Обманутая

О каком мире на земле можно говорить, когда грабители разгуливают по улицам, осужденные освобождаются задолго до истечения срока наказания, а насилие не наказуемо в силу казуистического толкования закона? Как можно желать добра людям без чести и совести, да и откуда взяться чести и совести, когда интеллигенты замышляют кражу денег, принадлежащих другим?

Прежде чем дороги мира будут очищены, должны быть очищены дороги нашей страны, и начинать надо с дорог штата и с улиц нашего города, на которых было взлелеяно преступление Джеффри Фрая. Его случай вызывает особое возмущение, так как Джеффри Фрай родился и вырос в Нортгемптоне, здесь же он успешно занимался бизнесом. И тем не менее он умышленно обобрал правительство на сотни тысяч долларов, что ложится несмываемым пятном на общество и всех нас. Он должен быть осужден. А до тех пор на всех нас будет лежать его вина.

Суд над Джеффри Фраем положит начало борьбе за чистоту нравов. Возможно, мы нуждаемся не в одном таком начинании, прежде чем сможем серьезно продвинуться к достижению мира на земле, но цель стоит наших усилий».

В детстве Лаура терпеть на могла Рождество. Ее родителей гораздо больше занимали интеллектуальные занятия, чем праздники, а это означало, что, когда все наряжали елки пели песни и разворачивали подарки, старшие Маквеи читали, писали или сравнивали свои наблюдения с наблюдениями коллег. Санта Клауса Лаура видела только у своих подружек и уже с самого начала знала, что он не настоящий. Это ей тоже объяснили родители. Да, они дарили ей подарки, чтобы она не чувствовала себя обделенной, но они всегда были практического свойства, в них не было ничего забавного, а к тому времени, когда они с сестрой стали подростками, все подарки и вовсе прекратились.

В самом раннем детстве Лаура поклялась себе, что, когда она вырастет и у нее будет собственный дом, Рождество будет отмечаться совсем по-иному. И так оно и было. С первого года ее замужества, хотя они с Джеффри не многое могли тогда себе позволить, она прилагала все усилия, чтобы сделать этот праздник веселым и радостным. С еще большей энергией она стала заниматься подготовкой к Рождеству, когда появились дети. Месяцами Лаура складывала маленькие забавные подарочки в мешок за шкафом. Украшение елки превращалось в настоящую церемонию, на которую дети приглашали своих друзей, чтобы все поучаствовали в веселье. Она помогала им делать длинные гирлянды из попкорна, пекла рождественские пирожные и зажигала ароматические свечи. Она составляла меню рождественского обеда с такой же тщательностью, как на День Благодарения, стараясь, чтобы он был праздничным, неожиданным и приятным.

В этом году Рождество было совсем иным. О, как она устала. Она купила елку и попросила Скотта установить ее в тот же вечер, когда он вернулся домой из колледжа, она сняла с чердака елочные игрушки и украсила ее. У нее были подарки, хотя она и не покупала ничего с тех пор, как исчез Джефф, и не столько из-за денег, сколько из-за того, что голова ее была занята другим. Но ей хотелось — она нуждалась в видимости праздника, поэтому она подробно начала планировать элегантный рождественский обед.

А в понедельник, в самый сочельник, в «Сан» появилась редакционная статья Гарри Холмса, и делать вид, что наступает счастливый праздник, стало еще труднее. Дебра негодовала на газету, Скотт негодовал на Джеффа, Мадди негодовала на Лауру, а Лаура просто не знала, что делать.

— Ты не лучше тех бюрократов, о которых он пишет, — заявила Мадди, сидя на кухне. Занятия в университете закончились, но она даже не удосужилась рассказать Лауре, с каким успехом прошел вечер в ресторане. В данную минуту Мадди была полностью поглощена редакционной статьей Холмса. — Сидишь тут на своей аккуратненькой табуреточке и рассуждаешь о своих возможностях. Не пора ли уже что-нибудь предпринять, Лаура? Тебе не кажется, что пора уже оскорбиться ради разнообразия?

Лаура нарезала печеные каштаны, чтобы нафаршировать индейку.

— Что ты хочешь, чтобы я сделала?

