Страница 30 из 90
— Продолжай, — поощрил его Хуан. Может, порой он и несет
чушь, но котелок у него варит.
— Вы когда-нибудь слышали о М-теории? Это как теория струн, способ объединения фундаментальных взаимодействий, то, что не вышло у Эйнштейна. Если вкратце, суть в том, что наша четырехмерная Вселенная — это одна мембрана, но в высших порядках космоса существуют и другие. Они располагаются так близко друг к другу, что незначительные части материи и энергии могут перетекать туда и обратно, и законы гравитации в нашем мире могут изменяться. Это все круто и наворочено.
— Не сомневаюсь, — вставил Кабрильо.
— В общем, в девяностых М-теория стала набирать популярность у физиков-теоретиков, и Лайделла Купера она заинтересовала не меньше. Правда, ему удалось развить ее. Он считал, что не просто квантовые частицы перемещаются между вселенными, а некий разум из другой мембраны каким-то образом влияет на людей. Этот самый разум, по его словам, контролирует нашу повседневную жизнь, и мы даже не подозреваем об этом. Отсюда-то и все проблемы. Незадолго до своей смерти Купер стал преподавать техники по ограничению влияния внешнего разума, делился способами защитить себя от пришельцев.
— И народ на это повелся? — Макс все больше разочаровывался в сыне.
— Еще как. А вы подумайте сами. Получается, сторонник движения не виноват, что ему не везет по жизни, что он в дурном расположении духа, ну или, в конце концов, что он просто туп как пробка. Все дело в загадочных перекрещивающихся мембранах. Это из-за пришельцев тебя уволили или ты расстался с любимой девчонкой. Всему виной космическая сила, а вовсе не твоя пустоголовость. Если начать в это верить, можно спокойно сваливать бремя ответственности за свою жизнь с плеч. И никто уже за себя не отвечает. Респонсивизм дал им готовенькое оправдание собственной глупости и никчемности.
— Прямо как люди, подающие в суд на рестораны быстрого обслуживания за то, что разжирели, — кивнул Хуан. — Но как это связано с массовым убийством респонсивистов?
Марк сконфузился.
— Ну, я об этом еще не подумал, но представьте, а вдруг это правда, — возбужденно затараторил он, — вдруг инопланетный разум из другой мембраны борется с разумом из нашей, а мы оказались в пылу битвы, как пешки на шахматной доске, и…
Кабрильо прикрыл глаза и застонал. Опять Марк забивает
ему голову всякой ерундой.
— Мы обязательно это обсудим, но сейчас давайте все же
подумаем о земном противнике.
Марк прошептал Эрику:
— Вчера ночью это звучало как-то убедительней.
— Ну еще бы, мы не спали двадцать часов и выдули по тридцать энергетиков каждый.
Эдди сунул трубочку теста в рот.
— Может, конкретно эту группу отобрали именно потому, что они пытались сбежать, и лидеры решили сделать их этаким примером, чтоб неповадно было? Эрик же сказал, что на их совести похищения. Так, может, следующий шаг — убийство?
Макс испуганно посмотрел на него.
— Может быть, и так, — решила Линда. Затем она заметила выражение лица Хэнли. — Прости, Макс, но мы должны учитывать любую возможность. К тому же твой сын новообращенный, ему незачем сбегать от них.
— Ты уверен, что хочешь остаться? — обеспокоенно спросил его Хуан.
— Еще как! — Макс стукнул кулаком но столу. — Просто это все так больно и трудно, понимаете? Ведь мы говорим о моем сынишке, и я не могу избавиться от мысли, что подвел его. Будь я хорошим отцом, он бы ни за что не вляпался в такое дерьмо.
Никто не знал, что на это ответить. Как ни странно, тишину нарушил Эрик. За одержимостью цифрами и компьютерами мало кто замечал его тонкую натуру.
— Макс, я рос в неблагополучной семье. Отец нажирался в хлам и избивал нас с мамой, стоило ему только найти деньги на спиртное. Казалось, хуже быть не могло, и тем не менее посмотри, кем я стал. Семья — лишь часть нашей жизни. Ты мог повлиять на судьбу на сына, а мог и не повлиять. Этого никто не знает, а значит, нечего зря нюни распускать. Кайл сам выбрал свой путь. С дочерью ведь ты тоже не нянчился, а она вот стала успешным бухгалтером.
— Адвокатом, — рассеянно поправил его Макс, — и в этом нет моей заслуги.
