Страница 10 из 22
Мирек занят таможенными и паспортными формальностями, Иржи уже сидит у радиостанции, которая два дня была немой. Здесь, на вершине, слышимость идеальная: через минуту мы связались со Швецией, через две минуты — с Канадой, вслед за тем — с Новой Зеландией.
— Гайде, гайде! — торопит Рейна своих коллег. — Едем, мне нужно из Кюстендила передать по телефону материал в Софию, там оставлено три столбца!
Уже затемно мы въезжаем в Cофию, горы затянуты сплошной черной пеленой дождя, улицы безлюдны, ветер гонит по мокрым мостовым косые струи воды.
— Это определенно вы, — сказал регулировщик на перекрестке, вытащив из-под плаща газету.
И он сунул нам в машину два экземпляра «Вечерней газеты». В синей рамке был снимок наших «татр-805» и свежий репортаж о пересечении югославско-болгарской границы.
Значит, мы на самом деле в Софии. Три страны за три дня!
Иржи Ганзелка и Мирослав Зикмунд / Фото авторов Перевод С. Бабина и Р. Назарова
Д. Затуловский. История одного кадра
Погас свет, и на экране поплыли тенистые улицы Сталинабада, красивые светлые здания, солнечные блики на тихой воде Комсомольского озера. Потом медлительное движение небольшого каравана. Голые склоны и редкие рощи у маленьких кишлаков.
Неспешно угасали лирические краски заката, и вдруг резким переходом на экране забурлила вода. Поток, казалось, ворвался в помещение, заполнил весь видимый горизонт. Кто-то из зрителей вскрикнул.
Глаз аппарата немного приподнялся. Между бушующих струй появилось какое-то неправдоподобно легкое сооружение, на мотором едва удерживались два человека. Их напряженные лица, то и дело заслоняемые каскадами брызг... Они несутся на зрителя, стремительно заполняют экран.
Сергей резко выключил проектор. Спустя минуту кто-то сказал:
— Здорово! Молодчина, Сергей! Настоящие кадры.
По голосу Сергей узнал говорившего: оператор кинохроники Федор Иванович. Сегодняшнюю демонстрацию Сергей затеял, чтобы услышать мнение этого человека.
— Телевиком с берега, от самого уреза воды, — продолжал Федор Иванович, — очень сильное впечатление. Можно подумать, снято с середины реки.
— Именно с середины, Федор Иванович, — глухим голосом ответил Сергей.
— Ну, меня-то не проведешь. Неподвижная точка, ракурс... Нет, нет!
— Эти кадры действительно сняты с середины реки, — поддержал Сергея начальник экспедиции, — могу подтвердить.
— Не понимаю. Как же это получилось? Расскажи.
* * *
К вечеру Сергей добрался до селения, о котором ему говорили. Это был маленький кишлак из десятка домиков.
У одного из них в тени тополей сидел очень старый таджик с величественным бронзовым лицом, обрамленным пышной седой бородой, и неторопливыми глотками пил чай из большой пиалы.
— Салом, — поздоровался Сергей, — мне нужен Джабар.
Старик ответил на приветствие, внимательно осмотрел Сергея и только тогда сказал:
— Я Джабар. Садись пей чай.
Была выпита первая пиала, за ней вторая и третья. Наконец старик отставил свою и поглядел на Сергея.
— На другую сторону Санталлак-об хочешь, — произнес он. — Большой караван догнать хочешь.
— Да-а... Откуда вы знаете?
— Санталлак-об — сильно сердитая река. Нужно отдыхать, спать. Утром воды мало будет, тогда пойдешь.
Сергей понял: спорить и уговаривать бесполезно. Хорошо еще, что Джабар вообще взялся переправить его через свирепый поток, разлившийся во всю ширину долины.
Попасть на Памир, да еще в такой интересный и труднодоступный район, было давней мечтой Сергея. И вот ему, туристу и кинолюбителю, доверили заснять работу экспедиции! Но сразу же неудача: тюк, в котором была кинопленка, по ошибке не отправили с остальными грузами, и ему пришлось дожидаться, пока самолет доставит забытый багаж. Начальник экспедиции дал Сергею список нужных экспедиции вещей. Груза набралось полная сума. Теперь предстояло догонять товарищей.
