венок из одуванчиков

– Стасик Половцев в гневе… – давясь от смеха, прошептала Ольга. – Кто бы мог подумать… Анечка, и тебе не страшно?

Яна думала, что Анечка посмотрит на мужа своим обычным немигающим мышиным взглядом и по‑тихому убежит в комнату. Но алкоголь пробудил в серой мышке настоящего тигра.

– А что такого‑то? – с вызовом поинтересовалась Анечка. – Мне что, нельзя? Ты, между прочим, на прошлом корпоративе тоже зажег и на свою язву плевать хотел! А я что, хуже?!

– Анечка, ты чего? – От неожиданности Стасик позабыл всю обличительную тираду, которую, судя по его лицу, готовил выдать жене.

– А ничего! – окончательно осмелела Анечка. – Я тут не просто так, между прочим, пью, Стасичек… Я Яну утешаю…

Ольга, у которой плохо сдерживаемый смех выплескивался изо всех щелей, даже посерьезнела и недоуменно посмотрела на Яну, которая в этот момент только что опрокинула рюмку и закусила ее малосольным огурцом.

– Что у вас тут опять стряслось?

– Да ничего особенного, – хрустя огурцом, ответила Яна. – Это Анечка так, шутит…

– Анечка – шутит? – хихикнула Ольга. – Да никогда не поверю.

– А ты хихикай, хихикай… – зашипел на бывшую Стасик. – Твоя, между прочим, школа… Разлагаете мне супругу…

Яна почувствовала, что сейчас не выдержит и тоже расхохочется. Чтобы как‑то сдержаться, она откусила огромный кусок огурца, но смех никак не хотел проходить. Ее буквально распирало изнутри, так же как минуту назад распирало Ольгу. Яна изо всех сил пыталась зажевать смех огурцом, но внутри все ежилось и прыгало, как от щекотки. Не в силах сопротивляться, Яна расхохоталась. Недожеванный огурец выскочил изо рта и угодил прямо в Стасикову грудь, что вызвало смех уже у Анечки, вслед за которой покатилась Ольга. Ей пришлось прижаться к косяку, чтобы не упасть.

Через полчаса, когда Яна принесла свои извинения, а Стасик, отфыркав и отшипев, успокоился и увел с собой упиравшуюся Анечку, Ольга отвела подругу в ванную, умыла и напоила одной из своих чудодейственных смесей.

– Пей, поправляй ауру, а то совсем почернеешь…

– Скорее посинею, – невесело усмехнулась Яна.

Хмель уже начал проходить, и Яне все отчетливее виделось ухмыляющееся лицо Павлика в причудливом рисунке на разодранной клеенке, куда Яна упрямо пялилась, чтобы не смотреть в глаза Ольге. Чтобы стереть проклятое лицо с клеенки и из памяти, Яна поставила на него чашку.

– Ну, что случилось‑то, горе луковое?

Яна и рада была бы отмолчаться, но настойчивость Ольги и сцена, которую они с Анечкой устроили Стасику, требовали объяснений. Да и нехорошо было скрываться от подруги, которая столько для нее делает…

– Вот козлина, – выслушав, констатировала Ольга. – А ведь я говорила: не подходит он тебе, ну не подходит никак… Он – Скорпион, эгоист и тиран. А ты Рыба – мечтательница, блин… Какая уж тут совместимость?

– Вечно ты со своими гороскопами… Скорпион… Рыба… Какая разница? Главное, человек – дерьмо…

– А твой спаситель?

– Что – мой спаситель? – недоуменно поинтересовалась Яна.

– Как – что? Ты хоть узнала, как его зовут?

– Нет…

– Не‑ет… – передразнила подругу Ольга. – И вся ты в этом. Нет бы познакомиться, на чаек пригласить…

– Ага, думаю, Стасику и без него достаточно хватило, – отмахнулась Яна. – Представь, если бы он увидел пьяную Анечку в компании незнакомого мужчины. Да Стасика бы тогда точно инфаркт хватил.

– Не хватил бы, – скептически усмехнулась Ольга. – Стасик больше нагоняет. Я с ним жила, я‑то знаю… Ипохондрик он, вот кто.

– Нет, он – орторектик.

– Это еще кто?

– Человек, повернутый на здоровом образе жизни, – объяснила Яна.

– Круто. Надо будет Стасику сказать, как его болезнь называется.

– Не вздумай. Он и так меня за огурец ненавидит.

