Братья по крови

—Мне нравится. Может, присядем в гостиной у камина?

—Отлично. А давно вы здесь живете? В этом доме, — уточнила Куин, когда они, захватив кружки с кофе, покидали кухню.

—Пару лет.

—Не скучаете по соседям?

—Соседи — это чудесно, и я много времени провожу в городе. Но время от времени мне хочется тишины и уединения.

—Обычное дело. Мне иногда тоже. — Куин опустилась в одно из кресел, откинулась на спинку. — Меня удивляет, почему другим людям не пришла в голову та же мысль и они не построили здесь дома.

—Были такие разговоры. Но со временем заглохли. Осторожничает, пришла к выводу Куин.

—Почему?

—Думаю, из-за финансовой непривлекательности.

—Но вы же здесь.

—Эта земля, участок леса, принадлежала моему деду. Он завещал ее мне.

—И вы построили этот дом.

—В общем, да. Мне понравилось место.

Уединенное. Очень удобно, когда хочется побыть одному. И рядом с лесом, который изменил всю мою жизнь.

—У меня были кое-какие знакомства, и мы построили дом. Как кофе?

—Великолепен. Вы и готовите сами?

—Специализируюсь на кофе. Я прочел ваши книги.

—И как?

—Мне понравилось. Вероятно, вы понимаете, что в противном случае не сидели бы тут.

—Что немного затруднило бы написание книги, которую я задумала. Вы потомок основателя поселения, которое со временем превратилось в деревню, а потом в город. И один из главных участников совсем недавних, необъяснимых инцидентов, связанных с городом. Я покопалась в истории, легендах, преданиях и всевозможных версиях. — Куин взяла сумку, которая служила ей и кошельком, и портфелем, достала диктофон, включила и положила на столик между собой и Кэлом.

Потом взяла блокнот, пристроила на коленях и пролистала до чистой страницы. Улыбка ее светилась энергией и интересом.

—Итак, Кэл, расскажите мне, что происходило в течение недели после седьмого июля восемьдесят седьмого, девяносто четвертого и две тысячи первого года.

Диктофон его... раздражал.

—С места в карьер, да?

—Я любопытная. Седьмого июля у вас день рождения. В тот же день и в том же году родились Фокс О'Делл и Гейдж Тернер, которые, как и вы, выросли в Хоукинс Холлоу. Я читала статьи, рассказывавшие о том, что именно вы с О'Деллом и Тернером одиннадцатого июля восемьдесят седьмого года сообщили о пожаре в начальной школе и спасли жизнь некой Мариан Листер, которая в тот момент была в здании.

Куин все время смотрела ему прямо в глаза. Любопытно, подумал Кэл, что она не пользуется записями и ни на секунду не отводит взгляда.

—Первоначально подозревали вас троих, но впоследствии выяснилось, что в пожаре виновата сама мисс Листер. У нее были ожоги второй степени на тридцати процентах тела и сотрясение мозга. Вы и ваши друзья, то есть трое десятилетних мальчишек, вытащили ее и вызвали пожарных. Двадцатипятилетняя мисс Листер в то время преподавала в четвертом классе; у нее не было ни криминального прошлого, ни психических заболеваний. Эта информация верна?

Она излагает факты по порядку, отметил Кэл. То есть известные факты. Ничего не говорящие о пережитом ими малодушном страхе, когда они вошли в горящую школу или когда наткнулись на хорошенькую мисс Листер, которая бежала сквозь пламя, заходясь в кашле, или когда тащили ее по коридорам, а на ней горела одежда.

—У нее случился нервный срыв.

—Очевидно. — Продолжая улыбаться, Куин вскинула брови. — Кроме того, за одну эту неделю в службу спасения Хоукинс Холлоу поступило больше дюжины звонков по поводу домашнего насилия — больше, чем за предыдущие шесть месяцев. А также полицией зарегистрировано два самоубийства, четыре попытки самоубийства, многочисленные нападения, три изнасилования и одна дорожная авария, виновник которой скрылся с места происшествия. Ни один — в буквальном смысле — участник этих преступлений и происшествий толком ничего не помнил. Высказывались предположения, что город стал жертвой массовой истерии, массовой галлюцинации или неизвестной инфекции, распространявшейся через пищу или воду. А вы что думаете?

