Обманутая

— Привет, — пробормотал он.

— Вы знаете, чего вы хотите? — осторожно спросила она, робко улыбнувшись.

Он так изголодался по теплу, что даже не подумал о пище.

— А, нет, я еще не посмотрел. — Сказав это, он начал искать меню, но его не было между солонкой и перечницей, не было его и на доске над стойкой.

Официантка протянула руку, прикоснулась кончиком карандаша к столу и тут же отдернула ее обратно. Под стеклом, покрывавшим стол, виднелось такое же меню, как и выставленное в окне, плюс еще какие-то подробности.

— А-а, — промолвил Джефф и, надев очки, принялся читать. — Простите, — извиняющимся тоном произнес он, почувствовав, что официантка не уходит. — Я сию минуту.

— Все в порядке. Можете не спешить. — И словно в подтверждение сказанного она осталась стоять на мсстс.

Опасаясь, что чем дольше она будет смотреть на него, тем больше шансов у него чем-нибудь выдать себя, он поспешил сказать:

— Начнем с тарелки кукурузной похлебки и чашки горячего кофе. А пока вы принесете это, я решу насчет остального. — Он посмотрел, как она записывает заказ, и снова опустил глаза. Но хотя он и сосредоточился на газетах, разложенных под стеклом, краем глаза продолжал наблюдать за ней. Он ждал, когда она уйдет, но она не уходила. Рискнув еще раз посмотреть на нее, он увидел, что она все еще пишет. Казалось, она была полностью сосредоточена на этом занятии.

На мгновение у него мелькнула мысль, что она набрасывает его словесный портрет для полиции или еще хуже — зарисовывает его, и он поймал себя на желании вскочить и убежать. Но таким образом он тут же разоблачил бы себя, показав, что ему есть что скрывать. К тому же у нее был такой невинный вид, что трудно было заподозрить ее в подобных вещах. Не успел он справиться со своим страхом, как она провела карандашом по бумаге и произнесла тем же осторожным голосом, словно изо всех сил пыталась все делать правильно:

— Значит, одна тарелка кукурузной похлебки и одна чашка горячего кофе. А остальное вы решите, пока я хожу.

— Верно.

Она еще раз робко улыбнулась и исчезла из его поля зрения. До него донеслось мягкое шлепанье ее тапочек по растрескавшемуся линолеуму, удалявшееся вдоль стойки по направлению к кухне. Мужчины за стойкой негромко беседовали. Пара в кабинете ела, и оттуда доносилось звяканье вилок и ножей. Из кухни послышалось шипение.

Джефф глубоко вздохнул, еще больше расслабил руки, снял парку и откинулся на спинку сиденья. Официантка вернулась через несколько секунд с белой кружкой в одной руке и кофейником в другой. Она поставила кружку на край стола, осторожно налила в нее кофе, поставила кофейник, пододвинула кружку поближе к Джеффу и снова взяла кофейник в руки.

— Сахарница рядом с солонкой, — сказала она. — Хотите сливок?

Он уже собрался отказаться — он всегда пил черный кофе, — но почувствовал какую-то привлекательность в этом предложении и кивнул:

— Да, пожалуйста.

До него снова донеслось шлепанье ее тапочек, и не успел он высыпать два пакетика с сахаром в кружку, как она вернулась с кувшинчиком сливок, ложкой и салфеткой.

— Там есть салфетки, — она указала на металлическую подставку за солью и перцем, — но эта красивее.

— Спасибо, — сказал Джефф.

— На здоровье. — Она задержалась, глядя, как он наливает сливки в кофе, а потом пошла прочь.

Джефф отхлебнул из кружки. Напиток был густым, приготовленным, наверное, еще утром, но вкусным. Поскольку сам он не умел варить кофе, да и кофейника у него не было, всю неделю он пил растворимый, и, что бы там ни было написано на этикетке, вкус настоящего кофе был совсем иным.

