Рождение волшебницы

Нельзя было медлить ни мгновения! Золотинка цапнула запасной сапог и кинула его, расчетливо напрягая каждую мышцу, в середину костра – всплеснулась жаркая туча пепла, огонь и искры.

Тончайший пепел, вздымаясь выше головы, окутал часовых, сдавленная брань, крик и угрозы замерли в перехваченных глотках. Лучники замялись, расслабленность поразила члены. Один сел, мутно поводя руками, покачнулся другой. Последний тронул прикорнувшего в дурмане соседа, нагнулся еще ближе и рухнул рядом.

Золотинка перебежала к огню и сходу выхватила из жара сильно подпаленный уже сапог, загасила его о траву. Потом положила горячий сапог за краем огнища, как если бы кто-то пристроил его тут сушиться, чуть дальше поставила второй, тот, что брошен был в перелет. Надо полагать, часовые, очнувшись, так и не смогут сообразить, что тут у них случилось и откуда сапоги. Золотинка рванулась к устроенному из жердей забору, минуя ворота, мигом перекинулась на ту сторону, в темноту, и побежала мутно светлеющей дорогой. Беспробудно спала позади застава.

Безобразная груда строений и башен вставала черной горой, озаренные изнутри окна светились, как горящие язвы. Непостижимая жизнь заколдованного дворца не замирала и в этот полуночный час. Но тихо было под звездным небом, только часто шлепающие шаги Золотинки нарушали застылый покой.

Бесшумно скользнули по небу распластанные крылья – черная тень на звездах, и Золотинка, озираясь, заметила ее за собой еще раз. Верно, это была сова – не слышно было ни малейшего шуршания крыльев, даже посвиста, как рассекают они воздух, никакая другая птица неспособна летать так вкрадчиво. Бесплотная тень ночи.

Сова эта, верно, была соглядатай, но Золотинка не особенно встревожилась – крепость уже поднималась над головой, закрывая собой половину неба. Сбитые ноги больно попирали камни, дорога пошла в гору и потерялась. Золотинка, отдуваясь, перешла на шаг. На ближних подступах к дворцу можно было ожидать и засады.

Нижняя стена замка представлялась в темноте невысоким скалистым уступом, на котором поднимались палаты и башни. Золотинка стала присматривать ход, чтобы подняться на раскат нижней стены к основанию дворца. Следовало, наверное, обойти крепость. Однако не прошла она и ста шагов – озаренная кострами застава, которая хорошо просматривалась с пригорка, еще не скрылась из виду, – когда наверху заскрипел засов, пошла в петлях дверь и полыхнул свет, яркой полосой пронзивший воздух и вершины чахлых деревьев на склонам крепостного холма.

Дверь не закрывалась, послышались шаги, и Золотинка увидела над собой очертания человека. Освещенный со спины, он оперся на забрало стены и задумался, не подозревая о затаившемся внизу пигалике. Потом вздохнул и отвернулся, а Золотинка, скрываясь, пошла прочь, к первым кустам на склоне, и оттуда разглядела в полосе света яркий наряд человека, который бесцельно расхаживал по раскату. Немного погодя он исчез во тьме, и скоро Золотинка услыхала хрустящие по щебню шаги – где-то человек спустился и оказался теперь совсем близко.

– Черт побери! – раздалось в десяти или двадцати шагах. – Черт побери! – повторила тень с вызовом и со злостью, словно призыв этот был не пустым присловьем, а прямым требованием. Постояв, он опустился на землю, лег ничком и ударил кулаками. Почудились слезы. Слезные всхлипы и стоны – как может стонать взрослый, разучившийся плакать мужчина. Уткнулся в землю, затих…

Что бы ни говорили Золотинке сочувствие и любопытство, она выскользнула из-под куста, обошла стороной страдающую темноту и скоро, добравшись опять до стены, нашла крутую лестницу без перил, которая вывела ее на верх укрепления, на слабо освещенную щербатую мостовую.

Казалось, покинувший дворец человек был единственным его обитателем – окна померкли и только распахнутая настежь дверь зияла светом. Золотинка пригляделась и снова увидела сову – птица возникла из темноты и резко вильнула прочь. Ночная нечисть слеталась на огонь. У жаркого зева двери пронеслась другая черная тень, возвратилась коротким кругом… раз – и ворона впорхнула внутрь. Несомненно, оборотень. С решительным толчком сердца Золотинка побежала, перескочила в ослепительный свет и потянула за собой неимоверно тяжелую, толстую дверь.

