Страница 42 из 86
Экспедиция Пипа состояла из пяти человек. Кроме голландца и Нонга в нее входили проводник Хаон, малаец лет сорока, опытный и ценный помощник, а также два туземца-носильщика.
Оснащена экспедиция была очень хорошо. Имелось все необходимое для подобных путешествий, а рассчитано снаряжение было так, чтобы и места занимало поменьше, и не слишком много весило. На всякий случай Пип купил одного мула.
Всем своим спутникам Пип выдал оружие. Особенно рад был этому Нонг, никогда еще не державший в руках ни винтовки, ни револьвера. Под руководством Хаона юноша так старательно учился стрелять, что через несколько дней почти сравнялся в меткости со своим учителем.
Когда, наконец, экспедиция собралась в дорогу, все местные власти пришли ее провожать, и каждый старался дать Пипу какой-нибудь полезный совет.
— Не забывайте каждый день принимать хинин, — говорил один.
— Взяли ли сетки и рукавицы, чтобы защищать себя от москитов? — спрашивал другой.
— Не забирайтесь далеко в джунгли, — советовал ван Дрон, — помните об опасностях, о которых я вам говорил. Желаю успеха!
Пип поблагодарил всех, распрощался, и экспедиция тронулась на юг. Впереди, рядом с Хаоном, шагал Пип в больших сапогах с голенищами выше колен, с винтовкой за плечами, с револьвером и кинжалом за поясом. Хаон нес свое неразлучное ружье, да на боку у него висел крис, яванский кривой кинжал. За ними шли два туземца с мулом, а замыкал шествие Нонг.
С десяток километров они двигались от кампонга к кампонгу, среди полей и садов. Потом началась каменистая возвышенность, а за ней лес. Настоящий лес, девственный, безлюдный, какого Пип не видел еще никогда.
Сердце Пипа билось сильнее обычного; он ощущал торжественный подъем: ведь через несколько минут он, Пип, будет уже в незнакомом, таинственном тропическом лесу, о котором миллионы людей лишь с волнением читают в книгах. Только единицы бывали в таком лесу, и в их числе — он! Там неизбежны встречи с тиграми, змеями, носорогами. Там его ждут хотя и опасные, но интереснейшие приключения, манящие к себе всех, кто, читая книги о путешествиях, тоже мечтает рискнуть своей жизнью, только бы очутиться в таком месте! Но их мечты так и останутся мечтами, в то время как он, Пип, уже приближается к действительности. Стоит ли удивляться, как все это волновало и поднимало настроение уважаемого мингера Пипа!
Дорога исчезла. Хаон повел экспедицию по знакомой только ему тропинке. Впереди поднимался ряд яванских дубов, словно стражи, охраняющих вход в лес. Могучие, с гладкими листьями, они особенно интересны своими сплющенными желудями. Рядом с дубами разрослись лавровые деревья, фикусы и разный кустарник. Еще несколько шагов — и дорогу загородили ратанговые пальмы. Тонкие стволы и стебли их, толщиною в руку, достигали сотни метров длины, извивались, как змеи, и по земле, и в воздухе, и по вершинам деревьев, соком которых они питаются. Пип попытался пролезть между этими змеями и тотчас почувствовал, как кто-то сорвал с него шапку. Оглянулся — шапка раскачивается в воздухе.
— Что за дьявольщина? — выругался он.
— Осторожней! Назад! — крикнул Хаон. — С ратангами опасно иметь дело!
Пип потянулся за шапкой, но сзади его уже держали и кололи десятком острых крючков. Он начал освобождаться от них и напорол руки на длинные шипы. Показалась кровь. Дело принимало скверный оборот.
— Не шевелитесь! Подождите! — крикнул Нонг и подбежал на помощь. Осторожно, колючку за колючкой обрезал он своим крисом, и только после этого Пип был освобожден.
— Это что же, в лесу везде так будет? — смущенно спросил он у проводника.
— Нет, не везде, — ответил тот. — Но тут на каждом шагу могут встретиться препятствия.