—Мне было десять лет, и я был до смерти напуган.

Снова эта мимолетная, лучезарная улыбка.

—Не сомневаюсь. — Затем улыбка исчезла. — Вам было семнадцать в девяносто четвертом, когда в течение недели после седьмого июля случилась следующая... скажем, вспышка. Трое убитых, причем одного повесили в городском парке. И никто ничего не видел, никто не признался в преступлениях. Изнасилования, избиения, самоубийства, два сожженных дотла дома. Сообщалось, что вам с О'Деллом и Тернером удалось вытащить нескольких раненых из школьного автобуса и доставить в больницу. Все так?

—Более или менее.

—Тогда я продолжу. В две тысячи...

—Я знаю закономерность, — перебил ее Кэл.

—Каждые семь лет, — кивнула Куин. — Семь ночей. Днем — по крайней мере, насколько мне известно — почти ничего не происходит. Но от заката до рассвета настоящий ад. В совпадения как-то не верится — аномалия повторяется каждые семь лет и начинается в ваш день рождения. Те, кто верит в магию, черную и белую, считают семерку магическим числом. Вы родились седьмого числа седьмого месяца тысяча девятьсот семьдесят седьмого года.

—Если бы я знал ответы на ваши вопросы, то положил бы этому конец. И не разговаривал бы с вами. Я говорю с вами потому, что, возможно, — всего лишь возможно — вы найдете ответы или хотя бы поможете их найти.

—Тогда расскажите, что произошло, расскажите все, что знаете, что думаете и чувствуете.

Кэл отодвинул кофе, наклонился вперед и посмотрел ей в глаза.

—Не на первом свидании.

Умен, с одобрением подумала Куин.

—Отлично. В следующий раз я угощу вас ужином. А теперь, может, вы возьмете на себя роль гида и проводите меня к Языческому камню?

—Сегодня уже слишком поздно. Отсюда два часа ходьбы. Мы не успеем вернуться до темноты.

—Я не боюсь темноты.

Взгляд Кэла стал жестким.

—Испугаетесь. Должен вам сказать, в этих лесах есть места, куда после захода солнца никто не ходит — в любое время года.

Она почувствовала, как по спине у нее пробежал холодок.

—Вы никогда не встречали мальчика примерно того же возраста, как вы, в восемьдесят седьмом? Темноволосого. С красными глазами. — Куин заметила, как побледнел Кэл. — Встречали.

—Почему вы об этом спрашиваете?

—Потому что я его видела.

Кэл вскочил, подошел к окну и посмотрел на лес.

На улице стало еще темнее и мрачнее, чем час назад.

Они никому не рассказывали об этом мальчике или мужчине — он мог принимать разный облик. Да, Кэл его видел, причем не только во время жуткой недели, повторявшейся каждые семь лет.

Мальчик являлся ему во сне. В виде тени, мелькавшей среди деревьев. Или его ухмыляющееся лицо прижималось к окну в спальне...

Но еще никто, ни один человек, кроме них с Фоксом и Гейджем, не видел мальчика в промежутках между неделями всеобщего безумия.

Почему она?

—Когда вы его видели?

—Сегодня, перед поворотом на Языческую дорогу. Он выскочил прямо перед моей машиной. Появился неизвестно откуда. Обычная отговорка, но в данном случае все именно так и произошло. Сначала мальчик, потом собака. Потом ничего. Там ничего не было.

Кэл услышал, как она встала, и, повернувшись, с изумлением увидел на ее лице ослепительную улыбку.

—Вас это забавляет?

—Скорее, волнует. Возбуждает. Подумать только! Я лично столкнулась с необъяснимым явлением. Страшновато, следует признаться, но здорово. Такого рода вещи меня взбадривают.

—Вижу.

—Я знала: здесь что-то происходит. Чувствовала. Но найти подтверждение в первый же день — это вроде как наткнуться на золотоносную жилу после первого же удара кайлом.

—Я ничего не подтверждал.

—Ваше лицо подтвердило. — Она выключила диктофон. Сегодня Кэл больше ничего не скажет. Он осторожный человек, этот Калеб Хоукинс. — Мне нужно в город — снять номер в гостинице, оглядеться. Хотите, угощу вас сегодня ужином?