Страница 58 из 86
— Ищи ветра в море! — усмехнулся Салул. — Станут они искать нас среди Индийского океана. Скорее всего, будут стеречь вблизи берегов.
— Может, и так, — согласился Гудас, — но все равно нужно спешить. Какая у «Саардама» осадка?
— Тринадцать футов, — ответил Гейс.
— Пройдем ли? — неуверенно сказал Гудас. — Товарищи, кто из вас знает рифы около Скал Ласточкиных Гнезд?
— Я! — отозвался один из моряков.
— Сможем ли мы пройти через них?
— Этого не могу сказать. Боюсь, что нет.
— Ладно, увидим. Идем на восток, — приказал Гудас. — Завтра к вечеру должны быть на месте. Плохо только, что придется жечь уголь, так как юго-восточный пассат мешает ходу.
Погода была хорошая. Ровный ветерок дул навстречу. Океан мерно колыхался". В черной воде отражались звезды. Все вокруг было так тихо и мирно, что повстанцы готовы были совсем позабыть о том, что их на каждом шагу подстерегает опасность. После пережитого недавно напряжения люди чувствовали усталость и скоро многие уснули. Только Гудас и вахтенный рулевой бодрствовали на мостике. Старый моряк умышленно разрешил людям отдых. Поблизости не было ни островов, ни опасных подводных скал, и что самое главное, — в этой части Индийского океана не проходят морские пути, а значит, и незачем опасаться встречи с каким-нибудь неприятельским кораблем.
Отдыхали люди и весь следующий день, в течение которого так и не увидели на море ни одного судна. А от берегов Явы держались на таком расстоянии, чтобы их оттуда заметить не могли.
Вечером застопорили машину в том месте, против которого, по их предположениям, должны были находиться Скалы Ласточкиных Гнезд.
Что же делать дальше? Можно ли рисковать ночью там, где даже днем опасно идти? Но и днем здесь рискованно, потому что с высокого берега судно обязательно обнаружат. Тем более что корабль в этих местах — событие редкое, а если еще он попытается подойти к берегу через рифы, так об этом заговорят по всему побережью.
После долгих раздумий решили сначала отправить на разведку катер. Он должен был найти и хорошенько обследовать проход между рифами, чтобы потом по нему мог ночью пройти корабль. Заодно нужно было обследовать и берег: нет ли там кого-нибудь?
— Кто пойдет на катере? — спросил Гудас.
— Я пойду! Я! — вызвались многие, в том числе и Гоно.
— Подождите. Надо послать тех, кто хорошо знает эти места. Но ни в коем случае не должны идти члены
старой команды. Если что-нибудь случится, можно будет повернуть дело так, будто люди на катере — прибрежные туземцы, не имеющие никакого отношения к «Саардаму». Это очень важно для успеха всего нашего дела.
— В таком случае, — вставил Гейс, — нельзя посылать и моторный катер. У туземцев его не может быть.
— Правильно! — подхватил Салул. — Лучше послать парусную лодку. Она сойдет за рыбацкое суденышко.
— Это, конечно, верно, — опять заговорил Гудас, — но чтобы корабль не заметили, мы должны будем стоять по меньшей мере в десяти милях от берега. А для лодки это и слишком далеко, и займет слишком много времени.
— В таком случае подойдем в темноте поближе, спустим лодку, а сами опять в море. За лодкой вернемся на следующий вечер.
Так и решили. Ночью корабль без огней пошел к берегу. Вскоре впереди показалась неясная темная линия. Она постепенно приближалась и как бы росла в высоту. Вот где-то далеко справа замигал огонь. Слышно было, как ревут буруны между рифами.
— Все добрые люди стараются держаться подальше от рифов, а мы должны приближаться к ним, — произнес Гейс.
— Зато если нам удастся их взять, они сами будут служить для нас защитой, — ответил Салул.
А взять их мог отважиться лишь тот, кто не жалеет ни своей головы, ни корабля. Тихие, небольшие волны, ласково покачивавшие корабль в океане, здесь становились большими и разъяренными. Кораблю пришлось отрабатывать задним ходом, чтобы его не прибило к рифам.
