Страница 20 из 28
Очень интересным оказалось то, что крепость стояла на черной сланцевой скале, а ее башни, стены и даже огромные чаны для хранения воды сложены были из светлых гранитов, принесенных рекой. От реки до крепостных стен не менее четырехсот метров отвесных и полуотвесных скал. Ни о какой дороге к крепости не могло быть и речи, а камни основания башен, по самым скромным подсчетам, весили около 2—3 тонн! Даже если к крепости и вела когда-то прорубленная в скале тропа, то ни вьюком, ни волоком такие камни поднять сюда было немыслимо.
Мы с Андреем еще раз посмотрели на камни, потом взглянули вниз, где суетились крошечные фигурки наших друзей, и почесали затылки.
Много еще недоуменных вопросов возникло у нас по поводу удивительного мастерства древних строителей, но большинство из них осталось без ответа. Мы могли лишь повторить слова Лермонтова:
Все дико; нет нигде следов
Минувших лет: рука веков
Прилежно, долго их сметала...
Что имеем, не ценим
Оператор Саша был недоволен. Столько острых, волнующих моментов прошло без участия его киноаппарата! Можно ли успеть за всем, когда самое интересное совершается неожиданно: кабаны бегут в другую сторону, медведи предпочитают встречу с Володей. К этому прибавьте дожди и туманы, которые скрыли от его объектива столько чудесных панорам. И ни у кого из нас не хватало мужества имитировать падение в пропасть, чтобы утешить Сашу.
Мы завершали маршрут по ущелью реки Армхи, обходя стороной многометровые завалы деревьев, — и вдруг!..
Сначала сорвался Саша. Не рассчитав объема своего рюкзака с ящиком киноаппарата, он зацепился им за скалу и, соскользнув с узкого карниза, повис на веревке. Небрежно завязанная веревка (результат нашей ослабевшей бдительности) захлестнула его, причинив сильную боль. Несколько сантиметров не хватало Саше, чтобы ухватиться руками за куст, и столько же, чтобы добраться до опоры внизу. Раскачиваясь и ломая ногти, он мужественно улыбался, но эта улыбка красноречиво показывала, насколько ему невесело.
В следующее мгновение Володя бросился на помощь. Три смелых шага над обрывом, и подтянутый на веревке Саша начал карабкаться вверх. Но теперь наступила Володина очередь — поехал вниз он. Сначала стоя, потом сидя, а потом уже как придется. Сухая сланцевая осыпь, неудержимо скользя по голой скале, влекла его все быстрее. Напрасно Володя расставлял руки, пытаясь задержаться. Сланцевые пластинки только резали ему ладони. Склон обрывался у самой реки. Словно с трамплина, вместе с кучей камней и в облаке пыли Володя слетел в мягкий конус осыпи и был снесен им в воду. Побарахтавшись ровно столько, сколько нужно было, чтобы прийти в себя, Володя выбрался на берег и, задрав голову, улыбнулся знакомой уже нам улыбкой.
Не менее получаса ушло на замазывание йодом царапин и ссадин. Никаких более существенных травм у пострадавших обнаружено не было. И вдруг мы вспомнили, что в рюкзаке Володи находится большая часть отснятой кино- и фотопленки!
Гибкий, мускулистый Володя, усыпанный желтыми пятнами йода, кинулся к рюкзаку, как барс. Саша запустил исцарапанные руки в свою роскошную шевелюру.
— Снимите шапки, друзья... — мрачно сказал Андрей, доставая помятые мокрые кассеты.
Мы еще на что-то надеялись, но Саша! Бедный Саша. Он-то лучше всех знал, что пленка безнадежно погибла. И он уже не думал о том, что не сняты «волнующие кадры». Наоборот! Он утверждал, что именно в этих, подмоченных кассетах было запечатлено самое лучшее и интересное.
Словно траурный кортеж, двинулись мы дальше. Но грусть недолго нас терзала! Подумаешь! Разве мертвая пленка может рассказать обо всем том, о чем расскажем мы, живые?! Путь наш приближался к концу. Нет, решительно для радости было больше оснований.
