Цыганские глаза

Когда он, наконец, оторвался от ее губ, Пруденс взглянула ему в глаза – глаза цыгана, зеленовато-карие с золотистыми искорками, глаза цвета бренди, цвета созревшего зерна в пору жатвы, и мрачный блеск в их глубине показался ей загадочным и манящим, словно бурный горный поток. У девушки закружилась голова, и она ощутила волнующий прилив возбуждения и страха, древнего, как само время. Она забыла о том, что процессия продолжает двигаться, забыла о зрителях. Лицо Молли еле различалось вдали, ее рот был разинут от удивления, а глаза казались огромными, словно блюдца.

Когда кто-то из всадников поравнялся с ними, Пруденс опомнилась и почувствовала, как ее щеки покрываются густым румянцем. Злость и возмущение наполнили ее грудь. Если бы не крепкие объятия лорда Фокса, лишившие ее возможности двигаться, она залепила бы ему звонкую пощечину.

– О! Как вы посмели? Вы невероятно бесстыдны, сударь. Слишком бесстыдны.

Лорд Фокс улыбнулся.

– Не так бесстыден, как хотелось бы, милая, – пробормотал он бархатным голосом.

Неожиданно кто-то его окликнул.

– Ты, Лукас, верен себе. Позволь заметить, что это не какая-нибудь шлюшка… так что, будь любезен, отпусти мою младшую сестренку.

Лукас на мгновение замер от изумления, а затем рассмеялся, сверкнув белыми зубами.

– Сестренка? Боже праведный, Томас. Ты шутишь?

– Я серьезен, как сама смерть. А теперь, отпусти ее, развратник. Пруденс еще ребенок и очень впечатлительна.

Пруденс посмотрела на брата, обиженная его отзывом о ней как о впечатлительном ребенке. Лицо Томаса было суровым, и она знала, что он очень рассердился, встретив ее на улице среди простого люда.

Ее взгляд снова упал на лорда Фокса, и она с презрительным видом вскинула подбородок. Его глаза сузились, заблестели, а губы искривились в странной улыбке.

– Что ж, Томас, мне было очень приятно познакомиться с твоей маленькой сестренкой.

Пруденс, придя наконец в себя, выскользнула из объятий лорда Фокса и спрыгнула с лошади, продемонстрировав при этом свои стройные, обтянутые чулками ножки. Ее щеки горели, глаза пылали возмущением.

– Вы, самоуверенное, несносное животное. Убирайтесь к дьяволу. Но сначала верните мне мой букет, – заявила она, протягивая руку.

– Но вы сами бросили его мне, – мягким голосом возразил Лукас, глядя с невозмутимым видом в ее аметистовые глаза. – Или в вашем обыкновении требовать подарки назад?

– Эти цветы предназначались не вам.

Лорд Фокс удивленно выгнул бровь, с неохотой возвращая букетик. Пруденс схватила его с быстротой молнии, но тем временем Лукас вытащил у нее из-за уха веточку цветущего боярышника и приколол к камзолу булавкой, украшенной жемчугом и бриллиантами. С довольным блеском в глазах он наклонился и потрепал девушку по подбородку.

Подавив свою ярость, Пруденс отвернулась и направилась к Адаму, мечтая, чтобы он усадил ее к себе на лошадь и поцеловал, как лорд Фокс. Но Адам не такой, хотя годы, проведенные на континенте, сильно его изменили. Девушка тайно жалела об этом. Ей невыносима была мысль о том, что он мог целовать и других женщин.

Адам был невероятно красив в зеленом с золотом камзоле. Глядя на него с любовью и радостью, Пруденс протянула ему букет. За три года разлуки она часто думала о том, что скажет ему при встрече, но теперь сумела лишь сбивчиво пробормотать:

– Добро пожаловать домой, Адам. Я скучала по тебе… мы… мы все скучали.

Благодарная улыбка вспыхнула на прекрасном лице Адама. Тронутый скромным подарком, он взял у девушки букет и нежно погладил ее по щеке, словно ребенка.

– Спасибо, Пруденс. Я так ждал встречи с тобой и твоей семьей.

Процессия давно миновала Мэйтленд-Хауз, и толпа вокруг становилась все гуще. Пруденс пришлось вернуться. Томас придержал лошадь.

– Я не знаю, что все это значит, Пруденс, – начал он, и его тон не оставлял сомнений в его глубоком негодовании, – и не хочу знать. Но твое поведение никуда не годится. Ступай на балкон к тете Джулии и Арабелле и смотри на процессию оттуда. Я подъеду позже.

