Страница 2 из 78
Агент, продающий мне этот дом, сказал, что здесь раньше жила одна писательница-отшельница. Она довольно неплохо зарабатывала, чтобы под конец жизни позволить себе окончательно превратиться в затворницу. Отсюда этот дом и стал таким ветхим. Мужчина честно предупредил меня, что если я хочу прожить в этом доме долгую жизнь, то в него нужно вложить немалые средства.
Когда он это говорил, я мысленно усмехнулась про себя. Долгая жизнь, как же. Через десять-пятнадцать лет мне придётся уехать отсюда куда-нибудь на другой конец света. Например в Канаду. Но, разумеется, я не стала ему говорить об этом, а просто сказала:
— Я беру этот дом.
Так у меня почти полностью закончились деньги. Конечно, я припасла немного на чёрный день, однако длина моей жизни подразумевала, что чёрные дни будут частыми гостями, а денег не хватит до «конца». Поэтому я устроилась на работу в местный книжный магазин, из тех, что называют букинистическими. Однако, не смотря на то, что основой доход хозяин получал через интернет, а сама профессия подразумевала частые поездки по всему свету, здесь также имелись и современные книги, которые с удовольствием покупали местные жители. Могу сказать, что мне повезло найти такую интересную работу. Помимо того, что я была кассиром, я также помогала читателям с выбором книг, да и вообще — вела все дела, пока хозяин был в отъезде. Знаете, я до сих пор не понимаю, почему он так тепло отнёсся ко мне — ведь я не была ни местной жительницей, ни выпускницей хорошего колледжа по нужной специальности. Просто новый житель города, из тех, кого называют «пришлыми».
На этом моё везение не закончилось, у меня неожиданно проснулась тяга к рисованию. Несмотря на мои внутренние убеждения, что краски остались в прошлом, мои руки сами потянулись к бумаге, и я обнаружила себя сидящей в лоджии, освещённой зеленоватым блеском луны. Тряпка, которой я вытирала пыль, валялась на полу, а ведро с мыльной водой вообще опрокинулось, и небольшая лужица собралась подле моих ног. Бросив взгляд на рисунок, я расплакалась. Там была изображена моя мама.
Я выскочила из лоджии, как была, и опрометью бросилась в сторону озера. Его тёмно-синие прохладные воды приняли меня, как родную, смывая с моего сердца всё, что накопилось за последний год. Я не позволяла себе плакать с того жгучего ясного дня, когда убила их. Мои солёные красные слёзы смешивались с водой, унося всю горячую горечь, жгущую меня изнутри. Выбравшись из воды, я в изнеможении рухнула на песок, закрывая глаза руками и позволяя себе кричать во всё горло, не боясь быть услышанной. Я била руками по земле и проклинала этот мир, стараясь выплеснуть наружу свою сущность. Я хотела освободиться и вновь стать той маленькой девочкой, крадущейся во тьме ночной навстречу своей судьбе. Боже, почему, ну почему я выбрала именно ту дорогу, что привела меня к нему? Всё было бы по-другому, если… Но что говорить, жизнь не измениться от моих слов, но выплакавшись и приняв холодный душ, мне стало легче дышать.
Но было ещё кое-что тёмное в закоулках моей памяти. Это дневник, хранящийся в моей спальне — дневник Давида. Я так и не спросила его, как же он меня нашёл, но что-то мне подсказывает, что эта связано с Константином. Боже, ещё один камень на моём сердце, который ноет и стонет, заставляя сжиматься от невыносимой тоски и печали. В последнее время я часто спрашиваю себя — если бы я знала Давида так же, как знаю сейчас, что-нибудь бы изменилось? Я пошла бы на предательство и убийство? Незнание ответа на этот вопрос пугало.
Возле тёмного, ночного окна стоял мужчина и рассматривал ярко горящие на небе звёзды. Его руки были заложены за спину, а губы плотно сжаты.
— Мы нашли её! — раздался чуть взволнованный голос от дверей.
— Долго же вы искали, — торжествующая усмешка засияла на губах мужчины, и он повернулся к пришедшему. — Где вы её нашли?
— Пришлось попотеть, однако, чтобы отыскать девушку. Нам не везло, пока кое-кто не догадался проверить её брата. Он вышел из психиатрической лечебницы и покинул город. Далее нам оставалось лишь хорошенько покопаться в этом городе… если бы не охотники, обитающие там, мы нашли бы её раньше.
— Так где она? — терпеливо спросил мужчина, постукивая пальцем по подоконнику.
— В Австралии, — сильно выдохнул подчинённый, — она сейчас в маленьком городишке Lake Clifton.
— Хорошо, это хорошо, — мужчина скрыл от пришедшего лёгкий вздох облегчения, вырвавшийся из его горла. Он боялся, что всё будет гораздо хуже.
— Что нам теперь делать? — нарушил паузу подчинённый.
