Страница 2 из 49
— Ладанке, я, пожалуй, поброжу по лесу. Проследи, чтобы жидкость в пятом чане не прекращала бурлить. Если хочешь, можешь перегнать содержимое большого голубого перегонного куба во флягу с пробкой. Только держи его на слабом огне да смотри не надышись паров, а не то лицо покроется гнойной сыпью.
— Понял, сударь. А как быть с клевенгером?
— Не обращай на него внимания. Вообще не подходи к клетке близко. Помни, все его разглагольствования о девственницах и богатстве умозрительны, сомневаюсь, чтобы он вообще осознавал значение обоих понятий.
— Вы правы, сударь.
Риальто вышел из дворца и зашагал через луг по тропинке, которая вела к каменному мосту через реку Тс и затем углублялась в лес. Тропка, протоптанная через луг ночными тварями из леса, вскоре оборвалась. Риальто двинулся дальше, переходя от одного просвета чащи к другому: он шел по полянам, где в зеленой траве пестрели цветки кандолы, красной таволги и белой димфны, мимо белоствольных берез и черноствольных осин, мимо замшелых валунов, родников и ручейков.
Если поблизости и были другие живые существа, на глаза они не показывались. Риальто выбрался на небольшую полянку с одинокой березой посередине и остановился, чтобы прислушаться. Вокруг царила тишина.
Прошла минута. Риальто не двигался.
Тишина. Но полная ли?
Музыка, если ее он только что слышал, совершенно определенно родилась в его собственном мозгу. Любопытно, подумал Риальто. Он вышел на открытое место, где белела береза, одинокая и тоненькая на фоне зарослей раскидистых черных деодаров. Только он собрался уйти, как снова послышался тот же мотив. Беззвучная музыка? Внутреннее противоречие! Странно, тем более что музыка, казалось, доносилась откуда-то извне… Вот, опять: робкие абстрактные аккорды, нежные, печальные, ликующие, одновременно отчетливые и в то же время неопределенные.
Риальто закрутил головой. Музыка, или что там это было, по всей видимости, доносилась откуда-то поблизости. Голос разума настойчиво советовал развернуться и поспешить обратно в Фалу — без оглядки. Он пошел дальше и наткнулся на неподвижное озерцо, темное и глубокое, в котором, точно в зеркале, отражался противоположный берег. Риальто замер: в воде отражалась фигура босоногой женщины, странно бледной, с серебристыми волосами, перехваченными черной лентой. На ней было белое платье без рукавов длиной по колено.
Риальто оглядел дальний берег. И не заметил там ни женщины, ни мужчины — ни души вообще. Он опустил глаза на темную воду. Отражение никуда не делось. Риальто довольно долго разглядывал незнакомку. Она была высокая, с небольшой грудью и узкими бедрами, казалась девически тонкой и свежей. Лицо ее, нежное и правильное, было совершенно неподвижно и лишено всякого намека на игривость. Риальто, тонкий ценитель женских прелестей, чем и снискал себе свое прозвище, счел ее красивой, но строгой и, пожалуй, неприступной — не зря она не пожелала показываться ему нигде, кроме как в отражении… Хотя он начинал догадываться, кто эта женщина.
— Мадам, это вы вызвали меня сюда вашей музыкой? Если так, скажите, как вам помочь, хотя и не обещаю, что непременно за это возьмусь.
На лице женщины отразилась холодная улыбка, пришедшаяся Риальто совершенно не по вкусу. Он чопорно поклонился.
— Если вам нечего сказать, не смею больше тревожить.
Он сопроводил свои слова еще одним коротким поклоном, и тут что-то толкнуло его в спину с такой силой, что он полетел в озеро. Вода оказалась обжигающе холодной. Риальто добрел до берега и выбрался на сушу. Злоумышленника, спихнувшего его в воду, видно не было. Постепенно поверхность воды вновь разгладилась. Отражение женщины исчезло. В самом мрачном расположении духа Риальто вернулся обратно в Фалу, где вознаградил себя за пережитое горячей ванной и чашкой вербенового чаю.
Некоторое время он сидел в кабинете, листая разные книги, написанные в Восемнадцатую эру. Лесное приключение явно не пошло на пользу. Его лихорадило, в ушах звенело. Наконец Риальто приготовил себе профилактический тоник, после которого, однако, недомогание лишь усилилось. Он улегся в постель, принял снотворную пилюлю и наконец забылся тревожным сном.
