Мальчики + девочки =

Мама родная. Хотел соврать, чтоб не разводить киселя на воде, но Катька опередила. Едва Слониха услыхала, что череп проломлен, по новой завелась-задохнулась:

– Ну и как это произошло, кто это сделал, милиция акт составила, кого-то задержала, отвечай, Королев, ты ж не на уроке молчать!..

А что отвечать, когда мне самому эти вопросы на ум приходили, но я знаю родной город, и знаю, что в нем может случиться, так что и концов не найдешь. Кто-то, видать, уследил, как мы наживаемся, и тоже захотел нажиться, простая вещь. Ладно, меня б одного касалось. Надо же Илье объяснять, куда капуста делась, какой зайчик ее схрумкал. Повязку с меня сняли, шрам оставался, покажу, если что. Не очень приятно показывать что-то на себе, чтоб доказать, что не вор, но тогда осел, и что лучше, неизвестно.

* * *

Хвощ был выпивши и не в духе. Что мне не повезло, я сразу просек. Он говорил с кем-то по мобиле, точнее, слушал, а когда выслушал, сказал:

– Значит, так. Скажи спасибо, что у меня здесь несовершеннолетний, не хочется детей с малых лет говно заставлять нюхать, каким аж через трубу несет. Чтоб до вечера был здесь и с баблом. Иначе сам знаешь. Конец связи.

И отключился. А, отключившись, переключился на меня, значит, на то же бабло. Мне не понравилось, что он назвал меня дитем, но тут выбирал не я. А он, сощурив желтый глаз и крутя желтый ус, спросил:

– Что же, детка, с нами случилось?

Это ваще. Обратиться к здоровому почти четырнадцатилетнему парню деткау Хвоща означало: сопляк, размазня, лох и все в лом. Пока я собирался с силами – мобила снова заверещала. И снова Хвощ слушал, а сам молчал, но на этот раз походило, что начальник не он, а тот, кто позвонил, потому что в конце Хвощ сказал четко:

– Все понял, исправим.

Там ему добавили, и он повторил:

– Я сказал, исправим. Кто же знал.

Хвощ положил мобилу, взял со стола складной нож и внезапно с маху вонзил себе в ногу. Я задавил в себе крик. А он, посидев с полминуты скрючившись, вытащил спокойно ножик из ноги и так же внезапно бросил мне. Не в меня, а мне. Я схватил. Когда на вас что-то летит, надо хватать, а то будет хуже. Я схватил удачно: не за лезвие, а за ручку. Хвощ коротко свистнул. То ли одобрил свистом, что ловок, то ли решил в данный момент какую-то свою задачку. А я уже сообразил, что он воткнул нож в деревянный протез, а не в живую ногу, но сначала было сильно не по себе.

– А в человека можешь так воткнуть? – задал он вопрос.

– Я не пробовал, – честно ответил я, и опять мне стало неважно.

– А я, брат, пробовал, – вздохнул Хвощ. – Ничего хорошего, доложу тебе. Но в наши дни на одном хорошем не проживешь, тебе известно?

– Известно, – эхом откликнулся я.

– То-то и оно, – он постучал указательным пальцем по столу и спросил: – Так что у тебя?

Не стал ничего я ему показывать, никакого шрама, а буркнул типа того, что должок за мной, скоро верну.

– Где возьмешь? – спросил он.

Я сходу не придумал, а он придумал:

– Пойдешь, куда пошлю, сделаешь, что скажу, без разговоров. По рукам?

– По рукам, – дал я согласие, ничего другого мне не оставалось.

– Тогда перейдем к следующему этапу нашего совместного бизнеса, – засмеялся Илья. – Справишься – твой долг покажется тебе семечками, отдашь легко и непринужденно.

И он приступил к инструкции. Задачка оказалась не слишком сложной. Требовалось взять посылочку и передать по адресу. Мала до смехотворности. Я положил в карман джинсов, карман даже не оттопырился. Встал уходить, когда он сказал:

– Ну, хорошанюшки, а кто тебе башку проломил, ты в курсе?

Я обалдел. Значит, он знал про башку. Ладно. Узнать – дело нехитрое, а вот не заикнуться, чтоб простить долг, тот еще гусь. Но он знал гораздо больше.

– Думаешь, случайные грабители? – спросил он и, не дожидаясь ответа, сам сказал: – А я думаю, нет, Вова. Ты Генке тумаков навешал?

Я кивнул:

– Навешал.

Хвощ прищурился:

– Думаю, Генка с дружками тебе и отомстил.