— Ну а раз ты отказываешься брать ответственность за ее успехи, то не смей брать ответственность за ошибки Кайла.
Несколько секунд Макс молча обдумывал его слова.
— Сколько лет-то тебе?
Стоун заметно смутился:
— Двадцать семь.
— Знаешь, а ты умен не по годам, сынок. Спасибо тебе.
Эрик расплылся в довольной улыбке.
Одними губами произнеся Стоуну: «Молодец!», Хуан вернулся к теме обсуждения.
— Мы можем проверить версию Эдди?
— Ну, мы можем взломать базу данных респонсивистов, — рассуждал Марк, — глядишь, что-то и выяснится. Хотя вряд ли они распределяют членов движения по спискам «плохих» и «хороших».
— Попытка не пытка. Сравните список пассажиров с любыми найденными данными. Что-то же должно их объединять! Если не попытки сбежать, так что-то другое… — Он повернулся к Линде. — Узнай, что им понадобилось на Филиппинах. Это натолкнет нас на мысль.
Хуан встал, объявляя совещание оконченным.
- До Суэцкого канала мы доберемся завтра к 5.00 утра. Не забывайте, что кто-то должен оставаться на палубе, пока не покинем Порт-Саид. Входим в режим маскировки. Макс, проследи, чтобы дымовые аппараты заработали, а палубу перепроверили; нельзя, чтобы нас выдала какая-то мелочь. В Средиземном у нас будет двадцать четыре часа, чтобы согласовать наши планы с группой Линка, затем еще двенадцать, чтобы подготовить все к операции, после чего мы и захватим Кайла. Уже через сорок восемь часов он будет под присмотром депрограммера, а мы — на пути к следующему заданию в Ривьере.
Кабрильо и представить себе не мог, чем обернется простая на первый взгляд миссия.
ГЛАВА 12
Хуан поправил наушник и включил ларингофон, сообщая остальным, что он на месте. Под ним находился лагерь респонсивистов, представлявший собой нагромождение построек, окруженных побеленными стенами из бетонных блоков. За лагерем виднелся каменистый пляж с одной-единственной деревянной пристанью, уходящей на десятки метров в глубь Коринфского залива. Прилив только начинался, и Хуан почуял в легком бризе соленый запах моря.
Строения были очень низкие, будто вбитые в землю, что напомнило Кабрильо проекты Фрэнка Ллойда Райта[6]. В очках ночного видения худенькие черепичные крыши казались черными, хотя из брифинга перед операцией он знал, что черепица была сделана из красной глины. Трава на газонах пожухла от засухи, а листва редких шишковатых деревьев давно пожелтела. Сейчас полчетвертого утра, и единственными источниками света были лампы на расположенных по всему лагерю фонарных столбах.
Хуан внимательно осмотрел стену. Высотой она была в три метра и двадцать пять метров в длину. По традиции этих мест из верхушки торчали осколки стекла для защиты от незваных гостей. Чуть ранее они с Линдой побывали на местном охранном предприятии в Коринфе, представившись американской парой, только что приобретшей дом с видом на море и якобы желающей установить сигнализацию. Администратор все хвастался, как здорово он уже помог респонсивистам, тыча пальцем в подписанную глянцевую фотографию Донны Скай.
Первой в глаза Хуану бросилась растяжка вдоль стены. Затем он засек камеры, а команда насчитала тринадцать человек снаружи. Возможно, внутри их было еще больше.
Проезд перекрывали откатные ворота; еще одни, поменьше, находились в тылу, у пристани. От стены в море уходил проволочный забор, защищавший собственность респонсивистов от незаконного проникновения.
Хоть меры безопасности и были сокрыты от людских глаз, само сооружение источало какую-то зловещую ауру — но не снаружи, как успел заметить Хуан. Стены здесь стояли не для того, чтобы никого не впускать, — для того, чтобы никого не выпускать.
Кабрильо еще раз осмотрел площадки между постройками. Перед главным зданием были припаркованы три внедорожника. Тепловой датчик показал, что их двигатели уже остыли. Не было ни патрулирующих пронизывавшие лагерь дорожки часовых, ни бродячих псов, а установленные на столбах камеры не двигались. Скорее всего, в каком-то из зданий располагался пост охраны с наблюдавшим за мониторами дежурным, потому-то Кабрильо заранее об этом позаботился и поставил собственных часовых.