Странный недуг не отпускал его трое суток. Наутро четвертого дня Риальто связался с магом Ильдефонсом, живущим во дворце Баумергарт на берегу реки Ском. Тот так обеспокоился, что незамедлительно примчался в Фалу на самом маленьком из своих вихрелетов. Риальто во всех подробностях поведал ему о событиях, приведших к купанию в тихом лесном озерце.
— Ну, теперь ты все знаешь. Мне не терпится услышать твое мнение.
Ильдефонс бросил хмурый взгляд в сторону леса. Сегодня он принял обычный облик и выглядел как ничем не примечательный упитанный джентльмен средних лет с жиденькими светлыми бачками, намечающейся плешью на макушке и жизнерадостно-невинным выражением лица. Маги сидели в беседке, увитой пурпурной плюмантией, чуть в стороне от дома. На столике неподалеку Ладанке расставил вазочки со сладостями, чай трех сортов и графин с легким белым вином.
— Все это определенно весьма странно, — заключил Ильдефонс, — особенно если принять во внимание мои собственные недавние приключения.
Риальто настороженно покосился на Ильдефонса.
— И с тобой сыграли такую же шутку?
— И да, и нет, — сдержанно отозвался тот.
— Любопытно, — пробормотал Риальто.
Ильдефонс принялся тщательно подбирать слова:
— Прежде чем пускаться в объяснения, позволь задать тебе вопрос: тебе уже доводилось слышать эту, назовем ее так, призрачную музыку?
— Ни разу.
— И она показалась тебе…
— Это сложно описать. Она была не печальная и не веселая, нежная, но в то же время исполненная тоски и горечи.
— Удалось уловить мелодию, мотив или хотя бы последовательность нот, которая могла бы дать нам какую-нибудь зацепку?
— Совсем смутно. Если ты простишь мне выспренность, она наполнила меня печалью по утраченному и недостижимому.
— А! — кивнул Ильдефонс. — А женщина? Что навело тебя на мысль, что это Мирте?
Риальто задумался.
— Ее бледное лицо и серебристые волосы могли бы принадлежать лесной фее, пытающейся притвориться нимфой древности. Она была очень красива, но у меня не возникло желания заключить ее в объятия. Впрочем, при более близком знакомстве…
— Гм. Подозреваю, твои изысканные манеры не произвели бы на Мирте большого впечатления… Так когда, говоришь, ты понял, что это Мирте?
— Окончательно я утвердился в этом мнении по пути домой. Настроение одолело хуже некуда, наверное, сквальм уже начинал действовать. В общем, я сопоставил музыку и женщину, и имя всплыло само собой. Дома я сразу же заглянул в труд Каланктуса и последовал его совету. Сквальм явно был подлинный. Сегодня я наконец-то смог вызвать тебя.
— Лучше бы вызвал меня сразу, хотя со мной тоже происходило нечто подобное… Что это за назойливый шум?
Риальто бросил взгляд на дорогу.
— Кто-то едет. Похоже, Занзель Меланктон.
— А что за странный тип за ним скачет?
Риальто вытянул шею.
— Непонятно… Ладно, скоро увидим.
По дороге на полной скорости несся двуспальный диван с пятнадцатью подушками цвета золотистой охры на четырех высоких колесах. Позади в туче пыли бежало привязанное к дивану цепью человекообразное существо.
Ильдефонс привстал и приветственно поднял руку.
— Эге-гей, Занзель! Это я, Ильдефонс. Куда так мчишься? И что за любопытная зверюшка так проворно трусит за тобой?
Занзель остановил свою повозку.
— Ба, да это Ильдефонс! И мой дорогой Риальто! До чего же я рад вас видеть! Я и забыл, что эта старая дорога проходит мимо Фалу, а вот теперь, к моей великой радости, вспомнил!
— Нам всем несказанно повезло! — объявил Ильдефонс. — А кто твой пленник?
Занзель оглянулся через плечо.
— Он чей-то засланец, точно говорю. Вот, везу его казнить в какое-нибудь укромное местечко, откуда его дух до меня не доберется. Как вам вон тот лужок? Он находится на безопасном расстоянии от моих владений.