Прошли только несколько шагов, а неприятных препятствий хоть отбавляй. Что же будет дальше? Не зря этот край остается неприступным. Недаром сюда никто не ходит…
Но вскоре Пип забыл о происшествиях: перед ним появлялись все новые и новые невиданные растения. Одних только пальм сколько пород! И высокие и низенькие: у одних листья где-то на недосягаемой высоте, у других, наоборот, вылезают прямо из земли. А вот знаменитая яванская пальма «гебанг», которая цветет лишь один раз в своей жизни, на пятидесятом году, и после этого умирает.
Увидев на поляне такую пальму, Пип замер от восхищения. На вершине ее, среди листьев (больше двух метров шириной), собранных в пучок, как большой яркий столб, поднимался невиданной красоты цветок. Было от чего прийти в восторг: Пип — очевидец явления, случающегося раз в пятьдесят лет! Вот почему и остановился он и с трепетом подумал: «Ради одного этого стоило приехать сюда!»
Но торжественное это настроение было испорчено страшным зловонием, которое, казалось, исходило от пальмы.
— Не падаль ли там? — поморщился Пип и шагнул ближе.
Смрад доносился откуда-то из-за пальмы. Пип сделал еще несколько шагов и, вместо падали, увидел на земле громадный красный цветок с белыми и розовыми пятнами. Величиною с большое колесо, с несколькими еще не распустившимися бутонами, цветок был похож на кочан капусты. Над ним, как над настоящей падалью, гудели стаи мух.
— Неужели это он так воняет? — заткнул Пип нос.
— Он, туан, — ответил Хаон. — Это «крубута».
В науке это растение называется рафлезией, питается оно кореньями других деревьев. Из-за него погиб когда-то один ученый. Он так старательно изучал цветок, что заболел и на четырнадцатый день умер. Интересно отметить, что этот самый большой цветок дает самые крошечные семена, которые можно рассмотреть только через увеличительное стекло.
Наши путешественники постарались быстрее отойти дальше. Лес становился все гуще, так что невозможно было разобрать, какая ветка какому дереву принадлежит. Выделялись гиганты-расаламы, многие из которых были на пять метров выше известной колокольни Ивана Великого в Москве. Встречались драгоценные тэковые деревья, дающие такой крепкий материал, что его не берет топор. Впрочем, разве перечислишь все деревья, растущие в яванском лесу? Ведь их здесь более тысячи пятисот пород!
Да и не до осмотра было спутникам, когда, что ни шаг, то — стоп! Больше всего донимали лианы, временами так переплетавшиеся среди деревьев, что без топора не продвинуться ни на метр. А тут еще то и дело застревал мул, и для него приходилось просекать дорогу крисами.
Несмотря на чрезвычайную густоту, лес казался странно тихим, словно мертвым. Не слышно было веселого птичьего щебетанья, как в наших лесах. Немногочисленные пернатые, изредка подававшие голос, прятались где-то в вышине. Из животных видели только небольших обезьян — «будэнг», красивых, черных, пушистых, с копной волос, как шапка на голове. Когда приближались люди, они поднимали на деревьях такой шум, точно там происходила драка. А потом снова наступала тишина.
Воздух был теплый, душный, сырой. Вся земля заросла мхом и папоротником, в котором время от времени мелькали то ли змеи, то ли ящерицы; но пока что ничего опасного не встречалось. Не говоря о Пипе, даже туземцы казались угнетенными этим тяжелым молчанием леса. Один только Хаон чувствовал себя как дома.
Через несколько часов все настолько устали, что пришлось остановиться на отдых. Тем более что приближалось время ежедневного полуденного дождя. Поставили палатку, разожгли костер и начали готовить пищу.
— Вот так охота! — ворчал Пип. — Вместо дичи приходится тащить с собой еду. Ни одного животного не видели, если не считать обезьян. Неужели так будет все время?
— Животных, мясо которых употребляют в пищу, в такой чаще вообще мало, — ответил Хаон. — А кроме того, они уходят подальше от населенных мест.
Началась гроза. Засверкали молнии, загремел гром, зашумел лес, хлынули потоки воды. Все почувствовали радость и удовлетворение, что сидят в палатке.
Вскоре дождь перестал, но с деревьев долго еще лилась вода. Было около трех часов. До сумерек оставалось ровно три часа, и Пип не знал, что делать: сидеть ли тут или идти дальше по такой воде? Спросил об этом у Хаона.