Страница 45 из 75
Для уверенности в послушании Аннеке староста отстригла у нее прядь волос и взяла из пальца каплю крови на чистый носовой платок. Теперь в случае бунта молодой знахарки гильдия сможет достать ее где угодно и наказать. С этим Ораса отбыла, на прощание еще раз предупредив Аннеке о важности повиновения колдовской лиге.
Этот визит оставил у Аннеке неприятный осадок. Никто никогда не принимал у нее экзамена, никто в такой резкой форме не указывал ей, что можно делать, а чего делать нельзя, даже суровая Мати, не говоря уж о Тэш, которая вообще никогда не сказала Аннеке ни одного рез-кого слова, а к послушанию побуждала лаской и уговорами. Кроме того, Тэш всегда оказывалась права, и пренебрегать ее советами было по меньшей мере неблагоразумно. Это она поняла еще совсем маленькой.
Аннеке вздохнула. Ей почти все время приходилось лечить больных. А теперь, если к ней придет за помощью заболевший, она вынуждена будет отправить его к противному сгорбленному старикашке Лепрою, лекарю, который жил по соседству, ходил все время в грязном засаленном камзоле, не менявшемся и не стираном, наверное, несколько лет, и вечно при встрече бормотал в спину Аннеке гадости и скабрезности. Девушку после таких любезностей так и подмывало наложить на лекаря какое-нибудь заклятье позаковыристее, но каждый раз становилось жаль старика: матушка Тэра рассказывала, что его бросила жена, убежав с учеником Лепроя, а единственный сын умер от чумы. Отец, понятное дело, не сумел его спасти. Но, несмотря на все сострадание, лечиться у Лепроя Аннеке не пожелала бы никому: от всех болезней старик пользовал кровопусканием и нарывным пластырем. И у него уже были скандалы с недовольными больными и их родственниками.
Аннеке подумала, что если к ней обратится опасно больной человек, она ни за что не сможет отослать его к соседу-лекарю, пусть лучше ее накажут, чем терзаться потом невольной виной, если старикан угробит пациента. Интересно, а больной промолчит, что лечился у Аннеке, если его попросить об этом? Или наоборот, раззвонит всем знакомым? Можно, конечно, наложить заклятье немоты... Но за наведение порчи, к которой, без сомнения, причислят подобное заклятье, тоже причитается наказание... Нет, насколько труднее жить и работать в городе!
Аннеке походила по кладовке, в которой принимала посетителей и проводила ритуалы, и которую хозяин трактира Бауглок, а следом за ним и все остальные уже называли "колдовкой", прибралась, смахнула пыль, переставила на другое место статуэтку Великой Матери и чучело совы. Обновила защитные заклинания, еще послонялась из угла в угол. Села, подышала особым образом, восстанавливая силы и отгоняя недовольство и раздражение.
Достала любимую с детства старинную, рукописную, с красочными миниатюрами, поколениям передаваемую от наставницы к ученице, давным-давно лишившуюся переплета, зачитанную до дыр книгу Тэш, называющуюся "Травы и заклинания", перечитала несколько страниц, отложила книгу.
Посидела с закрытыми глазами, представляя красную розу, которая расцветает из бутона, раскрывается, красуясь под солнцем, качается на ветру и отцветает, роняя по одному свои сто полупрозрачных лепестков.
Медитация заняла у Аннеке почти час и немного успокоила чувства. Девушка подумала вдруг, что ее жизнь, в сущности, почти не изменилась: все так же она сидит на одном месте, принимает клиентов, ходит за травами, хоть и не в горы, а в лавку к аптекарю, колдует понемногу, совершает каждодневные ритуалы ублажения духов, очищения тела, души и дома. Все как дома, в деревне. А ведь она хотела получить новые знания, увидеть мир, найти друзей.
Со знанием, пожалуй, можно погодить, еще не улеглось в голове и не освоено знание, данное ей Эшеаше. Увидеть мир - тоже рановато, она едва освоилась в Ахте. А вот найти друзей - этим и надо заняться. Мышонок Терент совсем еще ребенок, хотя и ведет себя как ее старший брат, сильный и знающий опекун младшей сестренки, но где-то в глубине его существа Аннеке чувствовала детскость и беззащитность, тщательно скрываемые бравадой.
Бауглок, Тэра, их дочери... они очень милые, конечно, но... Иногда девушке казалось, что хозяин трактира вообще не верит ни в духов, ни в богов, ни в знания колдунов и магов, важным почитая в мире лишь котел, полный похлебки, и крепкий кулак. А иногда мерещилось, что Бауглок маг высшего посвящения, видящий ее насквозь, но занятый чем-то непостижимым.