– Думаете или знаете? – спросил я.

– Хороший вопрос, – засмеялся Илья. – Добавочный: с мо его ведома или нет. А лучше, с моего разрешения или нет.

У меня закружилась голова, как тогда, в бинтах, на больничной лестнице. А Илья, не давая передышки, выдал новую порцию, можно сказать, сенсаций:

– Я забыл сказать адрес, по которому доставить посылочку. А ты забыл спросить. Спроси.

Я спросил. Он сказал.

Адрес был Чечевицын.

* * *

На этом не кончилось.

В дверях Илья протянул финку:

– Возьми. Бери. Хорошо себя вел. Не бойся, с поручением не связано, подарок, на память. – И глаза у него блеснули желтым огнем.

Та еще была забота моему сердчишку: то вниз падать, то вверх прыгать. Я таких подарков в жизни не огребал. Финка классная. И Хвощ классный мужик. Хвощ и Маркуша, здорово, что они встретились мне на пути. А сошлись бы, если их познакомить? Почему нет? Или нет? Анекдот есть: один говорит: а не испить ли нам водочки? – второй отвечает: а почему нет? – а тот в ответ: ну, нет, так нет.

Хвощ сказал, что я должен положить посылку в какое-нибудь местечко, где ее не сразу найдут. Будь я поглупее, мог бы подумать, что тут сюрприз. Но я не так глуп. Тем более, что Илья велел сразу, как спрячу, ехать к нему сказать, в каком месте спрятал. Интересно, знал ли, что я бывал у Чечевицы? То есть был. Один раз. Я хотел спросить про это, но вместо спросил про другое:

– Может, позвонить вам по телефону?

Он бросил на меня колючий взгляд:

– Не развалишься приехать. По телефону мал, подрасти, по телефону мне серьезный народ звонит. А ножик дома спрячь и не балуй им. Пока.

Я не понял: пока не баловать или пока в смысле до свиданья.

Это не могла быть ни бомба, ни какое взрывное устройство, о чем я тоже успел подумать, пряча посылочку в брючный карман. А что? Наркота – вот что. Я должен подбросить наркоту Чечевице. Не передать, а подбросить. Зачем? Мой любимый вопрос. Я ничего не знал про дела Хвоща с Чечевицей, отдельно от наших, а видать, имелись. И с телефоном Хвощ отказал, потому что не хотел давать мне номер, может, боялся прослушки. Все это я сообразил, пока ехал на метро от Хвоща из Сокольников. Главное, уяснить себе, на чьей ты стороне, Ильи или Чечевицы. То есть должен ли сделать все четко, как приказал Хвощ, или с поправкой на то, что Чечевица… А что Чечевица? Кто мне Чечевица? Друг? Свой? Партнер по бизнесу. А бизнес: сбежаться на пару часов и разбежаться. Если б я не зашел к нему в тот раз, я б и не знал, кто он есть и где живет. А Хвощ – во главе бизнеса. И кто важнее? Ежу ясно. Была еще мыслишка, но где-то уже в полном тумане, и я нарочно не старался ее из этой каши на белый свет вытаскивать, а наоборот, затуманивал посильнее. Пока в один прекрасный момент не разозлился на себя и не сказал чуть не вслух, стоя в громыхающем вагоне: чего трусишь, не крути себе яйца, а скажи, как есть, что завидуешь Чечевице, что у него такой дом, и такой отец, и все такое, и что он с рожденья не такой, как ты, и потому задание тебе в охотку, тем более что ничего тебе не объяснили, просто попросили, а ты сделаешь. Все. Мыслишка была не супер, я закопал ее взад, как закапывают мертвое тело в могилку, и не хотел больше раскапывать. Она и возникла из какой-то надсадной досады на себя, и, может, я был не прав, что так раздосадовался. Походило, что я сходил куда-то на кудыкину гору и спустился вниз. А внизу перевешивала математика, простой счет-расчет, денежки, какие должен и какие получу, иначе не выпутаться. Я нащупал сквозь ткань джинсов финку, и приятная волна сменила неприятную. Чудно, как быстро все меняется в природе, то такое, а то такое. Я глянул в темное стекло двери и заметил, что улыбаюсь. На стекле было нацарапано: отсосу, Кирилл, 15 лет. Старше меня, а дурак. В целом я мог быть доволен, что грамотно разложил все по полкам. Я и был доволен. Посвербило малость и отпустило. А дальше сложилось так, что кто-то или что-то, а не я, руководило моими действами, а я всего-навсего посредник. А я и был посредник.