— Ну вот, — донесся голос официантки, а потом перед Джефоом появилась и она сама. Она медленно приближалась, осторожно неся на большой тарелке полную миску с похлебкой. Она была так сосредоточена, стараясь не пролить ни капли, что он чуть не вскочил, чтобы помочь ей. Но что-то его остановило. Он почувствовал, что ей хочется это сделать самой. Речь шла о ее профессиональной гордости. Поэтому он остался сидеть, и глаза его каждый раз расширялись, когда похлебка угрожающе приближалась к краю миски, зато когда тарелка наконец опустилась на стол, он торжествовал не меньше, чем сама официантка.

— Выглядит замечательно, — произнес он с энтузиазмом и добавил с еще большим: — На самом деле вкусно, потому что это полностью соответствовало действительности. Всю неделю он питался из банок, или разогревая их содержимое в кастрюльке на плите, или поедая холодными сардины, тунца и мясо с овощами. Он не умел готовить. У него никогда не было повода научиться этому. В детстве на кухне хозяйничала мама, а потом он познакомился с Лаурой. С самого начала ей нравилось готовить, и она делала это настолько хорошо, что он не видел смысла самому браться за это. Пока он решал, что положить на сковородку — масло или маргарин, Лаура уже успевала приготовить все блюдо. Она настолько хорошо знала свое дело, что ему было плохо от этого.

— Что-нибудь не так? — услышал он голос официантки и, подняв глаза, увидел выражение встревоженности на ее лице. — У вас недовольный вид.

Джефф поспешно согнал хмурость со своего лица.

— Нет. Вовсе нет. Просто я вспомнил о супах, которые обычно готовлю себе сам. Они просто отвратительны по сравнению с этим. — Взяв столовую ложку, лежавшую на нижней тарелке, он попробовал похлебку. — Очень вкусно. — Он съел еще одну ложку, и еще одну, наслаждаясь супом. Он был густым, горячим, в меру приправленным специями и чуть сладковатым. Джефф почувствовал, как все у него внутри согревается, улыбнулся и проглотил еще пару ложек.

— Вы всегда сами готовите себе? — спросила официантка.

— Угм-м, — откликнулся Джефф с полным ртом.

— Неужели у вас никого нет, чтобы готовить?

— Нет.

— Значит, вы живете один?

— Да.

— Где?

Он сосредоточился на похлебке и не поднимал глаз, но, когда вопросы посыпались один за другим, хотя и неспешно, начал ощущать неловкость. Он снова посмотрел на официантку и опять различил на ее лице лишь невинность, и хотя он сам умел лгать с самым невинным видом, по отношению к ней он не испытывал подозрений. «В конце концов, — заметил он про себя, — я могу ответить на все вопросы». У него все было подготовлено как раз для таких ситуаций.

— На вершине холма, — сказал он и мотнул головой по направлению откуда пришел.

— Вы тот самый человек, который живет в доме у обрыва? — спросила она с расширившимися глазами.

Джефф не назвал бы свою хижину домом, но на вершине холма было только одно строение.

— Полагаю, да, — откликнулся он и, не желая слишком акцентировать это, снова вернулся к супу. Ложка была на полпути от его рта, когда официантка исчезла. Он съел еще несколько ложек, когда рядом появилась новая фигура. Она была выше, гораздо полнее и поверх нижней рубашки и джинсов на ней был надет белый передник. К тому же весь облик человека излучал недоброжелательность, что Джефф понял при первом же взгляде, поэтому он указал ложкой на миску и заметил:

— Замечательная похлебка. Очень вкусная.

— Ты живешь в доме на обрыве? — спросил мужчина. У него был хриплый голос курильщика, хотя и не такой зловещий, как можно было бы предположить по его виду.

Джефф решил, что у него нет другого выбора, кроме как отвечать.

— Если имеется в виду тот, что на холме, то да.

— Мы слышали, его купили.

Джефф кивнул и проглотил еще одну ложку похлебки.

— Должно быть, холодно.

— Г-мм.

— С чего ты там поселился?

Джефф готов был к подобной прямоте. Он знал, что люди в провинции не любят ходить вокруг да около.

— Я хотел иметь собственный дом, а этот стоил дешево.

— Он разваливается на части.

— Ага. Зато он мой.

— Ты откуда?

— Пенсильвания.

— Откуда там?

— Из западной части штата.

— Почему уехал?

— Моя мать умерла, не стало смысла оставаться.

— Что там делал?

— Учил.

— Что будешь делать здесь?