Матушку Тэру интересовало лишь хозяйство и семья, а дочек ее - скорое удачное замужество. И вообще, у них своих дел полно, и от ее интересов они так далеки... В глубине души они очень жалели Аннеке, что ее, бедняжку, замуж никто не взял, вот и пришлось в колдуньи идти...
Аннеке хотелось познакомиться с девушкой, похожей на нее - молодой колдуньей. Знахарка плохо еще знала город, но ждать, пока Терент соблаговолит забежать в "Петуха и Кастрюлю", ей не хотелось. Он, конечно, проводил бы ее ко всем знакомым ему в Ахте членам колдовской гильдии, но Аннеке представляла себе, как распухнет ее голова от немолчной громкой болтовни Терента. Да и зачем обходить всех городских колдуний? В таком важном деле - поиске подруги - следует положиться на помощь невидимого мира богов и духов и на собственную магическую силу. Знахарка достала из мешочка три гадальные фигурки. Выпали удача, друг и защита - как по заказу.
Аннеке надела талисманы, принесла бескровные жертвы духам дороги и удачи, вместо мантии закуталась в темный шерстяной плащ с капюшоном, вышла из трактира и отправилась в путь Она постаралась отделаться от всяких мыслей и чувств, бездумно поворачивая налево, направо, заходя во дворики, оказывающиеся проходами, ведущими на оживленные, людные улицы, останавливаясь у оград садов состоятельных горожан и снова продолжая путь...
Она начала уже уставать, как вдруг ее каблук застрял в решетке, закрывающей отверстие водостока - гордости городского совета Ахта. Пытаясь освободить ногу, Аннеке зацепилась другой ногой за бордюрный камень тротуара и упала, нисколько, впрочем, не пострадав и даже не испугавшись.
Немедленно вокруг нее собралась небольшая толпа из прохожих, которые жалостно охали и ахали. Двое здоровенных мускулистых парней, от которых резко пахло свежевыделанной кожей, подхватили ее за руки и за ноги и быстро потащили куда-то. Следом бежала пожилая женщина, приговаривая:
-- Вот несчастье, госпожа бедная ножку сломала! Ничего, госпожа, не бойтесь, повезло вам, уж так повезло, вот здесь дом госпожи Нагути-ко, она уж вам поможет, ножка ваша как новенькая станет... Уж так повезло всем нам, что на нашей улице живет добрая госпожа Нагути-ко, да засыплет ее милость Великой Матери Тахэт и всех богов...
Аннеке, несколько растерянная, пыталась уверить своих попечителей в своем совершенном благополучии, но ее никто не слушал, и она буквально через десяток ударов сердца увидела скромную вывеску на стене небольшого дома из белого камня, увитого плетистой розой: "Лечение, волшебство, магические средства красоты у госпожи Нагути-ко". Парни бегом занесли Аннеке в маленькую уютную приемную, красивую и чистенькую, увешанную знаками и талисманами, отгоняющими зло, и уложили на стоявший там мягкий диванчик с подушками. Парни, оробев, торопливо ушли, а пожилая женщина устремилась в дверь, ведущую в жилые комнаты, с громким криком
-- Госпожа Нагути-ко, госпожа Нагути-ко, скорее, прошу вас, скорее, несчастный случай с госпожой!..
Аннеке, смущенная, села на диванчике и постаралась привести в порядок одежду и растрепавшиеся волосы. В приемную, сопровождаемая причитающей женщиной, вошла высокая девушка, ровесница Аннеке или чуть старше, с яркими зелеными глазами. Ее золотисто-рыжие волнистые волосы были распущены и струились почти до пят. Одета она была в темно-зеленую мантию из тяжелой, струящейся ткани, расшитой золотыми рунами и розами. Мантия чудно гармонировала с цветом волос и глаз девушки.
Обладательницы рыжих волос и зеленых глаз исстари считались в народе оторвами, беспутными злодейками, безжалостными разбивательницами мужских и родительских сердец и злыми колдуньями, но в этом случае подобные идеи никому, очевидно, не могли прийти в голову. Ласковое и спокойное лицо девушки, теплый радостный свет заходящего солнца, казалось, струящийся от ее фигуры, словно говорили, что она пришла, и несчастье попросту не может ужиться рядом с ней, поэтому все будет хорошо. Ей хотелось довериться без оглядки.