Подавленная событиями, происшедшими в последние несколько минут, и сознающая, что ее выходка не останется безнаказанной, Пруденс даже не взглянула на балкон. Она не видела, как побледнела Арабелла, став свидетельницей ее поцелуя с лордом Фоксом, и как усилилась ее бледность, когда Пруденс забрала букет и вручила его Адаму.

Арабелла только сейчас поняла, как слепа она была в отношении мыслей и чувств своей младшей сестры. В последнее время Пруденс часто погружалась в мечты. Раскрыв причину ее задумчивости, Арабелла сильно встревожилась и опечалилась… так как знала, что в Гааге Адам тайно сочетался браком с Люси Ладлоу, свояченицей их брата.

Арабелла не единственная была расстроена. С крепко сжатыми кулаками и перекошенным от ярости лицом Уилл Прайс смотрел на могущественного и раздражающе красивого лорда Фокса, целующего Пруденс на глазах у толпы. Когда она взяла букет и отдала его всаднику с льняными волосами, Уилл ощутил такую горечь, какую не испытывал никогда в жизни.

Уилл был очарован Пруденс Фейрворти. Хотя ему едва перевалило за двадцать, на его лице уже проявились следы распутной жизни и излишеств. Он утолял свою похоть с проститутками, но Пруденс была другой. Она – сестра джентльмена, и требовала иного отношения. За год знакомства Уилл позволял себе лишь любоваться ее гибким молодым телом. Он ходил за ней по пятам, словно одурманенный недоумок, а Пруденс держала его на расстоянии, разыгрывая из себя пуританку. И вот, у него на глазах, она бросается к разряженным роялистам, словно бесстыдная потаскушка.

– Сука! Лживая сука! – прошипел Уилл сквозь зубы. Его гнев вылился в холодную, твердую решимость. Явное равнодушие к нему со стороны Пруденс и собственное низкое положение удерживали его от попыток к сближению, но так больше продолжаться не будет. При следующей встрече он уже не станет заботиться о ее чувствах… если у этой шлюхи они есть.

С кипящей в душе яростью, Уилл развернулся и направился подальше от Стрэнда, чувствуя отвращение к надменным, напыщенным роялистам и мысленно осыпая их проклятиями.

После возвращения короля Карла в свой дворец на Уайтхолле Томас прибыл в Мэйтленд-Хауз, чтобы воссоединиться с семьей. Пруденс, надеявшаяся, что с ним приедет и Адам, была глубоко разочарована.

Томас тепло поприветствовал сестер. После краткого объятия с плачущей от счастья Арабеллой, он поцеловал Пруденс со всей любовью, накопившейся в нем за годы изгнания. Она с радостью поняла, что брат больше не злится на нее за ее выходку.

Затем Томас отвел в сторону тетю Джулию и в тщательно подобранных выражениях поведал ей об обстоятельствах смерти ее мужа. Со слезами на глазах тетя обняла племянника и отвела его в огромную гостиную, где их дожидался роскошный ужин.

Празднество началось. Желая лучше узнать Пруденс и присмотреть за ней, Томас потребовал, чтобы она села с ним рядом. В свете свечей он, нахмурившись, глядел на девичье лицо. Прелесть всех прочих дам, сидящих за столом, померкла в сравнении с ее яркой красотой. Несмотря на маленький рост, она была невероятно хороша собой и прекрасно сложена.

Зная о неугомонности ее натуры и заметив упрямую линию ее маленького подбородка, Томас пришел к выводу, что ей давали слишком много свободы. Чувствуя, что ей требуется жесткая дисциплина, он решил укротить эту маленькую дикарку.

Когда сидящий напротив джентльмен поинтересовался местонахождением лорда Фокса, Пруденс с радостью услышала от Томаса, что его друг остался на Уайтхолле. Не желая больше видеть этого человека, она мысленно вознесла благодарственную молитву. Пытаясь скрыть разочарование от отсутствия Адама, девушка бросила завистливый взгляд на Арабеллу, сидящую рядом со своим женихом. Сестра казалась совершенно счастливой, ее лицо разрумянилось, ясные голубые глаза сияли, словно хрусталь.

Все были охвачены весельем. Сладко пахли ароматные свечи, бросающие теплые отблески на лица гостей. Вино лилось рекой, и за столом царило праздничное настроение. Играли скрипачи, приглашенные прямо с улицы, и поднимались бесконечные тосты за здравие короля Карла.