...Солнце только поднималось за далекими хребтами, и снега на гребнях загорелись узкой золотой каймой, когда Джабар тронул Сергея за плечо. В долине лежали предрассветные сизые тени, утренний холод казался особенно пронзительным. Джабар терпеливо ждал, пока Сергей оденется.
— Кушать будешь на том берегу, — сказал он, — пошли.
На берегу ждали два молодых таджика; у ног их лежало нечто напоминающее грубую раму или, скорее, редкую решетку из деревянных брусков. По краям ее были привязаны бурдюки из бараньих шкур. Это был сал — таджикский плот.
Джабар внимательно наблюдал за тем, как его односельчане надувают бурдюки — здесь их называют «гупсары» — и время от времени ощупывал их. Только после его команды горловину бурдюка затыкали деревянной пробкой. «Технический контроль», — подумал Сергей.
Вскоре все гупсары — их было двенадцать — вздулись вокруг плотика.
— Можно ехать! — Джабар показал на молодых таджиков. — Анвар и Давлят будут вести сал. — Джабар старый, силы давно уж мало, — пояснил он и добавил: — Анвар хорошо водит сал. Много раз ходил на тот берег.
Серая, с едва заметным бурым оттенком масса воды стремительно неслась по долине. Здесь не было прозрачных голубоватых или зеленых струй, которыми Сергей часто любовался на Кавказе. Даже там, где поток, ударяясь о камни, вздымал крутую волну, пена была тоже серой и на взгляд тяжелой. Хоть река была сейчас значительно уже, чем накануне, мощь потока словно оставалась прежней. Особенно сильное впечатление производили участки, где поверхность была относительно спокойной. Тускловатая густая вода, казалось, не двигалась, и только обрывки пены, проносившиеся с огромной скоростью, выдавали стремительное движение всей массы.
Сал ринулся вниз по течению. Вода, камни у берега, склоны и небо запрыгали перед Сергеем. Он схватился за суму, укрепленную посреди плота.
Река как бы сплеталась из отдельных струй, которые то собирались в жгут, то расходились. Сал дергало вправо и влево, даже поворачивало вокруг оси. Гребцы яростными ударами весел направляли его к середине реки. Гупсары метались по краям решетки. Казалось, они вот-вот оторвутся.
Сал несся к огромному буруну, вскипавшему на полутораметровую высоту. «Все», — успел подумать Сергей и невольно зажмурился. Сал сильно качнуло, но удара не последовало. Сергей открыл глаза, плот проносился мимо буруна. Под бешено крутящейся пеной угадывались очертания острого скалистого зуба. «Вот черти, — восхитился Сергей, глядя на молодых гребцов, — как это у них получается!»
Очень тягостно в такой обстановке быть просто пассажиром, не иметь возможности принять участия в общей борьбе. Сергею оставалось только смотреть на Анвара и Давлята, на то, как умело и проворно работали они коротенькими веслами, выводя плот из быстрины. Наконец им это удалось. Болтанка прекратилась.
Анвар заулыбался. Сергей облегченно вздохнул: «Кажется, выкарабкались». Он выпрямился, но сильный толчок едва не сбросил его в воду. Скрежет и треск на миг заглушили шум реки. Уплывающие назад берега остановили свой бег, а вода еще быстрее ринулась мимо. Плотик закачался на месте.
Анвар и Давлят бросились к Сергею, который никак не мог прийти в себя.
— Совсем большой камень! — прокричал ему в ухо Давлят.
Теперь Сергей понял. Река, подбросив плот, опустила его на край скалистой глыбы, выдававшейся из воды. Один брус был сломан. В проломе торчал острый выступ камня.
— Как шашлык на шампуре! Что будем делать, Анвар? — спросил Сергей, поняв, что застряли прочно.
Упираясь веслами о скалу, попробовали приподнять плотик.
В бесплодных попытках прошло минут десять. Наконец Анвар медленно произнес:
— Будем ждать. Солнце горячее, много воды сегодня придет с ледников. Река поднимется и сама снимет сал.
Солнце действительно было горячим. Ноги в наполненных водой ботинках мерзли, а голову пекло. Одежда быстро высохла и тоже стала горячей.