На следующий день к излучине Терека, где он бежит параллельно с темной лентой Военно-Грузинской дороги, вышла группа усталых, оборванных людей. Они были худы, черны и веселы. Это шли мы. Вид у нас был настолько необычный, что даже пресыщенные впечатлениями автотуристы, которые в мягких «Победах» лихо штурмуют Крестовый перевал, подарили нам несколько подозрительных взглядов.
***
Прошло время. За окном мягко ложится на московские тротуары снег.
Мы снова собираемся на «привале». Только вместо костра горит настольная лампа, прикрытая зеленым абажуром, а под ногами вместо альпийского луга шкура огромного медведя, которую Федя прислал нам на память.
И когда мы вместе, то в комнате шумят водопады, пахнет дымом походных костров и возникают планы новых маршрутов.
Из книг и бесед с историками мы узнали, что посетили действительно очень интересные и еще недостаточно изученные места. Замки, под сводами которых мы пели свои походные песни, были построены еще в XV—XVI веках. Воздвигали их ингушские строители, известные своим мастерством всему Кавказу.
Теперь мы пойдем в поход более подготовленными. И кто знает, может быть, на следующее лето мы принесем из-за лесистых хребтов прекрасной Ингушетии новые рассказы и легенды?
Недоверчивые читатели могут сказать, что во всем описанном много сомнительного (знаем мы эти рассказы туристов!), а концы спрятаны в воду.
Ну что ж, остается только один путь убедиться в нашей искренности — путь через «Ворота туманов». Для того чтобы пройти его, не надо быть сверхчеловеком. Надо просто любить свою землю, стремиться познать скрытые уголки ее и смело идти вперед.
А Федя охотно будет вашим проводником, если только вы застанете его дома.
Марат Гаркушенко
На пути современность
Между Китаем и Индией лежит страна редкой красоты и удивительных обычаев, страна высочайших горных вершин. Она влечет к себе смелых альпинистов, мечтающих о штурме Гималаев. Но альпинисты устремляют взоры вверх, не обращая внимания на то, что можно увидеть внизу. Я же решил отправиться в Непал, чтобы познакомиться с его историей, природой и людьми.
Город-музей
От индийско-непальской границы железнодорожная линия тянется в глубь страны всего на сорок пять километров. Дальше надо ехать на машине, пока дорога еще может называться дорогой, и, наконец, добираться пешком, если не принадлежишь к богачам, которые путешествуют на носилках. Но самый распространенный транспорт — это буйволы, быки, слоны, ослы, яки и даже овцы и козы.
Однако стоит только достигнуть первых домов столицы Непала Катманду, трудности пути сразу забываются. Город быстро покоряет вас своим своеобразием, прогулка по нему похожа на посещение музея Катманду лежит на рубеже двух миров, в нем сочетаются индийская и тибетская культура. Улицы и площади представляют собой ансамбли великолепных зданий, множество прекрасных статуй свидетельствует о великом прошлом народов Непала. Позолоченные крыши пагод сверкают на солнце. За ними видны снежные вершины.
Одна из самых больших и роскошных пагод — Сваянбунат — увенчана величественной четырехгранной башней, с которой смотрят вниз глаза «всевидящего» Будды.
По дороге нам встречаются богомольцы с большими мешками за спиной и с молитвенными мельницами в руках. Поворот барабана такой мельницы приравнивается к прочитанной молитве.
Многие столетия страна была отрезана от внешнего мира. Радио, телефон и кино появились в Непале только в последние годы. Ни на одном письме, которое посылается за рубеж, не найдешь красивых непальских марок. Непал не является членом Международного почтового союза. На заграничные письма наклеиваются индийские марки. Газеты печатаются вручную и выглядят как старые архивные документы.
Банк Непала расположен во дворе старого храма. Служащие сидят на больших белых коврах (стулья в стране почти неизвестны). Перед служащими столбики серебряных монет и целые горы банкнот. Тут же присели на корточки торговцы и крестьяне, которые хотят поменять свои серебряные рупии на бумажные деньги. Жители отрезанных от мира горных долин признают только серебряные монеты, поэтому экспедиции, направляющиеся в Гималаи, тащат с собой ящики, полные серебряных рупий, чтобы платить носильщикам и покупать продукты у крестьян.