Волны бросались на скалы, ревели и пенились, стараясь прорваться на ту сторону каменной изгороди. Те из них, кому это удавалось, сразу тратили силу и гнев, превращались в тихую зыбь. Они мирно плескались у подножия скал, как бы прося прощения за то, что дерзко вторглись сюда.
Так было в хорошую, тихую погоду. А что же должно быть в бурю?!
Спустили шлюпку. В ней разместилось двенадцать человек под командой помощника капитана Си-дана.
— Делайте свое дело, товарищи, — сказал на прощание Гудас. — Завтра вечером мы будем здесь.
Лодка отошла. Корабль начал поворачивать назад. И вдруг высоко на берегу заблестел огонь…
Все встрепенулись. Кто там? Голландская охрана? Или здешние жители? Или свои?
— Я думаю, это не голландцы, — сказал Гудас, — охранять здесь нечего.
— И по-моему так, — согласился Гейс. — Даже если это охрана, она не стала бы зажигать огонь, чтобы тем самым не предупредить нас.
— В таком случае это или местные жители, или наши товарищи, — подытожил Салул. — Если жители, нам бояться нечего, а если наши…
— Могут ли там быть наши? — перебил Гудас. — Откуда они знают, где мы пристанем?
— Этого мы и сами не знаем, — сказал Салул. — Но разве не могут товарищи ожидать нас в самых различных пунктах южного побережья? Для того чтобы в случае надобности оказать нам помощь? Я думаю, что разведчикам, поехавшим на лодке, опасность не угрожает…
Не успел он произнести последние слова, как с берега послышались выстрелы — один, другой, третий… Эхо подхватило их, понесло от скалы к скале…
— Стоп! — крикнул Гудас.
Машина остановилась. Вся команда затаила дыхание. Корабль медленно несло по инерции.
Прошла минута, другая. Никто не произносил ни слова: всем и так было ясно, что в темноте происходит что-то нехорошее. Огня на берегу уже не было, не слышалось больше и выстрелов. Неужели теми тремя окончилось все дело?
— Они или сейчас же вернутся, или… не вернутся никогда, — негромко произнес кто-то.
Командиры потихоньку совещались. Поскольку выстрелы не повторялись, дело казалось не таким уж опасным. Но зато стало еще более загадочным. Кто стрелял? Наши не могли, это не в их интересах, разве только пришлось защищать свою жизнь. Не могли от этих трех выстрелов и погибнуть все двенадцать отлично вооруженных человек в лодке. Значит, можно с уверенностью сказать, что непосредственная опасность пока не угрожает…
— А отсюда вывод, — решил Салул: — если там солдаты или жандармы, то наши товарищи скоро вернутся, и мы уйдем искать другое место. Если же опасности нет, товарищи останутся, а мы, как условились, завтра вечером приедем за ними.
А если выстрелы повторятся, — поддержал его Гейс, — что будет означать настоящую опасность, мы вышлем им подмогу.
— Правильно! — согласился Салул.
Гудас приказал отойти немного дальше от берега и остановиться. Лежать в дрейфе, да еще вблизи рифов, далеко не простое дело. Корабль не стоит на месте, его сносит течением и волнами, и управлять им в это время очень и очень сложно. Тревожило повстанцев и ожидание лодки с товарищами, и — что еще хуже — новых выстрелов на берегу. Все заметили, как вдали опять сверкнул и тотчас пропал огонь. Что же там происходит? Кто стрелял — свои или чужие?
Так прошло несколько часов. Приближалось утро. Больше ждать было нельзя, и корабль ушел в море.
Сидан и его товарищи услышали выстрелы, когда лодка приближалась к рифам. Весла сразу замерли в воздухе… Отсюда огня не было видно…
— Может, не стоит подходить, раз так встречают? — сказал один из матросов. — Если здесь враг, «Саардам» не сможет пристать.
— А ты знаешь, кто стрелял? В кого стреляли? Почему? — строго ответил Сидан. — Мы не знаем, значит, и возвращаться не имеем права. Вперед!
И лодка двинулась по направлению к опасным рифам. Лишь звезды да белые гребни прибоя чуть-чуть освещали ей путь. Каждую минуту можно было ожидать сокрушительного удара о камень, но моряки спокойно и уверенно продолжали делать свое дело.