Глаза чужого мира

Кугель задумчиво поджал губы.

— Да будет так. Я уже умастил свой меч. Поэтому пожертвую остаток мази в обмен на твое эротическое приспособление и вспомогательное устройство к нему, а также за парочку других талисманов.

— Я правильно расслышал? — разбушевался Войнод. — Твоя дерзость не знает границ, мерзавец! Мои вещицы бесценны!

Кугель пожал плечами.

— Мазь тоже не обыкновенный товар.

После небольшого спора Кугель уступил мазь в обмен на трубочку, выбрасывающую голубой концентрат на расстояние в пятьдесят шагов, и папирус, перечисляющий восемнадцать фаз лаганетического цикла.

Вскоре на западном берегу показались руины Эрзе Дамата — старинные виллы, ныне развалившиеся и заброшенные, среди разросшихся садов. Паломники налегли на шесты, подталкивая плот к берегу. Вдали показалась вершина Черного обелиска, при виде которой паломники не удержались, чтобы не выразить свой восторг. Плот пересек Скамандер наискосок и вскоре причалил у одного из разваливающихся старых пирсов.

Люди быстро сошли на берег и собрались вокруг Гарстанга, который обратился ко всем:

— С чувством глубокого удовлетворения я могу теперь сложить с себя ответственность. Смотрите! Святой город, где Гилфиг издал «Гностические догмы»! Где он высек кнутом Кэзью и разоблачил ведьму Энксис! Его священная нога ступала по этой самой земле! — Гарстанг драматическим жестом указал на землю, и паломники, глянув вниз, начали смущенно переминаться с ноги на ногу. — Будь что будет, мы здесь! И каждый из нас должен чувствовать облегчение. Путь был утомительным и небезопасным. Пятьдесят девять человек вышли из долины Фольгуса. Бэмиш и Рэндол были схвачены в Сагча Филд, у моста через Аск к нам присоединился Кугель, на Скамандере мы потеряли Лодермулька. Теперь нас пятьдесят семь, и все мы друзья, испытанные и верные. Печально сейчас распускать наше сообщество, которое каждому запомнилось на всю жизнь! Через два дня начнутся очистительные обряды. Мы успели вовремя. Те, кто не растратил все свои капиталы в игре, — тут Гарстанг бросил суровый взгляд в сторону Кугеля, — могут поискать себе для ночлега комфортабельные постоялые дворы. Те, кто впал в нужду, будут пробавляться, как смогут. Путешествие закончено. Наши дороги расходятся, хотя все мы обязательно встретимся через два дня у Черного обелиска. Всего вам доброго!

Паломники разбрелись; некоторые отправились вдоль берега Скамандера к близлежащему постоялому двору, другие пошли в сам город.

Кугель подошел к Войноду.

— Я чужой в этих краях. Возможно, ты сможешь порекомендовать постоялый двор, недорогой и приличный.

— Конечно, — сказал Войнод. — Я отправляюсь на постоялый двор «Старая Дострийская империя», расположенный на месте бывшего дворца. Если условия не изменились, там за скромную цену предлагают великолепные, роскошные покои и изысканные блюда.

Кугель одобрил перспективу. Вдвоем они отправились по улицам древнего Эрзе Дамата, мимо хижин, покрытых штукатуркой, потом через пустынный район, где не было никаких зданий, потом в квартал высоких особняков, расположенных в глубине замысловато спланированных садов. Люди в Эрзе Дамате были довольно красивы, хоть и более коренасты, чем народ Олмери. Мужчины носили только черное: туго обтягивающие панталоны и пиджаки с черными помпонами. Женщины великолепно выглядели в своих платьях желтого, красного, оранжевого и яркорозового цветов, а их нарядные туфли были расшиты оранжевыми и черными блестками. Голубой и зеленый цвета встречались редко, поскольку считались приносящими несчастье, а пурпурный символизировал смерть.

Женщины демонстрировали в прическах высокие перья, а мужчины носили изящные черные диски, сквозь центральное отверстие которых торчала шевелюра. Казалось, в большой моде был смолистый бальзам, и за каждым, кого встречал Кугель, тянулся аромат алоэ, мирры или цинтии. В общем и целом народ Эрзе Дамата выглядел не менее цивилизованным, чем народ Каучике, и гораздо более живым, чем вялые граждане Азеномея.