— Подала в суд на Гарри Холмса. Он оскорбляет твою семью.

— Он лишь повторяет обвинения, выдвинутые против Джеффа Службой внутренних доходов. Возможно, Гарри Холме поступает безответственно, но ничего противозаконного в этом нет. У меня нет оснований для иска. — Она уже выяснила это у Дафны, и знала, что, как ни прискорбно, дело обстоит именно так.

Но Мадди обладала бульдожьей хваткой.

— Все равно подай на него в суд. Тебе необходимы свидетели, которые будут отстаивать твои интересы.

— Я не могу себе этого позволить, мама. Судопроизводство стоит денег, а в данный момент я не располагаю ими. — Отодвинув каштаны на край доски, она занялась связкой лука.

— Иногда, Лаура, нужно совершать некоторые вещи исключительно из принципа. И сейчас мы имеем дело именно с таким случаем. Этот человек и его газета сделали нас козлами отпущения за все грехи мира. Я полагаю, тебе следует дать ему отпор.

Но Лаура была не в состоянии с кем-либо бороться, поэтому она предоставила Мадди выговориться, занимаясь начинкой, после чего ринулась в ресторан, чтобы проследить за подготовкой к рождественским вечерам. Раньше с ней бы поехал Джефф. А потом они вместе заехали бы за детьми и отправились на вечернюю мессу. Но в этом году Лаура не хотела ни к чему-либо принуждать детей. Она предоставила им возможность заниматься чем хотят, и они отправились к друзьям. Поэтому в доме царила странная тишина, когда она вернулась. Она поставила пластинку с рождественскими песнопениями, включила звук на полную громкость, чтобы заполнить тишину, и отправилась на кухню.

К несчастью, музыка не отвлекала Лауру от грустных мыслей. Они продолжали скакать от Джеффа к детям, от детей к бизнесу и возможному будущему. Время от времени ее руки начинали дрожать, и ей приходилось останавливаться, чтобы сделать глубокий вдох и успокоиться. Глаза вдруг заволакивались слезами, и она снова останавливалась, чтобы вытереть их.

Дебра и Скотт вернулись домой почти одновременно, и каждый заглянул на кухню, чтобы поболтать с Лаурой, пока она приводила там все в порядок. Дебра сообщила, что вечер прошел без каких-либо приключений, и они просто смотрели видео у Дженны. Скотт сказал, что ездил с Келли в местный спортивный бар, где они смотрели на большом экране повторную запись мирового чемпионата.

Не успел он закончить свой рассказ, как к ним снова спустилась Дебра.

— Папа не звонил?

Лаура покачала головой.

— С чего бы ему звонить сегодня? — осведомился Скотт.

— С того, что сегодня сочельник.

— Ты считаешь, это имеет для него какое-нибудь значение после того, как он уже столько отсутствует?

— А почему бы и нет, — огрызнулась Дебра. — А ты как думаешь, мам?

Лаура считала, что Джефф должен был позвонить хотя бы ради детей, ведь он знал, как много значит для них этот праздник. Но он не позвонил, что вполне соответствовало всем его остальным поступкам за прошедший месяц.

— Возможно, он позвонит завтра.

— Не надейся, — откликнулся Скотт, и Лауру пронзила глубокая печаль. Скотт всегда проявлял непосредственность, его легко было обрадовать и легко огорчить. Исчезновение Джеффа изменило его. В нем стал проявляться цинизм. Он утратил свою невинную доверчивость, и Лауру это очень расстраивало.

— Я знаю, что ты сердит, — мягко промолвила она. — Как и я, и у нас в некотором смысле есть все основания для этого.

— В некотором смысле? А не хочешь ли во всех смыслах? Он предал нас. Смылся и оставил нас разбираться с отвратительной ситуацией. Сегодня в баре я встретил с полдюжины ребят из своего выпускного класса, и все они видели меня, но никто не осмелился подойти. Можно подумать, что я прокаженный.

— А может, это из-за твоей рубашки, — заметила Дебра. — Тошнотворно-зеленого цвета.

Скотт пропустил ее замечание мимо ушей.

— Все они читали газету, а если не читали, то им рассказали. Все знают, что он сделал. Всему городу об этом известно, и вся вонь идет на нас.