— Как что? — с наигранным удивлением воскликнул мужчина, — ловить конечно, что ещё…
По природе своей я не могла точно сказать, кто я — одиночка или часть группы. Инстинкты каждый раз посылали мне различные видения охоты, будь то это одиночное лавирование сквозь толпу или же пьянящая компанейская удаль. Подчас тянуло бросить всё и уехать туда, где меня примут, как свою. Туда, где не нужно каждую секунду притворяться человеком и следить за каждым своим движением. Где не нужно каждый раз лихорадочно вспоминать свою легенду и добавлять в неё правдоподобные детали. Я смотрю на то, сколько всего было мною сделано и понимаю — недостаточно. В городе считают меня слишком странной и нелюдимой. Дошло до того, что я теперь вынуждена покупать человеческую пищу, чтобы люди не шептались по углам. Я вынуждена каждое утро наносить на своё лицо толстый слой солнцезащитного крема, чтобы хоть как-то продержаться в этом чересчур солнечном городе. Мне приходиться делать вид, что я слепа, глуха и мимолётна, как человек. Каждое утро я тренируюсь перед зеркалом, заставляя свои глаза быть человечьими, но всё равно случаются осечки, после которых мне приходиться использовать гипноз. Чтобы я не делала, чтобы не говорила — люди смотрят на меня слишком настороженно, слишком внимательно и пристально, говоря своими глазами — «Мы тебе не верим! Ты не такая, как мы». Наверное, так происходит из-за того, что я поселилась в слишком маленьком городке, где каждое незначительное событие вызывает шумные толки и пересуды. Мой приезд привлёк внимание местных жителей, мою персону обсуждали с первых минут моего появления. Все строили предположения кто я и откуда, но никому и в голову не могло прийти, кто я на самом деле. Цивилизация слишком далеко ушла от бабушкиных сказок, а телевидение и современная индустрия развлечений слишком извратила представление сверхъестественного, чтобы люди могли в него поверить. Однако вот в таких маленьких городках ещё остались некоторые суеверия, выражающиеся в лёгком шёпоте за спиной — «Ведьма!». Что поделаешь — городок-то маленький, население всего четыреста с небольшим человек, большинство из которых живёт в Туартской роще, раскинувшейся дальше от самого озера.
Каждый день, выходя на работу, я с огорчением отмечала как люди смотрят на меня. Такие взгляды вынуждали просматривать в интернете сайты, посвящённые недорогим домам возле более населённых городов. К несчастью, на данный момент от переезда меня останавливало сразу несколько проблем. И первая из них — деньги. Их у меня было мало. Вспоминая счастливое лицо агента недвижимости, я понимаю, что продать дом будет ой как непросто. Наверное, поэтому я и смогла его купить… Вторая проблема — Теневой мир. Когда я жила с Константином, он говорил мне, что в каждом более-менее крупном городе существует Теневой совет. Он может состоять из одного сверхъестественного существа или же из нескольких сотен, но такой совет есть практически везде. Вопрос, какова вероятность наткнуться на совет при переезде в более крупный город с менее притязательными соседями? Вот и я о том же. Я буду сверкать своим нечеловеческим происхождением как рождественская ёлка. Нас слишком мало, чтобы на меня не обратили внимание. А третья проблема была «совсем крошечной», но не менее важной — мне полюбился этот дом и этот город. Особенно озеро со своими изумрудными тромболитами и строматолитами, проступающими сквозь прозрачную воду. Я влюбилась в саму природу этого удивительного места, в этот тяжёлый, не по-зимнему южный воздух, в тёплые дожди, создающие удивительную атмосферу чего-то таинственного и вечного, в эти низкие, приземистые деревья, покрытые почти серого цвета листвой. В эти белёсые туманы, наступающие на дом с противоположной стороны озера, заставляющие поверить — в этом мире есть только я! А какие здесь скалы, боже мой, их окраска поражала воображение обилием цветов — здесь и бурый, и коричневый, и ярко-красный, и медный, тёмно-зелёный, с просветами фиолетового и светло-серого. Касаясь этих камней, создавалось впечатление, что я прикасаюсь к слоёному пирогу. Мои руки с лёгкостью крошили их, перемалывая в пыль, серебристую на свету. Мне нравилось вставать по утрам, спускаться на песчаный берег с чашкой вкусного какао с взбитыми сливками и сушёным инжиром и сливой, нравилось сидеть и перебирать в руках песок, наслаждаясь прохладой утреннего ветра, не боясь простудиться и заболеть. Мне нравилось подолгу гулять среди деревьев, не натыкаясь при этом на следы человеческой жизнедеятельности. Изучать растения и животных, которые почему-то совсем не боялись меня, даже тогда, когда я притащила с собой огромную папку с карандашами, уселась под одним деревом и принялась рисовать, радуясь своему острому зрению. Мне нравилась моя работа — тихая и спокойная, неторопливая и позволяющая делать долгие перерывы, во время которых я с удовольствием раскрашивала детское отделение в яркие краски, сквозь которые проступали знакомые мне с детства сказки. Я хотела привнести сюда что-то своё, и когда люди увидели, как я рисую местную природу, то стали с удовольствием приобретать мои картины, громко восхищаясь моим талантом. Ещё мне нравилось посещать местные придорожные кафешки и наблюдать за случайными посетителями. Мне нравилось придумывать истории их жизней, сочинять обязательно весёлые сказки. Иногда я рассказывала о них своему начальнику, и он, посмеиваясь в густые усы, говорил, что во мне пропадает сказительница. После таких слов он грозил мне пальцем, вновь и вновь рассказывая печальную судьбу прежней владетельницы дома. Смешной, он и не знает, что меня ждёт более незавидная судьба, мысли о которой заставляют меня шарахаться от симпатичных местных парней, говоря — ты не сможешь дать им тепла, которого они ждут.