Впереди показался постоялый двор «Старая Дострийская империя», который стоял неподалеку от Черного обелиска. К разочарованию Кугеля и Войнода, все комнаты были заняты, и прислужник отказался впустить их.

— На очистительные обряды собралось множество благочестивых людей, — объяснил он. — Вам повезет, если вы найдете хоть какойнибудь ночлег.

Так оно и оказалось: Кугель и Войнод ходили от одного постоялого двора к другому и везде получали отказ. Наконец они нашли приют на западной окраине города, у самой границы с Серебряной пустыней, в большой таверне довольно сомнительного вида, которая называлась «Под зеленой лампой».

— Еще десять минут назад я не смог бы вас разместить, — заявил хозяин, — но ловцы воров схватили двух моих постояльцев, назвав их разбойниками и отъявленными мошенниками.

— Надеюсь, остальные квартиранты не отличаются такими склонностями? — осведомился Войнод.

— Кто знает? — ответил хозяин. — Мое дело — обеспечить пищу, напитки и ночлег, не более того. Жуликам и головорезам хочется есть, пить и спать не меньше, чем ученым и ревнителям веры. Все когдалибо проходили через мои двери. В конце концов, я и о вас ничего не знаю.

Сгущались сумерки. Кугель и Войнод, не поднимая больше шума, устроились в таверне «Под зеленой лампой». Освежившись, они направились в общий зал, чтобы поужинать. Зал оказался довольно большим, с потемневшими от времени балками, полом, вымощенным темнокоричневой плиткой, и многочисленными деревянными столбиками и колоннами — изрезанными и потрескавшимися, — на которых стояли лампы. Постояльцы подобрались самого разного сорта, как намекал хозяин. Они могли похвастаться дюжиной разнообразных костюмов и цветов кожи. С одной стороны сидели тощие, как змеи, жители пустыни в кожаных туниках, с другой — четверо типов с белыми лицами и шелковистыми рыжими чубами. В самом конце стойки расположилась группа наемных убийц в коричневых штанах, черных плащах и кожаных беретах, у каждого мочку уха украшал сферический самоцвет на золотой цепочке.

Кугель и Войнод съели ужин весьма приличного качества, хотя и несколько грубо сервированный, а потом остались попивать вино и размышлять, как провести вечер. Войнод решил отрепетировать страстные крики и благочестивое исступление, которые собирался продемонстрировать во время очистительных обрядов. А Кугель умолял его одолжить талисман для эротической стимуляции.

— Женщины Эрзе Дамата предстают в самом выгодном свете, а с помощью этого талисмана я расширю свои познания в сей области.

— Ни в коем случае, — сказал Войнод, поплотнее прижимая к себе дорожный мешок.

Кугель мрачно нахмурился. Претенциозные представления Войнода о самом себе казались особенно нелепыми и отвратительными изза его нездоровой, изможденной и угрюмой внешности. Войнод осушил свою кружку с педантичной бережливостью, вызвавшей еще большее раздражение Кугеля, и поднялся на ноги.

— А теперь я удалюсь к себе в комнату.

В тот момент, когда он поворачивался, один из наемных убийц, с важным видом пересекающий комнату, толкнул волшебника. Войнод набросился на него с язвительными наставлениями. Бандит набычился:

— Как ты смеешь учить меня! Вытаскивай меч и защищайся, или я отрежу тебе нос!

С этими словами крепыш выхватил свой клинок.

— Как хочешь, — сказал Войнод.

Он подмигнул Кугелю, умастил клинок мазью и повернулся к противнику.

— Готовься к смерти, приятель!

Он величественно прыгнул вперед. Бандит, заметившим приготовления Войнода, понял, что имеет дело с волшебством, и стоял, оцепенев от ужаса. Войнод взмахнул мечом и сразу же проткнул противника насквозь. Сидящие у стойки приятели бандита начали подниматься на ноги, но остановились, когда Войнод с замечательным апломбом повернулся к ним лицом.

— Осторожнее, вы, петухи с навозной кучи! Посмотрите на лицо вашего приятеля! Он умер, сраженный волшебным клинком, который сделан из неумолимого металла и режет камень и сталь, как масло. Смотрите!