Открылось ей нечто вроде бесконечного сводчатого подвала – вереницы ярко освещенных белых сводов терялись в дали. Иначе, переменив точку зрения, можно было представить подвал рядами толстых расходящихся кверху столбов: у основания их стояла лощеная утварь – скамейки, сундуки, поставцы с безделушками. В двух местах Золотинка приметила подножия уходящих вверх лестниц.

В низком пространстве под сводами ошалело носилась попавшая в западню ворона. Лазутчик пигаликов не испугался бы своего собрата. Скорее всего, это был соглядатай Рукосила. Золотинка не успела отойти от входа, определиться в чувствах своих и в ближайших намерениях, когда резко обернулась на скрип. Провернув тяжелую, медленно ходящую в петлях дверь, ворвался ярко и богато одетый черноволосый юноша, которого Золотинка оставила во тьме ничком на камнях. От бега он тяжело дышал и уставился на деревенского мальчишку с недоверием.

Удивление сменялось равнодушием…Тонких очертаний лицо его, хотя и несколько плоское по какому-то общему впечатлению, приняло скучный и утомленный вид.

Черные без оттенков волосы падали на плечи взбитыми кудрями, короткая темная бородка мелко вилась. Нечто особенно ухоженное, не говоря уж об атласном наряде, указывало на благородное происхождение и благородный образ жизни юноши. Несомненно, он принадлежал к высшим слоям слованской знати. Если только и в самом деле был слованин. Да и вообще принадлежал к человеческому роду… На боку его свисал богато украшенный, но совсем не игрушечный и не праздный меч.

– Как ты сюда попал? – сказал он чистым и властным голосом вельможи.

Золотинка неопределенно, но вполне убедительно показала на вход, незнакомец этим удовлетворился.

– Это ты закрыл дверь? – спросил он еще. Тут Золотинка и догадалась, отчего этот преходящий переполох: рыдавший во тьме незнакомец испугался, что не сумеет возвратиться во дворец! Что обратный путь отрезан нездешней силой.

– Я закрыл, – сказала Золотинка самым обыденным образом.

– Пришел за счастьем? – спросил незнакомец небрежно, словно не ожидая ответа. Словно бы разговаривал сам с собой. Хмыкнул. – Тогда торопись.

Другого напутствия не последовало. Золотинка постояла да и двинулась своим путем. Навстречу скользнула над полом возвратившаяся из глубин дворца ворона и вспорхнула на одну из верхних ступенек лестницы. Но едва птица коснулась тверди, она задергалась, как больная, подскочила под действием некой внешней силы, беспомощно растопырив крылья, и с хорошо известным всякому бывалому человеку хлопком обратилась в дородную девицу. Девица-оборотень поскользнулась, взвизгнула, хватаясь за балясины перил, но все-таки хлопнулась задом и тогда уж остановилась, давая себя рассмотреть. Это была весьма смазливая, пухленькая и крикливо одетая особа в расшитом платье с полуоткрытой грудью, с замысловатой, но изрядно растрепавшейся прической.

– Ага! – холодно усмехнувшись, сказал юноша. – С прибытием!

– Но может ли это быть? – даже не поздоровавшись, удивилась девица.

– Здесь все может, – возразил юноша.

– Не по закону это. Такое волшебство незаконное.

– У меня в отряде оказался оборотень, о чем я, доверенное лицо Замора, начальник отряда, не был поставлен в известность. Он скинулся через четверть часа, как мы проникли во дворец. Впрочем, это ему ничуть не помогло, все четырнадцать, что были со мной, сгинули. А я живой, – сообщил юноша с какой-то скукой. – Один я живой. Пока.

– Так это… Ага, – тараторила возбужденная пережитым девица, – так вы владетель Голочел, начальник того отряда… Ваше возвращение ждут все еще на заставе. Вы еще здесь. Вот что. А я, если по-честному, хочу выйти. Можно выйти?

– Выходи, – пожал плечами Голочел вполне равнодушно и оглянулся.