Ольга улыбнулась, вспомнив сцену с огурцом:

– Да успокойся ты. Стасик Половцев не способен на такие сильные чувства. Слушай, Ясь…

– А?

– А твой Павлик тебя раньше… того?

– Чего – того?

– Ну… бил?

Яна уткнулась в кружку, всем своим видом изображая человека, наслаждающегося вкусом и ароматом чая.

– Ясь? – напомнила о себе Ольга.

Яне пришлось вынырнуть из кружки.

– Какая теперь разница?

– Значит, бил… Как ты с ним жила‑то?

– Сама не знаю. Любила когда‑то… Да и не было такого, как сегодня… Обычно он только за руки меня хватал…

– Только за руки хватал… – передразнила ее Ольга. – Чего же ты раньше от него не ушла?

– Не знаю… Наверное, одиночества испугалась… Думала, что все поправимо. Что человек не мог измениться так сильно, что больше такого не повторится. И потом, так серьезно у меня еще ни с кем не было. Все до этого было какое‑то… ненастоящее, что ли… Не хочу я об этом. Давай не будем, ладно?

– Ладно, – кивнула притихшая Ольга. – Слушай, а я ведь риелтора тебе нашла. Девчонка одна на работе посоветовала. Сама сняла, все в порядке. Сработал парень быстро, сразу те варианты начал предлагать, что надо. Завтра она мне телефончик скинет, так мы ему позвоним. А, Ясь?

– Да. – Яна механически кивнула.

– Ты спишь уже за столом. Пойдем, я тебя положу…

– Ну что ты со мной как с ребенком. Сама лягу…

– Да ты и есть – дите неразумное… – покачала головой Ольга. – Слушай, Ясь, – спохватилась она. – А Мишка не приезжал?

– Не‑а, – покачала головой Яна. – Да оставь ты его. Он уже большой мальчик. Студент. А студенты все живут весело.

– Как писатели? – улыбнулась Ольга.

– Как писатели, – ответила Яна, подумав, что, в сущности, у писателей далеко не такая веселая жизнь, как почему‑то представляется окружающим.

Глава 4

Домик со всеми удобствами. – О том, как Ольгина аура приобрела фиолетовый оттенок. – Новые соседи и «гематогенная» зона

Голос вопящего Стасика будил Яну уже не первое утро, но именно по его тону она, даже не проснувшись, могла с точностью сказать, какой сегодня день недели.

Это был точно не понедельник, потому что в понедельник Стасик вопил слабо, как герой анекдота про дистрофика и собачку; не вторник, потому что во вторник под его вопли можно было спокойно спать; не среда, потому что в среду в вопле Стасика звучала какая‑то обреченность, которой сейчас не слышалось; не четверг, потому что в четверг Стасик вопил почти так же, как в среду, только чуть тише; не пятница, потому что в пятницу вопль Стасика звучал почти как хрип. Это была суббота, потому что именно в субботу Стасик Половцев обыкновенно вопил во всю силу своих крепких – после двухнедельного некурения – легких.

Ганс, терпеливо дожидавшийся, пока хозяйка проснется, понесся к ней с утренними поцелуями, а заодно и с напоминанием, что неплохо бы выгулять свою собаку, покуда у той не разорвался мочевой пузырь. Яна чмокнула пса в черный нос, нехотя распахнула одеяло и слезла с раскладушки.

На этот раз легкие Стасика в прямом смысле разрывались из‑за того, что Ольга позволила себе выкурить на кухне целую сигарету. Стасик был вне себя. Он негодовал, возмущался и даже пытался стучать маленьким кулачком по столу, на который, как Яна поняла из его криков, Ольгу угораздило уронить пепел.

На этот раз в коридоре Яна столкнулась не с Анечкой, а с Катей, которая с флегматичным спокойствием заядлого жильца общаг и коммуналок собиралась на работу. В дрязги и склоки между бывшими она, в отличие от Анечки, никогда не встревала, быть может, потому, что знала: если Ольга кричит, значит, ей это необходимо. К тому же Катя, что роднило их с Яной, обладала склонностью к трудоголизму, так что частенько не замечала того, что происходило у нее прямо под носом.

К Ольгиной «нетрадиционной ориентации» Яна относилась спокойно. Ей всегда не нравились люди, осуждающие других за то, что те, видите ли, живут «не по канонам». Частенько в таких спорах Яне приводили аргумент «противоестественно» и, делая многозначительную паузу, вещали о продолжении рода человеческого, который, дескать, вымрет, если все представители женского – или мужского – пола будут любить себе подобных.

Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.